ОТПАВШИЙ ДРУГ – ВРАГ

   ОТПАВШИЙ ДРУГ –  ВРАГ.

О бывших слушателях Высшей школы КГБ (Вышка).

 

После расстрела Белого дома бывшие слушатели Вышки собрались в ресторане «Стадион». Как обычно помянули тех, кто  остался там. Пили водку, не глядя друг на друга. Молчали, пока не разговорились, почему ГКЧП, Горбачев, Руцкой с Хасбулатовым проиграли Ельцину.

   - Этот дерьмократ, - взорвался Громов, -  был психологически подготовлен к такому повороту событий,  а вот ГКЧП, Горбачев, Руцкой и Хасбулатов нет.

   - Да брось ты, Володя. Дело в силе!

   - Правильно, в силе, только в силе психологической подготовленности. Помните, что нам говорил Гамбуржец. Чтобы убить человека мало иметь силу, нужно еще иметь решимость применять эту силу.

   Громов хотел добавить: вам ли это не знать, но сдержался.

   - У Ельцина это было, а у них нет. И решимость Ельцина поступать по своему во всем и вся без учета мнений окружающих, а исходя только из личных соображений, начала формироваться у него, когда ему аплодировала и хлопала вся Россия. Аплодисменты от всей России. Это же огромная психологическая поддержка. Вот кому-нибудь из нас вдруг стала бы аплодировать вся Россия. Наверное, чокнулся бы. Ельцин от российских аплодисментов и чокнулся. Вы ведь тоже аплодировали. Мы больше виноваты, чем Ельцин.

   - Зачем вся Россия! Мы сейчас похлопаем тебе и посмотрим, как ты после этого будешь разговаривать с нами.

   - Развлекаемся. А что дальше будет – не хотите думать.

   - Да, ладно,  тебе, Володя. Мы дерьмо, согласны. Дальше…

   - Расхожее мнение или мнение дураков: Ельцин почувствовал себя богом, поскольку ему досталась огромная власть. Ни хрена никаким богом он себя бы не почувствовал, если бы психологически не был подготовлен к этому. У Горбачева была еще большая власть, а слетел. Правильно я говорю. Господин генерал-лейтенант Геннадий Алексеевич Осадчий?

   Громов обратился к Осадчему, потому что во время расстрела Белого Дома он приехал к нему и попросил помочь Руцкому и Хасбулатову, засевшими со своими сторонниками в доме правительства.

   Для Громова, который закончил Вышку с красным дипломом, карьера Осадчего в генерал-лейтенанты, который еле вытянул на тройки, была вначале удивительной, но со временем он понял, что Осадчий мог умело вращаться в высоких кругах, показывая свою огромную физическую силу.

   Осадчий встретил Громова с водкой в пивном бокале. Стол был заставлен телефонами. Возле каждого телефона стояла бутылка. Когда звонил телефон, Осадчий чокался с бутылкой возле телефона, но в одних случаях он поднимал трубку, в других нет, но, сняв трубку, он вначале слушал, а потом иногда бросал пару слов, а иногда просто клал трубку с выражением какой-то непонятной для Громова грусти на лице. Число телефонов, с которых Осадчий снимал трубки, уменьшалось.

   - Что это за игра у тебя такая? – спросил Громов.

   - Это не игра, Володя. Это размышления об оперативной обстановке.

   - Как понять?

   - А ты отгадай.

   - Я не загадки приехал к тебе отгадывать, а по делу.

   - По делу, а вот то, чем я занимаюсь сейчас и есть настоящее дело. Поясняю. Кого я слушаю и отвечаю – это друзья. А кого нет, то это враги. Сейчас в первую очередь нужно определиться не, сколько врагов у тебя, а, сколько друзей, потому что отпавший друг это уже враг. А что за дело у тебя?

   - Помоги Руцкому и Хасбулатову!

   Осадчий приложился к пивной кружке.

   - Высоко залетел. С кем общаешься. Они что твои друзья?

   - Нет.

   - А ты знаешь, что они собой представляют?

   - Примерно..

   - Примерно, - протянул Осадчий, -  в таких случай нужно знать не примерно, а точно. Почему ты о них беспокоишься?

   - Дело не в них.

   - А в ком?

   - В Ельцине. Он, если выиграет, разведет такой бардак, что мало не покажется.

   - Провидец!

   - Увидишь. Чего можно ждать от человека, который постоянно пьет и к тому же еще обижен на всех и вся. Раньше его не признавали, а сейчас признали. Он с этим признанием будет преследовать только свои личные интересы. Его признали. Аплодисментами вырвали из комка сомнений, неудовлетворенности, злости, неудач. Он в момент вырос психологически. Есть такая проблема, как возраст по паспорту и психологический, психический возраст. А его интересы сейчас  простые. Он будет стремиться к тому, чтобы доказать, что он полноценный.

   Громов не был провидцем, но он умел логически мыслить.

   Восемь лет правления Ельцина показали, что этот человек страдал комплексом неполноценности.

   - Допустим, что ты прав, - ответил Осадчий, - но скажи. Как я должен помочь? Взять пистолет и пойти к Белому Дому. У тебя фантазии, Володя. То ты предлагал перевести компартию на нелегальное положение. А теперь предлагаешь идти против Ельцина.

   - Помочь ты можешь, - сказал Громов, - Дело не в том, что ты генерал – лейтенант. Дело в том, что под тобой ходят начальники особых отделов округа. А округ знаешь, какой. Самый сильный. Дай команду подчиненным. Они всех командиров дивизий под автомат поставят. У тебя сила!

   - Так надо мной есть сила покрепче.

   - Они водку жрут и выжидают, кто кого перетянет. А потом будут служить тем, кто возьмет верх

   Осадчий рассмеялся.

   - Ты, что сейчас делаешь, Володя? Справедливость восстанавливаешь!

   - До справедливости еще далеко. Я тебя уговариваю.

   - А я слушаю твои уговоры, водку пью и жду. Как насчет этого.

   Осадчий показал на телефоны. Громов понял.

   -Ты вот стоишь передо мной. А мне предлагаешь действовать. Ты поговори со своими сотрудниками. Что они тебе скажут. Будут действовать. Ты белая ворона.

 - Понятно, - сказал Громов, -   Твои слова: отпавший друг – враг. Так вот ты и стал для меня отпавшим другом.

- Ну, стал, так стал, - безразлично ответил Осадчий.

На этом разговор в кабинете Осадчего  закончился, но продолжение он получил в госпитале на Пехотной, куда Осадчего положили с диагнозом «рак».

Громов, зайдя в палату, посмотрел на лежавшего на кровати Осадчего и еле сдержался, чтобы не заплакать.  Вместо здоровенного мужика не кровати лежал высохший, как скелет Осадчий.

- Приехал все – таки, - тихо сказал Осадчий. -  Я знал, что приедешь. Уже не встану, Володя. Пока лежал, было время подумать. Не хочется уходить. Я ведь несколько раз в реанимации лежал. Не боялся. И там, где ты, Слезко тоже был. Не боялся, а сейчас боюсь. Бросался жизнью, как комками грязи. А сейчас сам комком стал.     

   Осадчий замолчал и посмотрел на Громова

 - Так отпавший я или нет?

Под вечер Осадчий умер.

--------------------------------------------------------------------

КАПЛИ ПО КРУГУ

 

Поредели ряды, поредели.

То, что сделать должны. не успели.

И когда Белый Дом расстреляли,

Мы не думали, водку хлебали.

 

А когда протрезвели, склонились,

На колени и вновь поклонились,

Не расстрелянным и не убитым,

А царю с его новою свитой.

 

И в глаза не смотрели друг другу,

Растеклись словно капли по кругу.

----------------------------------------------------------....

И БЫЛО ЧТО-ТО.

 

ОСТРОВОК

 

Тот островок он был так мал,

Что друг мой Громов мне сказал:

Давай-ка сбросим парашют,

Накроем сверху и капут.

 

Накрыли так, что поседели,

И выбрались оттуда ели, ели.

Так что пословица права:

О малом не суди друг свысока.

--------------------------------------

ПОСЛЕДНИЙ ЖЕСТ

 

Все свистело вокруг, словно в ад я попал.

Страх душил, словно страха не знал.

Но взмахнул он рукой, защищая меня,

С этим жестом своим он ушел навсегда.

 

И застыл океан, не шумела волна,

Только я все шептал, как мне быть без тебя.

Не шумел океан, он как облако плыл,

И на облаке том в вечность друг уходил.

--------------------------------------------------

ВИОЛЕТА.

Покатилось кольцо, покатилось.

Может быть, это все мне приснилось.

Он отдал мне кольцо

И сказал мне в лицо

Передай…

И судьба закатилась

 

Уходил я один.

Облака, неба синь.

Словно там ничего не случилось.

А потом я молчал, отдавая кольцо,

И она мне кричала в лицо.

Ты оставил его,

Бросил там одного

И швырнула кольцо мне в лицо.

 

Закатилось кольцо, закатилось.

Может быть, это все мне приснилось/
Нет, не сон это был,
Океан, словно выл.
А я шел, прижимая кольцо.
И вернулся с кольцом, но не с прежним лицом.

-----------------------------.

Виолета меня не простила.

------------------------------------------