Как давать отповедь недругам

Совсем не умею давать отповедь.

А ведь надо. Это же один из главных жанров сейчас – только и слышишь, как кто-то кому-то отпор словесный дает. И по телеку, и в Твиттере…

Живем-то, можно сказать, во вражеском окружении: все клевещут на нас,
козни строют…  Да и внутри тоже перепалок хватает. А я только материться в ответ умею, да и то про себя. Сразу теряюсь, иду на попятный, думаю, может, и вправду это так, может, я действительно такой...

Решил тогда тоже подучиться этим ответкам у какого-нибудь мастера. И, слава Богу, нашел такого. Человек, правда, очень пожилой и дерет за уроки не слабо, но зато и опыт, и статус солидный: еще в советском агентстве печати «Новости» контрпропагандой занимался.

И метод у него какой-то очень интересный. Только я пришел к нему, тут же начал на меня наезжать. – Что это, – говорит, – ты такой немощный, на мужчину не похож, тестостерон, наверное, на нуле?..

Я обиделся, хотел тут же свалить, а это он, оказывается, специально, чтобы  посмотреть на мою реакцию. Говорит: – Чего молчишь?! Контратаковать надо немедля, когда тебя обижают, только уже покруче.

– А что говорить-то? – спрашиваю я.

– Главное не оправдываться! В контрпропаганде надо сразу же перехватывать инициативу, наступать. Скажи, например: «Ах ты, старая проститутка, тестостерон, ему, видите ли, нужен, вот такие, как ты, своей беспринципностью, продажностью и развалили Союз…» Но это я так, в порядке тренинга.

– Но это же совсем не по теме, причем тут Союз? – возразил я.

– Неважно. Надо навязывать противнику свою тему, бить по его слабым местам, наотмашь. – И даже ущипнул меня для разогрева…

Тогда я уже набрался наглости и с ехидцей спрашиваю: – Вы, я знаю, на Солженицына контрответы писали – а ему сейчас памятники ставят…

Тут он малость смешался, но похвалил: – Молодец, так его!

А я уже вошел во вкус и продолжаю: – Поддерживали ввод наших войск в Афганистан, писали, что мы там только так, для порядка, а в боевых действиях не участвуем…

Он (уже озлившись): – Не было такого! Это инсинуации!

– А если противник говорит все же правду? – допытывался я. – Если факты неопровержимы? Вот, я, например, сейчас взял бы и предъявил вам ваши давние публикации – как тогда?

Он (хмуро): – Все равно отрицай. Противник не может говорить правду по определению. Раз против тебя выступает, значит, врет – запомни это!

Я: – Может, все-таки хоть что-то признавать, для правдоподобия? Сказать, что, мол, да, был такой казус, здесь вы правы, но…

Он аж побагровел от злости, думаю, сейчас кондрашка его хватит.

– Ни в коем случае! – заорал. – Ты должен всё опровергать.

– То есть, врать по полной?

– Именно. – И привел мне как пример наших официальных говорителей. – Ты, – говорит, – хоть раз слышал, чтобы они что-то признали? То-то же! В этом и суть контрпропаганды – всё начисто отрицать…

– Я слышал, что у воров в законе тоже такое правило, – брякнул я, – никогда ни в чем не признаваться, считать себя всегда правым.

– Неудачное сравнение, – сухо сказал он. – Хотя у этих маэстро нам, контрпропагандистам, тоже есть чему поучиться.

И так мы с ним часик с лишним спаринговали.

В общем, вышел я от него прямо какой-то обновленный, уверенный в себе, словно в бронежилет укутали…

И дед тоже остался мной в целом доволен. Только, – говорит, – жесткости пока мне не хватает. Но еще несколько занятий – и можно хоть на телевидение запускать, а то и вообще в МИД для брифингов.

Да я и сам уже чувствую, как стал набираться этих навыков. Даже самому хочется, чтобы кто-то наехал. Отбрею так, что не очухается.