Ош дух захватывает

Города на юге Киргизии уже напоминают Сталинград. Возможно, это только начало

По центральному рынку Оша я шел вместе с местным милиционером по имени Бахыт. Тот держал автомат наизготовку и пересекал открытые участки перебежками. Где-то неподалеку раздавались выстрелы. «Узбекские кварталы»,—кивнул в ту сторону Бахыт.

Рынок был разгромлен и сожжен. Под ногами валялись пластмассовые манекены, рулоны тканей, дешевое китайское белье, пиджаки, пачки бумаги для принтеров, ботинки. Во всем этом барахле неспешно копались местные жители. Они набивали мешки и утаскивали поклажу на тележках. И, в отличие от моего спутника, не проявляли никакой осторожности.

Посреди рынка горела женщина. Из обугленной плоти высовывались ребра, антрацитово-черная нога нелепо торчала вверх, легкий ветерок тащил тошнотворные клубы дыма по торговым рядам. «Эти звери облили бензином и сожгли киргизку»,—сказал Бахыт, повернувшись в сторону узбекских кварталов. Через полтора часа, когда мне удалось туда проникнуть, местные жители спрашивали, видел ли я горящую на рынке узбечку.

Как и обычно в подобных конфликтах, версии, выдвигаемые сторонами, просты как мычание. Послушать киргизов, так все начали вооруженные до зубов узбеки: громили, убивали, насиловали, отрезали женщинам груди. Узбеки говорят ровно то же самое, но про киргизов. Версия властей ненамного сложнее: все это заговор «третьей силы», а именно—экс-президента Курманбека Бакиева и его ближайших родственников, которые таким образом пытались сорвать референдум по новой конституции, намеченный на 27 июня.

Но по-настоящему объективное расследование, вероятно, установило бы вину и киргизов, и узбеков, и бакиевцев, и временного правительства Киргизии, которое пытается версией «третьей силы» прикрыть собственную слабость и неспособность контролировать обстановку в стране.

МОБИЛИЗАЦИЯ

Погромы начались в Оше в ночь с 10 на 11 июня. Драки вспыхнули еще вечером сразу в нескольких местах. В казино при гостинице «Алай» трое узбекских подростков были избиты киргизами-охранниками. Узбеки призвали на помощь друзей и родственников, киргизы подтянули своих, потом к обеим сторонам стали подходить знакомые знакомых. К 23.00 вечера общее число участников побоища достигло тысячи человек.

Милиция безуспешно пыталась разогнать толпу. По городу стали стремительно расползаться слухи о том, что узбеки ворвались в женское общежитие Ошского госуниверситета, изнасиловали и убили десятки киргизских студенток. Ректор университета позже заявил, что этого не было. К трем часам ночи киргизы пошли в атаку на узбекские районы—мстить за мифические изнасилования.

В пятницу по селам возили тела пятерых убитых ночью киргизов—в качестве доказательств «зверств узбеков». Из сельских районов в Ош стали стекаться тысячи молодых людей обеих национальностей. Утром же было объявлено чрезвычайное положение. В Ош стали вводить подразделения Минобороны и МВД. Тем не менее массовые погромы продолжались еще три дня и распространились на соседнюю—Джалал-Абадскую область. Член временного правительства Омурбек Текебаев откровенно объяснял Newsweek, что силовые структуры в первые дни просто саботировали приказы правительства, пассивно наблюдая за происходящим.

Погромщики вооружились отнятыми у солдат автоматами. Нападали на погранзаставы и отделения милиции. Во всех случаях захватывалось оружие. Захватывалось—это официальная формулировка сотрудников комендатуры, ошские узбеки уверяют, что оно передавалось добровольно.

Экс-депутат и генерал-майор в отставке Алишер Сабиров все эти дни работал в ошской комендатуре. По его словам, в пятницу 11 июня погромщики захватили два БТР и на них стали прорывать баррикады, выстроенные на въездах в узбекские кварталы. За бронетехникой шла толпа, которая жгла дома и убивала людей.

На оказавшихся в распоряжении Newsweek видео запечатлено начало погрома в пригородном районе Фуркат. На первых кадрах видны шеренги стоящих друг напротив друга киргизов и узбеков. Из их рядов выходят переговорщики, о чем-то договариваются, жмут друг другу руки. Неожиданно киргизы расступаются, пропуская БТР с людьми в военной форме, которые начинают стрелять по узбекам. (ВИДЕО)

Такие же погромы в течение трех дней происходили в десятке районов. К 14 июня половина города лежала в руинах. Цхинвали августа 2008-го казался райским уголком по сравнению с Ошем. Около ста тысяч беженцев устремились в соседний Узбекистан.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

В понедельник 14 июня глава временного правительства Роза Отунбаева заявила, что обстановка на юге Киргизии нормализуется. Машина, которая везла из аэропорта пассажиров первого после начала беспорядков рейса из Бишкека (включая корреспондента Newsweek), шла под конвоем БМП. Киргизские милиционеры объясняли, что дорога идет через узбекский поселок Сталин, откуда по машинам якобы стреляют. Но по нам никто не стрелял.

В этот день в Оше появилось много передвижных постов. Прибывшие из Бишкека спецназовцы вставали между узбеками и киргизами, препятствуя столкновениям, однако никаких попыток рассеять группы погромщиков не предпринималось.

Узбеки забаррикадировались в своих кварталах. Проводить меня в один из них вызвалась русская женщина Лидия Николаевна. Мы обошли баррикаду, сделанную из 20-тонного контейнера, и столкнулись с группой узбекских подростков, вооруженных палками с привязанными к ним ножами. Квартальный староста Ганиза Махмудович начал свой рассказ от Адама и Евы: «Это узбекские земли. Когда в 30-х годах создавали киргизскую автономию, нас присоединили к киргизам, ведь они были кочевники, совсем дикие, а мы земледельцы, горожане…»

Вокруг нас собрались люди, и вдруг по толпе пронеслось: «Заложники, заложники». Ввели несколько рыдающих женщин и окровавленного парня. Все перешли на узбекский, но неожиданно старшая из женщин твердо сказала по-русски: «Я расскажу ему все».

Мавлюда Камилова жила неподалеку от этого квартала в многоэтажном доме с сыном и тремя дочерьми. Она работала врачом на скорой помощи. По квартирам ходили погромщики, выясняя, есть ли тут узбеки. Соседи-киргизы, знавшие эту узбекскую семью много лет, не выдавали. Но в утро того же дня, когда мы встретились с Мавлюдой, дверь в их квартиру все-таки высадили, ее дочерей и сына вытащили на улицу и завели в кафе «Ностальжи», где собралось человек 30 киргизов. Молодых людей изнасиловали, включая парня, которому еще и воткнули гвоздь в ухо. Пожилую Мавлюду не тронули.

Когда узбеки узнали о случившемся, они захватили в больнице киргизских заложников и выменяли на них девушек и парня. В пятидесяти метрах от кафе, где насиловали детей Мавлюды, стояли милиционеры. Они видели, как их привели туда со связанными руками и мешками на головах, но не вмешивались.

Я пытался подойти к «Ностальжи» и поговорить с дюжими киргизскими парнями, которые кучковались под навесом. Один из милиционеров остановил меня, покрутил в руках удостоверение, полистал паспорт и, обнаружив старый узбекский штамп, сказал: «Думаю, вы тут собираете информацию не для статьи». И велел убираться.

В узбекских кварталах все спрашивали, почему Россия не шлет своих миротворцев. На местную армию и милицию надежды не было: люди говорили, что киргизские силовики сами охотно участвовали в поджогах и погромах.

На следующий день я оказался в ошском ГУВД. Милиционеры обещали показать оружие, захваченное у «наемников», а показали табельные автоматы из оружейной комнаты. Пока мы ждали, во двор вывели узбека с залитым кровью лицом. Молодой милиционер подвел его к крану, и избитый начал умываться. К ним подошла пожилая женщина и стала о чем-то просить милиционера. «Говорит, что ее сын в заложниках у узбеков,—пояснил шепотом мой сопровождающий.—Хочет выкупить этого заключенного, чтобы обменять на сына». «Не волнуйтесь, пожалуйста, мы договоримся»,—отвечал ей сотрудник милиции.

В тот же день мне пришлось поучаствовать в эвакуации трех узбекских женщин с детьми из киргизского микрорайона Ак-Тилек, где они отсиживались в многоквартирном доме. От верной гибели их спасли и укрыли соседи-киргизы. Женщины, не выпуская детей из рук, в мгновение ока запрыгнули на заднее сиденье автомобиля. Нам повезло, мы проскочили все опасные участки без приключений.

По официальным данным, жертвами погромов стали менее 200 человек. Но никто в эти цифры не верит. «Цифры получают от нас, а мы считаем лишь тех, кто умер здесь»,—говорили мне в ошской больнице. Тех, кого родственники не везли в больницу, а спешили похоронить по исламскому обычаю до захода солнца, никто не регистрировал. Глава узбекского культурного центра Киргизии Жамалиддин Салахиддинов сейчас собирает информацию, в каких районах сколько людей хоронили. По его предположениям, с узбекской стороны потери составили от 1500 до 3000 человек.

Местные телеканалы говорят о 95 разрушенных домах и 53 торговых точках. Визуально же только в Оше счет разрушенных домов и магазинов идет на тысячи. То же самое—в Джалал-Абаде. Полную картину разрушений в селах и малых городах обеих областей не представляет никто.

ПРЕДЫСТОРИЯ

Ровно 20 лет назад нечто подобное уже было. Ошская резня 1990 года унесла жизни 1300 человек. Поводом стало желание узбеков в южной Киргизии добиться собственной автономии, а узбекскому языку придать статус государственного.

Муссирование темы узбекской автономии после свержения президента Курманбека Бакиева в апреле могло стать одной из причин нынешнего конфликта. Омурбек Текебаев считается одним из наиболее дружелюбно настроенных к узбекам политиков. Но и он говорит, что после апрельского переворота лидеры узбекской общины воспользовались вакуумом власти, чтобы снова поднять вопрос о статусе узбекского языка и квот для узбеков во власти.

В апреле узбек №1 в Киргизии, бизнесмен Кадыржан Батыров, организовал несколько митингов, где собравшиеся выдвигали политические требования. Батыров чувствовал, что появилась возможность добиться серьезных уступок от правительства.

Сначала он объявил себя союзником новой власти. Когда в мае сторонники свергнутого Бакиева захватили здания администраций в Джалал-Абаде, Оше и Баткене, Батыров мобилизовал узбеков и отбил их. Эти действия были согласованы с временным правительством Розы Отунбаевой в Бишкеке. К несчастью для себя и для Бишкека Батыров на этом не остановился. Он повел людей в родовое село Бакиева Тейит и сжег дома, принадлежавшие семье бывшего президента.

Это уже было расценено как нападение на киргизов. «Может, Бакиев и негодяй, но громить его хозяйство некиргизы не имеют право. Сделай это наши, таких проблем не возникло бы»,—говорит вице-президент государственного телеканала Султан Каназаров. Пять дней спустя бакиевцы сожгли в Джалал-Абаде Университет дружбы народов, построенный на деньги Батырова. Его считали «узбекским штабом». Вскоре официальный Бишкек обвинил Батырова в разжигании межнациональной розни и объявил в розыск. Узбекскому лидеру пришлось покинуть страну.

Национальная вражда набирала обороты по всему югу. В конце мая и в начале июня в самых разных местах происходили десятки стычек между киргизами и узбеками. То, что произошло 10 июня, оказалось логическим развитием событий. Каназаров считает, что конфликт мог бы случиться и без «третьей силы». «Но это просто была бы очень большая драка, которая закончилась бы в один день,—говорит он.—Роль наемников в том, что они не дали всему этому быстро закончиться».

О наемниках говорил на брифинге в Бишкеке и министр обороны Киргизии Исмаил Исаков. Именно эти люди с оружием в руках подталкивали обе общины к ответным действиям, заявил он. Глава культурного центра Салахиддинов утверждает, что узбеки сами вычислили одного из таких наемников. Это был таджик из Самарканда, прекрасно владеющий узбекским языком и выдававший себя за местного. Его задержали и передали в руки спецслужб.

На версию «третьей силы» работает и обнародованная месяц назад прослушка телефонных переговоров—якобы между сыном и братом экс-президента, Максимом и Жанышбеком Бакиевыми. На пленке мужчины обсуждают сценарий массовых беспорядков, призванных показать миру, что правительство Отунбаевой не контролирует ситуацию в стране.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Впрочем, сложно переложить всю вину на неких бакиевских наемников. Когда я улетал из Оша, в аэропорту сидела большая группа молодежи с желтыми ленточками, повязанными на запястьях. Это были не бакиевские южане, а обыкновенные бишкекские гопники, которые ринулись на юг, прослышав про резню.

Двумя днями раньше они разгуливали по городу с дубинками в руках и, не стесняясь, рассказывали, что приехали «мочить узбеков». «Вот тот с зеленкой на шее поймал меня и стал выяснять мою национальность,—вспомнила находившаяся тут же молоденькая девушка Наргиза.—Отпустил, только когда я сказала, что уйгурка».

Скорее всего этих людей никто не накажет. Омурбек Текебаев заявил Newsweek, что возмездие обязательно будет, но его придется «растянуть во времени». Заводить одним махом сотни уголовных дел, по его словам, нельзя, чтобы не злить киргизское население. Придется подождать, пока пройдут назначенный на 27 июня референдум по новой конституции и парламентские выборы, которые запланированы на осень.

Строго говоря, по киргизским законам нельзя проводить референдум во время военного и чрезвычайного положения. И в правительстве многие считали нужным его перенести. Однако, по словам Текебаева, после консультаций с представителями ООН и ОБСЕ решили ничего не откладывать, а закон обойти, издав специальный декрет.

Узбеков в Киргизии около 15%, и после этой резни их будет трудно заставить прийти на избирательные участки, не говоря уже об организации этих участков в разрушенных районах. Правда, один из видных представителей киргизской диаспоры Москвы заявил, что участки откроются даже в лагерях беженцев на территории Узбекистана. Другой представитель диаспоры, напротив, не был уверен, что референдум состоится: «Будем решать проблемы по мере поступления».

Проблемы, похоже, могут поступить откуда угодно. Появился слух, что бакиевцы перебрасывают с юга несколько тысяч вооруженных людей, которые устроят беспорядки во вторник 22 июня. В кулуарах временного правительства уже обсуждают, что делать, если резня возобновится, но уже в самом Бишкеке. На всякий случай в минувшую среду был арестован самый авторитетный в республике вор в законе Камчыбек Кольбаев. В Бишкеке говорят, что из него выбивают обещание бросить весь свой авторитет на предотвращение погромов.