ПАДЕНИЕ ЦИТАДЕЛИ. Документально-игровая драма.

Из Интернета...

«Падение цитадели»
Документально-игровая драма. Отрывок

Глубокой ночью Владимирович стоял возле большого окна своего рабочего кабинета и с тоской смотрел на безмолвную Москву.
Вдруг за его спиной скрипнула дверь, и тихий голос сказал:
- Слышь, братан… Я это… проститься зашел.
- А ты кто? - не поворачивая головы спросил Владимирович.
- Михалыч … - ответил голос, - теперь… теперь просто Юра.
Владимирович обернулся и увидел Михайловича.
Мужчины как женщины бросились друг другу в объятия.
- Вон оно чо, Михалыч… - бормотал Владимирович, крепко сжимая в своих руках сгорбившуюся от обиды спину Михайловича. - Вон оно как, братан…Надо было договориться... Просил же тебя...
Михайлович всхлипывал.
Пропел первый петух и тут же клюнул.
Владимирович и Михайлович оба посмотрели в окно.
За окном ярко горела в черном московском небе одинокая красная звезда, звезда Кремля. А за ней, над бескрайними российскими просторами загоралась красная заря.
- День будет жарким, Михалыч! Пожары плохой вестью были...
- Верно, верно говоришь, Владимирович, дел-то много будет,- жарко зашептал Юра.- И денег нужно много будет. А они-то у нее...
- Так вот об этом я и думаю..., задумчиво сказал Владимирович. -О доверии думаю...- И сам себя поправил:
- Мы думаем... Кому верить-то?

Снова тихо скрипнула дверь. Владимирович и Юра, не оглядываясь, поняли, кто вошел и зачем и опустили головы.
- Только тебе? – раздался первый голос.
- И мне не верь! – раздался другой голос.
На что третий голос неуверенно сказал:
- Только мне!
Пропел второй петух и тоже клюнул.
Заря зардела в московском небе, звезда Кремля померкла и сникла, но они этого не видели: каждый думал о своем...
А в это время по просыпающейся Москве шагал молодой, но рано состарившийся москвич и, вместо того, чтобы радостную песенку напевать и жизни радоваться, безрадостно размышлял:
«Что будет во втором президентском указе?
Как будет прописана дальнейшая судьба Николаевны?
Она останется с Михайловичем или выйдет замуж за нового мэра?
Или за главу московского правительства?
И кто распорядится ее миллиардами?
И сколько от этого пирога на фильм «Падение цитадели» отрежут?»
«Все проходит, - вдруг вспомнил москвич слова мудрого Льва Николаевича Толстого, зеркала русской революции, - только кино останется!» И рассмеялся...
В московских окнах заполыхали синие огоньки телевизоров. Москва просыпалась.
Пропел третий петух и тоже клюнул.
А где-то далеко, в чистом русском поле мужик перекрестился и начал пахать.
От красной калины до горизонта легли первые, широкие борозды.
«Будет труд и будут всходы!»
Мужик пахал, крепко сжимая натруженные руки, и думал о своем, о хлебе насущном...

А за кремлевской стеной ковали что-то железное...