Да здравствует упадок! ("Foreign Policy", США)

Нет худа без добра, Америка: поумерив глобальные амбиции, ты станешь более здоровой и счастливой страной
Признаки упадка ощущаются во всем. Нелегальные иммигранты, искавшие лучшей жизни в Америке, возвращаются домой. Китай уже стал мировым лидером в области экологически чистых технологий, и скоро займет первое место по объему ВВП в пересчете на покупательную способность населения. Две инициированные Соединенными Штатами войны приближаются к концу, который в самой мягкой форме можно охарактеризовать как «неполный провал». США сумели избежать дефолта, лишь фактически остановив на несколько недель всю государственную машину. При этом Америка теряет не только политические и экономические позиции, но и культурные: и индийский Болливуд, и нигерийский Нолливуд сегодня снимает больше фильмов, чем Голливуд – не говоря уже об их более высоком художественном качестве.

Конечно, в военном отношении Соединенные Штаты по-прежнему превосходят любую страну мира. Но какую пользу принесло американцам то, что их страна играет роль «мирового полицейского»? Пустив в ход эту мощь, Америка в прошлом году, по данным специалистов из Уппсальского университета, потеряла в боях на чужой территории больше людей, чем любая другая страна. Нельзя забывать и о материальных затратах: с 2001 по 2010 год военные ассигнования США возросли на 81%, и сегодня составляют 43% общемирового объема расходов на эти нужды. У Китая, занимающего по этому показателю второе место в мире, они в шесть раз меньше. Соединенные Штаты тратят на оборону 4,8% ВВП: больше чем любая другая страна ОЭСР.

Не случайно автор термина «имперское перенапряжение сил», историк из Йельского университета Пол Кеннеди (Paul Kennedy) – британец по национальности. Именно Британия стала последней по счету страной, сброшенной с высшей ступеньки пьедестала почета – и США могли бы многому научиться на ее опыте.

В 1950-х Британия продолжала претендовать на статус мировой державы, и это десятилетие стало одним из самых мрачных в истории страны – продуктовые карточки отменили лишь в 1954 году. Кульминацией этого самообольщения стала попытка Лондона захватить Суэцкий канал в 1957 году, сорванная новой «державой номер один» - Соединенными Штатами.

Но уже через год после Суэцкого кризиса, знаменовавшего собой конец глобальных амбиций Лондона, британский премьер Гарольд Макмиллан (Harold Macmillan) заявил: никогда еще его соотечественникам «не жилось так хорошо». И у него были на это все основания: среднедушевые доходы, показатели здоровья и уровень образования англичан намного повысились по сравнению с той эпохой, когда Британия «правила морями». Затем, после того, как Британия «отказалась» от имперских владений и в начале шестидесятых по Африке и Азии прокатилась волна деколонизации, к этим благам прибавились «Битлс», миниюбки и сексуальная революция.

Конечно, действия Британии на международной арене и сегодня порой не соответствуют ее «весовой категории», и она сохранила за собой некоторые атрибуты великодержавного статуса, – например, кресло постоянного члена Совбеза ООН и несколько атомных подлодок – но основную часть прежнего бремени она сбросила с плеч. Освободившись от колоний и мирового лидерства, она смогла закрыть обширную сеть военных баз по всему миру, сократить флот и девальвировать фунт, не опасаясь, что это приведет к концу света. Кроме того, страна научилась сотрудничать с другими государствами, не считая равенство с ними оскорблением собственного достоинства – в частности, она вступила в Евросоюз и подписала Киотский протокол.

Могут ли Соединенные Штаты повторить этот путь к статусу довольной (в основном) своим «приятным» положением державы? Опыт Британии подсказывает: для начала нужно признать, что у вас есть проблемы. Тот простой факт, что после Второй мировой войны Британия уже не могла позволить себе сохранять колониальную империю, способствовал такому признанию – и в США подобная идея сегодня может найти отклик.

Пожалуй Вашингтон мог бы сделать небольшой шаг к избавлению от части обязательств на мировой арене, сократив свой военный бюджет до уровня рейгановской эпохи, что позволит сэкономить 250 миллиардов долларов в год.

Если этих денег хватало в обстановке «холодной войны», когда Организация Варшавского договора имела 249 развернутых дивизий, и мы жили в постоянном страхе перед ядерным Армагеддоном, их будет достаточно и сейчас – ведь у «Аль-Каиды», по оценкам, осталось в Афганистане меньше сотни боевиков. Кроме того, это был бы действительно очень небольшой шаг: даже сократив военные расходы на 250 миллиардов, США все равно будут тратить на оборону в четыре раза больше, чем Китай.

Такое сокращение позволит Соединенным Штатам заняться решением нескольких других приоритетных задач - и это, кстати, может отвлечь американцев от мрачных мыслей о том, что их страна перестала быть «державой номер один». В частности, США могли бы построить несколько высокоскоростных железнодорожных магистралей или даже наконец обеспечить всех своих граждан медицинской страховкой. В конце концов, среди крупных экономических держав, неделю назад имевших кредитный рейтинг «ААА» по формуле Standard & Poor's, Америка находилась на последнем месте по средней продолжительности жизни населения, и только она не имела системы всеобщего медицинского страхования. Можно было бы увеличить и расходы на образование, поскольку в той же категории стран она плетется в хвосте и по степени доверия граждан к азбучным научным истинам вроде теории Дарвина, а также занимает последнее место по результатам международных тестов по математике, показанным студентами.

Покончив с имперскими амбициями, Британия смогла отказаться от всеобщей воинской повинности и просто «немного расслабиться». Аналогичным образом, лишившись необходимости поддерживать боевой дух впрысками адреналина в виде объявления тревоги высшего уровня и «войн против террора», Америка, наверно, найдет время для реформирования своей системы уголовного правосудия: ведь еще один международный индикатор, по которому она лидирует – это количество заключенных по отношению к численности населения. Кроме того, поняв, что им не обязательно работать без передышки, чтобы не отстать от СССР, Японии или Китая, американцы могли бы немного отдохнуть. Сегодня в США нет установленного законом минимального оплачиваемого отпуска, тогда как даже в Сингапуре он составляет неделю, а все другие страны с рейтингом ААА предоставляют работникам от 18 до 30 дней.

В том, что касается международных отношений, Соединенные Штаты не смогут – да и не захотят – последовать примеру Британии и вступить в Евросоюз, но и здесь можно сделать немало «небольших шагов». Почему бы Вашингтону, например, не признать юрисдикцию Международного уголовного суда и не занять более конструктивную позицию на переговорах по климатическим изменениям? Более того, отказ от статуса «гипердержавы» несомненно будет способствовать сохранению тенденции к улучшению репутации США в мире. Возможно даже, что Вашингтон сможет успешнее добиваться своих целей на международной арене, если будет следовать общепринятым правилам, а не действовать в одиночку.

Какова бы ни была позиция Америки в международных экономических рейтингах, она останется великой страной. Если она смирится с собственным «упадком» или даже сможет приветствовать его, это послужит напоминанием о том, что исключительность США основана не на биржевых индексах, а на наборе ценностей. Если снижение рейтинга Standard & Poor’s поможет Америке поставить наслаждение жизнью выше великодержавия, пожалуй, к нему стоит относиться по принципу «нет худа без добра». Более того, вступая в эпоху «упадка» США обладают рядом преимуществ по сравнению с Британией 1950-х годов. В честности во многих регионах страны уже нетрудно найти хороший ресторан – Британия добилась такого результата лишь через тридцать лет после того, как из великой превратилась в «приятную для жизни» державу.