Бедный, бедный Лондон

В российском медиапространстве с нескрываемым злорадством ищут причину лондонских бунтов в толерантности европейцев, в европейском — пытаются искать социальные корни

Лондонские предместья в дыму от сожженных машин и зданий, новости в прессе похожи на фронтовые сводки, и пока еще впереди серьезный разбор самых разрушительных за двадцать лет беспорядков в самом большом городе Западной Европы (7,8 млн человек). Лондонские события похожи на парижские бунты 2005 года. Я могу добавить как очевидец еще и менее масштабные инциденты в Брюсселе за последние полтора десятка лет. Во всех случаях дело происходит в бедных районах, населенных мигрантами (теперь уже в основном потомками мигрантов).

Во всех случаях поводом был инцидент между полицией и кем-нибудь из «местных». Бунтовщики вскоре о нем забывали и крушили все вокруг просто из тупой злобы, подросткового адреналина или банальной жажды наживы.

Подростки, тащившие в понедельник и вторник компьютеры и плазменные панели из магазинов в Лондоне, не знали, кто такой Марк Дагган, которого в прошлый четверг застрелили полицейские и смерть которого стала детонатором погромов.

Во всех случаях — и это главное — бунтовщики не выдвигают политических требований (это вам не Триумфальная площадь). У них нет программы, нет идейного или религиозного знамени. Оставим на совести параноиков рассуждения о молодежных бунтах как следствии «исламизации» Европы. Исламист Марк Дагган — это звучит прикольно.

Философ Андре Глюксманн, рассказывая мне о парижских бунтах 2005 года, заметил, что молодежь вела себя не как нигерийское племя или жители марокканской деревни, а как французские крестьяне в жакерии. В этой части новые европейцы уже освоили европейские традиции.

Во всех случаях присутствовал расовый фактор. Расизм в Европе, конечно, есть, и он обостряет социальные проблемы. Но в нашей теме это не главное. Молодые бунтари жгли машины и грабили магазины не в Челси, а в своих районах, где хозяева бизнеса — тоже не голубоглазые блондины, а их земляки из Африки. «Я не знаю, почему они делают это, — сказала журналистам жительница Тоттенхэма. — Это бессмысленно. Они просто гадят у собственного порога».

Во всех отмеченных случаях бунтовщики — это молодежь. В Лондоне среди задержанных погромщиков были не то что подростки, а дети. Они не мигранты. Они никогда не жили в африканской деревне, а родились и выросли в богатом европейском мегаполисе. В отличие от сверстников на исторической родине они знают, как можно жить, но понимают, что хорошая жизнь не для них, хотя она и рядом. Социальные лифты из черных предместий в Вестминстер и Сити есть, но слабые, и нужно быть героем, чтобы подняться. Уборщик улиц и судомойка имеют меньше шансов насладиться Лондоном, чем самый мелкий наркодилер. Молодым жителям бедных районов нечего терять, и они не чувствуют себя связанными общественными нормами. Они плюют на общество, в котором они изгои.

В российском медиапространстве с нескрываемым злорадством ищут причину лондонских и парижских бунтов в толерантности европейцев или в крахе идеи мультикультурности. В европейском — пытаются анализировать социальные корни. Были слова Меркель, Саркози и Кэмерона о неудаче политики мультикультурности. Они продиктованы скорее предвыборным популизмом: массовый электорат ловится на приманку «чужого» как причины бед.

Не правительство же, в самом деле, виновато.

В России привыкли прикладывать слова западных лидеров к собственной действительности. Неважно, что потомок мигранта становится вице-канцлером ФРГ, министром Франции или депутатом Европарламента, а трансплантацию органов в брюссельской клинике Сан-Люк делает детям российской элиты (и тем, кому помогли благотворительные фонды) профессор с арабской фамилией.

Политика мультикультурности не удалась в том смысле, в каком подавалась вначале. А если честно, то ее и не было. Был лозунг.

Сегодня европейские СМИ не винят заговор внешних сил, как в XIX веке, или секретных агентов Франции, как в 1780 году, когда погибли 285 лондонцев. Причины всегда внутри общества.

Лидеры лондонских общин, в которых произошли беспорядки, утверждают, что корни — в растущем разрыве богатства и возможностей. Богатые богатеют, бедные беднеют, сознавая невозможность наверстать. Тут я вспомнил Пномпень середины 1970-х. Вечером к гостинице в центре города, где я жил, подъезжали совсем юные повесы на белых кабриолетах, и выходя, самовлюбленно ловили взгляды зевак. Дискотеки гремели до утра. Страна-деревня тем временем пухла от голода. Потом в город пришли подростки-крестьяне под предводительством некоего Пол Пота… Чрезмерный разрыв между богатством и бедностью чреват взрывом. Особенно если на него накладываются ксенофобия и расизм.

В Тоттенхэме и Хакни, где вспыхнули лондонские беспорядки, отмечен самый высокий в Лондоне уровень безработицы. Там есть и богатая история взаимной расовой вражды между полицией и чернокожей молодежью. Эксперты связывают происшедшее на окраине Лондона со значительным падением уровня жизни в городе, реакцией радикальных слоев молодежи на невозможность устроиться на работу, подорожанием потребительской корзины.

«Здесь мы против них, против полиции, системы», — сказал на телекамеру один из подростков в маске. Потомки иммигрантов выросли в Европе, в обществе потребления и впитали с молоком матери его рекламу. Поколение, а то и два. На исторической родине, говорят они, о людях судили по делам. Здесь о нас судят по тому, что мы смогли купить. Своего рода культурный шок при вхождении в жизнь. Их называют молодыми людьми, которым нечего терять.

Правительство Великобритании подошло к проблеме с позиций права. Премьер-министр Дэвид Кэмерон прервал семейный отдых в Тоскане и вернулся в Лондон. Это однозначно криминальное дело, заявил он. Премьер собрал заседание специального антитеррористического штаба «Кобра», после чего заявил: «Это в чистом виде криминал, против него надо бороться и его необходимо победить. Если вы чувствуете себя достаточно взрослыми, чтобы совершить такое преступление, значит, вы достаточно взрослые, чтобы отвечать».

Премьер вызвал с каникул парламент, распорядился увеличить число полицейских на дежурстве с 6 тыс. до 16 тыс. человек на неограниченное время. Отдан приказ стрелять в злостных погромщиков пластмассовыми и резиновыми пулями. За три дня арестовано около 650 человек, британские тюрьмы переполнены. Но против криминала есть только одно средство: суд и тюрьма. Будь он белый или черный. И никакой политики.