Европейский союз примет Турцию и Украину

Европейский Союз находится на развилке давно уже, но сейчас он сталкивается с необходимостью определить, по какому из пути он пойдет. Развилка заключается в попытке понять, кем Евросоюз себя видит в будущем. Это все-таки единый субъект международной политики с согласованной общей внешней политикой, политикой в области безопасности, энергетической политикой и т.д. Либо это все-таки, если так говорить, большой общий рынок, большая зона свободной торговли с элементами совместного регулирования в экономической сфере, но, в общем, политически не гомогенная, не единая среда.

Пока ситуация, скорей, вторая. Притом, что вся идеология Европейского Союза на протяжении десятилетий, особенно в последние 15 лет, была нацелена на достижение первой ситуации, т.е. единого субъекта. Взгляды на этот счет разные. Есть сторонники федерализации, особенно это, скажем так, крупные страны континентальной Европы, когда-то инициировавшие интеграцию, Германии и Франция, прежде всего, которые справедливо полагают, что в случае федерализации или там движения к федерализации их то роль в этом федеральном объединении будет главной. А есть те, которые считают, что наоборот, должно быть максимально свободное объединение, ни в коем случае не супергосударство, ни в коем случае не ущемление национальных суверенитетов дальнейшее.

А в этой ситуации, чем больше Евросоюз, чем больше там разных стран, разнонаправленных по своим интересам и разнообразных по политической культуре, тем лучше. И вот именно к этой категории относится Великобритания. Великобритания страшно боится потерять свой особый статус, свою самостоятельность, которая, впрочем, довольно сильно ограничена альянсом с Америкой. Но, тем не менее, в Европе Великобритания всегда стоит особняком.

И вот этот вот жупел, пугало, страшного Европейского супергосударства распространено на Британских островах постоянно. И если там новое правительство, которое появится, очевидно, весной следующего года, правительство консерваторов. Практически никто не сомневается, что они уже, наконец, сменят лейбористов у власти. Если правительство консерваторов вынесет на референдум вопрос о Лиссабонском договоре или вообще о будущем Европейского Союза, то никаких сомнений нет, что большинство британцев ответят отрицательно. Потому что они считают, что Евросоюз – это исключительно бюрократия, зарегулированность и попытки навязывать суверенным государствам то, чего они не хотят.

Поэтому высказывания британских политиков о том, что надо расширяться, надо принимать Украину, надо принимать Турцию, они понятны. Чем больше там Украин и Турций, тем меньше шанс на то, что это будет вот такое вот супергосударство. И напротив, те страны, которые считают, что с расширением вообще уже немножко перебрали и надо, по крайней мере, приостановиться, чтобы переварить и консолидировать то, что есть. А это страны, собственно, основатели Евросоюза. Они как раз все-таки рассчитывают на дальнейшее углубление интеграции, если не во всем сообществе, то, по крайней мере, в каком-то ядре.

Фактически так называемая Европа двух скоростей уже существует. Есть страны – зоны Евро, которые уже пошли очень далеко в уступках своего суверенитета, все-таки единая валюта это очень серьезный шаг, беспрецедентный для мировой истории. А есть страны остальные, они тоже интегрированы, но интегрированы меньше – у них другая валюта, у них другое экономическое развитие и т.д. Выбор, который Евросоюз должен вроде бы сделать, он сделать не может. Потому что есть противоречия между доктринальными установками вот на это углубление единства и реальные ситуации, которые вот как раз показывают, что дальше сокращать объем суверенитета стран членов не получается.

Ну, сопротивляются они.

И вся эта смехотворная история с Лиссабонским договором смехотворная, потому что, ну, казалось бы, ну как так можно, гигантский проект общеевропейского масштаба, сначала уперлась одна из самых маленьких стран к тому же получившая самые большие в истории Евросоюза дотации, Ирландия, уперлась и чуть было не провалила, пришлось проводить второй референдум. А потом еще и хуже того, один конкретный евроненавистник, президент Чехии, тоже вот сказал: «Нет, не устраивает, я не подпишу!», хотя, казалось бы, кто его спрашивает. Вот эти смехотворные проявления на самом деле отражают очень глубокую тенденцию, что, достигнув уровня, когда начинается попытка действительно перейти на другой уровень политической консолидации. Когда при гипотетическом стечении обстоятельств все-таки может возникнуть ситуация, когда мнения одной страны может быть проигнорировано.

Это очень трудно, там масса условий должно быть соблюдено. Но, тем не менее, вот может сложиться так, что все решили одним образом, а одна какая-то страна, Кипр, не знаю, Польша, кто-то еще, скажет: «Нет, нам не нравится». Им скажут: «Ну, извините, вам не нравится, но мы так решили». Т.е. это означает, что страна лишается вот права вето. И вот как только до этого дошло – начались вот эти вот трудности. Потому что среда сопротивляется, среда хочет сохранить вот это свое государственное самосознание.

Но Лиссабонский договор примут, там Клаус не может сопротивляться бесконечно. Но он, в общем, ничего не меняет, по сути. Никакого качественного прорыва консолидации Евросоюза не будет. Чем больше сил и энергии, и денег уходит у Евросоюза на преодоление технических, мелких проблем, а так сейчас и обстоит дело во многих случаях, тем меньше остается на то, чтобы продвигать Европу в целом, как мирового игрока. И вот здесь пока я никаких шансов на качественные изменения не вижу.

Евросоюз никуда не денется. Когда кто-то там начал говорить о том, что он распадется, мне кажется, это смешно, потому что издержки от распада столь гигантские, что просто того не стоит. Невозможно сейчас взять и вернуть Европу в состояние раздробленности национальных государств. Но с другой стороны, в супергосударство, консолидированную единицу мировой Европы, тоже, судя по всему, не превратится. И вот это вот кашеобразное и очень вязкое состояние оно останется. Что, кстати говоря, делает Евросоюз очень тяжелым партнером для России.

Потому что как консолидация, так и распад – это разные ситуации, но, по крайней мере, понятно и в том, и в другом случае, как себя вести. А вот это вот промежуточное, бесконечно промежуточное состояние делает Евросоюз очень сложным собеседником. Но тут, видимо, делать нечего, придется как-то искать способы взаимодействия, рассчитывая только на то, что постепенно ситуация глобально меняется и вообще центр мировых процессов из Европы постепенно уходит. Уходит он в Азию, но, а как себя вести в Азии – это уже отдельная проблема, с которой России еще придется столкнуться.