Обама не сможет подписать СНВ-3 с пунктом по ПРО в Конгрессе? - Это их проблемы

В последние недели работе над новым российско-американским договором о стратегических наступательных вооружениях было придано заметное ускорение. 23 февраля вопрос о сроках его подписания обсудили по телефону Хиллари Клинтон и Сергей Лавров. Вашингтон рассчитывает поставить точку в документе в течение ближайших двух недель – так прокомментировал итоги разговора представитель госдепартамента Филип Кроули. Эти же сроки назвал и председатель комитета по международным делам Госдумы Константин Косачев.

В тот же день Президент России Дмитрий Медведев провел с Сергеем Лавровым и директором департамента по вопросам безопасности и разоружения МИД РФ Анатолием Антоновым, который возглавляет российскую делегацию на переговорах, рабочую встречу.

Как сообщила пресс-служба Кремля, обсуждались вопросы подготовки нового договора в соответствии с документом под названием «Совместное понимание по вопросу о дальнейших сокращениях и об ограничениях стратегических наступательных вооружений», подписанным президентами РФ и США во время визита Барака Обамы в Москву в июле 2009 года.

Напомним, что в том документе главы двух государств договорились через семь лет после вступления в силу нового договора (СНВ-3) ограничить уровни для стратегических носителей в пределах 500–1100 единиц и боезарядов к ним – в пределах 1500–1675 единиц. Это был бы шаг вперед по сравнению с требованиями подписанного в 2002 г. Договора о стратегических наступательных потенциалах (СНП), предусматривающего сокращение к 31 декабря 2012 г. ядерных арсеналов каждой из сторон до 1700–2200 ядерных боезарядов.

А 24 февраля состоялся телефонный разговор президентов России и США, в ходе которого Дмитрий Медведев и Барак Обама условились ускорить подготовку нового договора.

Что ж, если учитывать заявление Сергея Лаврова о том, что сам договор готов на 95 процентов, а задержка лишь за 200-страничным протоколом к нему, который содержит «сугубо военно-технические вопросы», то выполнить требования президентов в две-три недели, наверное, реально. Начальник Генерального штаба ВС РФ Николай Макаров оказался еще большим оптимистом: по его словам, договор согласован на 97 процентов и (опять-таки) «осталось согласовать только технические моменты».

Однако слова министра и начальника Генштаба выглядят убедительными лишь вне контекста разговора по существу. Что означает 95(97)-процентная готовность конкретно? Очевидно, что главные, ключевые позиции согласованы, остались малосущественные детали. Так ли обстоит дело с готовящимся договором?

СНВ-3 будет отвечать своему назначению для России лишь в том случае, если отразит две ключевые позиции: 1) определение конкретных параметров ядерных арсеналов сторон при сокращении стратегических наступательных вооружений; 2) тесную увязку стратегических наступательных и стратегических оборонительных вооружений, то есть СНВ и ПРО. Если хотя бы одна из этих позиций не находит отражения в договоре, считать его готовым к подписанию нельзя.

Что на этот счёт известно на сегодняшний день достоверно?

При почти 100-процентной готовности, как утверждают С.Лавров и Н.Макаров, по второй ключевой позиции – о тесной взаимосвязи СНВ и ПРО – согласия у сторон нет. По существу, признаёт это и российский министр иностранных дел: «Мы рассчитываем, что американские переговорщики эту взаимосвязь в том виде, в котором это было примерно согласовано (на московской встрече Д. Медведева и Б. Обамы. – Ю.Р.), зафиксируют». Обратите внимание: рассчитываем… Разве мы только в начале переговорного пути? А как же пресловутые 95 процентов готовности?

С. Лавров, правда, оговаривается, что в ходе телефонного разговора президенты подтвердили, что их прежняя договоренность о необходимости учитывать взаимосвязь СНВ и ПРО «полностью остается в силе и что делегации, которые работают в Женеве, должны эти договоренности соблюдать».

Должны-то должны, но уже тот факт, что главам государств понадобилось специально указать делегациям на такую необходимость, лишний раз подтверждает: США отказываются (по крайней мере, пока) от какого бы то ни было режима ограничений в развитии стратегической ПРО. И в договоре, который кто-то торопится положить на подпись главам государств, ничего подобного просто нет.

В действиях Вашингтона есть своя логика: он ведь для того и вышел в 2002 г. из Договора по ПРО 1972 г., чтобы свободно развивать этот вид вооружений, девальвируя российский стратегический потенциал. На какой-то отдельный договор по противоракетной обороне США гарантированно не пойдут. Единственная возможность для России сохранить существующий баланс сил (не дать Соединённым Штатам изменить его в свою пользу) – добиться такого договора СНВ-3, в котором были бы прописаны ограничения и наступательных, и оборонительных стратегических вооружений.

Российские же переговорщики торопятся, убеждают общественность в том, что остались лишь «технические детали». Хороши «детали»… Дошло до того, что вполне официальные лица, например, тот же К. Косачев, на днях констатировал: тематика противоракетной обороны, активно развёртываемой США в Европе, не будет присутствовать в новом договоре по СНВ, «очевидно, прописана не будет».

Главным аргументом в пользу того, чтобы изъять вопрос о ПРО из договора по СНВ, выступает невозможность ратификации подобного документа в сенате США, в чём нас убеждают американские переговорщики. А нам, простите, что за дело? С какой стати Россия, в ущерб своей безопасности, должна заботиться о престиже администрации Обамы в глазах американских законодателей?

Мысль о возможности по тем или иным причинам отказаться от принципиальной позиции и подписать СНВ-3 без ограничения ПРО представляется крайне опасной.

Смеем утверждать, что именно такова и позиция президента России: 5 февраля 2010 г. Дмитрий Медведев поставил свою подпись под новой Военной доктриной Российской Федерации. «Создание и развертывание систем стратегической противоракетной обороны, подрывающих глобальную стабильность и нарушающих сложившееся соотношение сил в ракетно-ядерной сфере, а также милитаризация космического пространства, развертывание стратегических неядерных систем высокоточного оружия» отнесено в Доктрине к числу основных внешних военных опасностей.

Что ещё нужно после этого в пользу утверждения о недопустимости заключения нового договора, если в нём не содержатся чёткие ограничения на развитие стратегической ПРО? В куцем, урезанном виде он нанесёт роковой удар по национальной безопасности нашей страны. Диктат с угрозой применения силы против России исключён в одном и только одном случае: если потенциальный агрессор абсолютно достоверно знает, что в результате ответного удара ему будет нанесен «заведомо неприемлемый ущерб». Имеющийся у России ядерный арсенал пока обеспечивает решение такой задачи. Однако если у США появится стратегическая ПРО, нет никакой гарантии, что установленное новым договором количество боевых блоков безусловно долетит до цели, сумев преодолеть американский противоракетный барьер.

Так куда, спрашивается, мы торопимся? Договор по СНП действует до 2012 г. Договор СНВ-1 готовился, напомним, как минимум три года. Причём переговорщики были, извините, не чета нынешним. Они имели значительный опыт подготовки целой серии документов – договоров по ПРО 1972 г., по ликвидации ракет средней и меньшей дальности 1987 г. и другим. А сегодня даже из тех, кто готовил договор СНП 2002 г., в строю остались считанные единицы. Учтём также, что с 2002 по 2009 гг. никаких переговоров между Россией и США по проблемам сокращения вооружений и контроля за ними не велось, опыта набраться было негде. Самонадеянность в этой ситуации – опасный советчик.

Так что надо не три, а тридцать три раза отмерить, прежде чем «отрезать».