Коллекторы Старого режима

Так уж всё устроено, что основную часть информации, поступающей к нам из внешнего мира, мы воспринимаем с использованием заранее приготовленных шаблонов, или паттернов, или стереотипов.

Благодаря этому нашим сознанием экономится масса времени и энергии, а потому это — выгодно.

Однако, вместе с тем мы все становимся уязвимыми для всевозможных манипуляций со стороны посторонних лиц.

Ведь какой-нибудь достаточно умный негодяй при желании может самостоятельно создать какой-нибудь шаблон/паттерн/стереотип в своих собственных интересах, и если в дальнейшем созданное получится распространить среди других людей, то создатель подобного «вируса» при минимальных затратах получит максимальный результат: массово пользуясь «заражённым» шаблоном/паттерном/стереотипом, люди совершенно добровольно, и при этом совершенно не замечая подвоха, станут действовать исключительно в интересах того самого заразившего их негодяя.

И если вам кажется, что в сознании большинства людей просто по умолчанию имеются какие-либо защитные механизмы, не позволяющие им использовать некорректные, искажённые шаблоны/паттерны/стереотипы, и тем самым предохраняющие их от подделок негодяев — то вы глубоко ошибаетесь.

На самом деле наше сознание настолько ленивое и настолько жадное, что готово принять за данность любое готовое решение, и в дальнейшем использовать его без каких-либо проверок или ревизий.

Вот самый простой пример: есть такое устоявшееся выражение «Каинова печать».

В общепринятом понимании это — «знак изгоя, символ отверженности, остракизма или несмываемое пятно преступления» (Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений / сост. В. Серов. М., 2005., стр. 329).

Однако, если обратиться к первоисточнику, то в нём обнаруживается буквально следующее:

И сказал Каин Господу: наказание моё больше, нежели снести можно; вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьёт меня.

И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьёт Каина, отмстится всемеро.

И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. (Бытие. 4:11–15)

Согласитесь, что «знамение чтобы никто не убил его» и «несмываемое пятно преступления» — это, как говорится, две большие разницы.

И во всяком случае, здесь как минимум уже возможны варианты интерпретации.

Однако, сотни миллионов или даже миллиарды людей из поколения в поколение продолжают пользоваться очевидно некорректным стереотипом, несмотря даже на то, что он легко опровергается простым обращением к самой читаемой книге на Земле.

Впрочем, оценка степени вреда, который причиняет использование некорректных стереотипов — это отдельный, и довольно-таки сложный вопрос.

Например, в случае с «Каиновой печатью» вероятнее всего стереотип сложился сам по себе в воспитательных целях по причине выразительности образа, и злого умысла в этом никакого не было.

Однако, как уже сказано выше, при использовании ложных шаблонов и стереотипов иногда бывает непросто определить границу между пользой и вредом.

С другой стороны, любая ложность и некорректность, даже если она неумышленная, всё равно таит в себе потенциальный вред.

Поэтому можно утверждать определённо, что развеянье ложных шаблонов/паттернов/стереотипов — занятие не только увлекательное, но и безусловно общественно-полезное.

Старорежимная Франция. Художник: Анри Виктор Лесюр

Сегодня мы обратим внимание нашего читателя на один из таких распространённых стереотипов, который связан с весьма важным историческим событием, а именно — с Великой французской революцией 1789 года.

Эта революция не случайно называется Великой, потому что считается, что для человечества она послужила своеобразным водоразделом между мрачной эпохой Средневековья и светоносным Новым временем.

И в таком случае тем более является важным избежание каких-либо неточностей и некорректностей.

Так вот, общепринято считать, что основной движущей силой этой революции было так называемое Третье сословие — то есть, обычные простолюдины, не принадлежавшие ни к Первому сословию (духовенство), ни ко Второму (дворянство).

А в комплексе социальных, экономических и политических причин, собственно и побудивших Третье сословие на революцию, очень часто указываются непосильные налоги, которыми это сословие было обременено.

Более того, можно даже встретить утверждения, что в старорежимной дореволюционной Франции все налоги платило исключительно только Третье сословие.

Коротко и доходчиво

Во всяком случае, именно так говорится в самой массовой англоязычной Википедии.

Об этом ложном стереотипе мы поговорим позже, а пока выясним, насколько непосильным был фискальный гнёт Старого режима на обычных французов до 1789 года.

Здесь следует отметить, что в старой Франции население платило целый комплекс налогов, из которых самым тяжёлым был gabel, или налог на соль. Мы же рассмотрим taille (таль, или тайи), то есть подушный налог, налог с живой души.

Этот налог устанавливался каждый раз за месяц до начала нового финансового года. В те времена во Франции финансовый год начинался с 1 августа, поэтому уже в июле собиралось казначейство, определяло общую сумму ожидаемых сборов taille, и распределяло её по всем провинциям в зависимости от количества населения.

Каждая из провинции, в свою очередь, раскидывали запланированную на них сумму по округам, или муниципалитетам (election). Представители округов на своём этапе распределяли налоговый план по населённым пунктам, или приходам (paroisse) — разумеется, также в зависимости от количества населения.

Самое интересное начиналось на местах.

Дело в том, что французское государство периода Старого режима не видело необходимости в содержании специального фискального органа, и по этой причине собирание подушного налога с населения, как говорится, было делом рук самого населения.

Происходило это следующим образом: при поступлении налогового плана сверху жители конкретного прихода собирали совет, и на нём выбирали так называемых раскладчиков (asseeurs), которые непосредственно сами определяли, сколько именно taille должна заплатить государству каждая из семей прихода, в зависимости от количества душ в семье.

После этого жители прихода точно так же непосредственно сами назначали персоналии сборщиков налога, то есть коллекторов (collecteurs).

По закону, эти коллекторы несли личную ответственность за выполнение налогового плана, то есть — за то количество taille, которое они должны были получить от жителей прихода.

В случае же недоимки коллекторы обязаны были добавить недостающие суммы из своего кармана; если же у них самих оказывалось недостаточно денег, то тогда на аукцион выставлялось их имущество; а если же и после этого оставалась недоимка, то в таком случае коллекторов сажали в долговую тюрьму.

Так вот, в старорежимной Франции приходские коллекторы обычно выглядели, как бы так сказать помягче, настоящими бомжами.

Дело в том, что жители прихода на почётную должность налогового коллектора обычно приглашали наиболее неимущих жителей того же прихода.

И главной задачей приходского коллектора было — отсидеть положенный срок (обычно не более полутора лет) за невыполненный план по сбору налогов.

Взамен за эту жертву во благо приходской общины коллекторы по выходу из долговой тюрьмы получали от благодарных жителей общины заранее оговоренное денежное вознаграждение. Которое, как не сложно догадаться, было заметно меньшим, чем та недоимка, которую казна недополучала от жителей данного прихода.

В 1688 году казной было собрано с населения 84% от запланированного объёма taille — и это был на самом деле весьма неплохой результат.

Как сказал один французский губернатор по этому поводу: «Сбор довольно удовлетворителен, но пришлось бросить в тюрьму много людей и продать много движимости».

Таким образом очевидно, что в старорежимной Франции процесс сбора taille происходил при активном применении, так сказать, недокументированной возможности фискальной системы, помноженной на смекалку обычных французов.

Что в свою очередь очевидно означало саморегуляцию жителями приходов уровня непосильности налогового бремени, возлагаемого на них государством.

Мог ли этот саморегулируемый процесс являться причиной кровавой революции — пусть читатель решит для себя самостоятельно.

И кстати, несколько слов об отсутствии налогов у Первого и Второго сословий.

Действительно, личная по́дать, или подушно́й налог в старорежимной Франции считались чем-то позорным для благородного человека, поэтому taille не платили ни дворяне, ни священники.

Представители благородных сословий формально не должны были испытывать какого-либо принуждения со стороны казны, поэтому их ежегодная традиция передавать часть своих денег государству называлась добровольным даром — don gratuit.

И чтобы сравнить количество «неблагородных» и «благородных» налогов, приведём следующий пример: в 1710 году taille было собрано порядка 40 миллионов ливров; в этом же году духовенство сделало чрезвычайный взнос в казну в размере 24 миллионов ливров, а дворяне, которые состояли в титуле не более 10 лет (то есть, купили дворянство менее, чем 10 лет назад) добровольно-принудительно выкупили облигации государственного займа на 20 миллионов ливров.

Другими словами, Первое и Второе сословие только дополнительно к своим основным don gratuit передали в казну больше, чем с Третьего сословия всего было собрано taille.

Неплательщики налогов душат Третье сословие.

Разумеется, в подобных обстоятельствах народная рука обычно так и тянется к оружию, чтобы низвергнуть ненавистных налоговых льготников из числа церковников и дворян.

Итак, подведём итог: конечно же, налогообложение во все времена и в любой стране не особо приветствуется жителями этой страны.

Однако, во Франции старого режима простолюдины, составляющие 94% населения, платили налогов меньше, чем остальные 6% представителей высших сословий, да ещё и имели возможность схитрить с помощью подставных коллекторов.

Так что мифическое налоговое бремя Третьего сословия можно смело вычёркивать из общепринятых причин Великой революции 1789 года