29 июня 1942 года были взорваны Инкерманские штольни с 3-мя тысячами раненных

Партийная номенклатура Севастополя и командование частей красной армии спасали свои шкуры. И не собирались спасать жизни тысяч людей.

4 июля 1942 г. прозвучало по радио и было опубликовано в центральных газетах сообщение Совинформбюро "250 дней героической обороны Севастополя". Открывалось оно следующими словами: "По приказу Верховного командования Красной Армии 3 июля советские войска оставили город Севастополь..."Казалось бы, обычная нерадостная информация в тяжелую годину войны. Но дело в том, что войска не оставляли Севастополь. Их оставили там.
( Свернуть )
28 октября 1941 г. 11-я немецкая армия генерал-полковника Эриха Манштейна (6 пехотных дивизий), прорвав Ишуньские позиции, уничтожив большую часть двух советских армий (12 стрелковых и 4 кав.дивизии), захватила в течение двух недель почти весь Крым. K середине ноября Севастополь был прочно блокирован с суши. Для его обороны Ставка создала довольно мощный Севастопольский оборонительный район (СОР), включавший в себя силы Черноморского флота и Приморской армии. Начальником СОРа был назначен командующий ЧФ вице-адмирал Филипп Октябрьский, а его заместителем - командующий Приморской армией генерал-майор Иван Петров.

7 июня после пятидневной артиллерийской и авиационной подготовки немцы начали наступление на город. В ходе ожесточенных боев 26 июня они овладели всей внешней линией обороны. В последующие дни обстановка стремительно ухудшалась, немцы, захватив Сапун-гору и Малахов курган, практически решили участь города.

Утром 30 июня Октябрьский отправил следующую телеграмму:

9.50.
Кузнецову, Буденному, Исакову.
Противник ворвался с Северной стороны на Корабельную сторону. Боевые действия приняли характер уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали, дрогнули, хотя большинство продолжает геройски драться.
Исходя из данной конкретной обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200-250 человек ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова.

Ответ от наркома ВМФ адмирала Кузнецова:

19.00.
Эвакуация ответственных работников и ваш выезд на Кавказ Ставкой разрешены.

Но и Петров оказался не лыком шит. В тот же вечер на заседании военного совета он сумел повернуть дело так, что командовать войсками в Севастополе оставался не он, а другой. После чего с чувством выполненного долга отдал приказ по армии:

Боевой приказ. 30/VI.
42 г. 21.30.

...Армия, продолжая выполнять свою задачу, переходит к обороне на рубеже: мыс Фиолент - хут. Пятницкого - истоки бухты Стрелецкой. Оборона указанного района возлагается на группу генерал-майора П. Г. Новикова...

В ночь на 1 июля на Херсонесском аэродроме совершили посадку 13 самолетов "Дуглас", предназначенные для вывоза начальства. Небольшими группками эти драгоценные для Сталина и Буденного кадры подходили к машинам. Стараясь не привлекать к себе внимания расположившихся близ аэродрома в надежде на эвакуацию многочисленных раненых солдат и матросов. Но не у всех получилось незаметно прошмыгнуть в спасительные люки.

Историк Г.И. Ванеев:
"Когда к самолету подходили командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский и член военного совета флота дивизионный комиссар Кулаков, их узнали. Скопившиеся на аэродроме воины зашумели, началась беспорядочная стрельба в воздух... Но их поспешил успокоить военком авиационной группы Михайлов, объяснив, что командование улетает, чтобы организовать эвакуацию из Севастополя".

К чести Бориса Михайлова следует сказать, что он тоже собирался лететь в этом самолете, но под впечатлением минуты решил остаться. В дальнейшем возглавил оборону аэродрома и погиб в одной из отчаянных контратак, стремясь с оставшимися защитниками Севастополя пробиться в горы.

Генерал Петров решил бежать из Севастополя другим способом. Вечером 29 июня в Севастополь пришли две подводные лодки, доставившие боеприпасы и бензин. В ходе разгрузки командир одной из них получил письменный приказ начальника штаба СОРа капитана 1-го ранга Васильева:

До особого распоряжения подлодка Щ-209 остается в Севастополе. После разгрузки с рассветом вам надлежит выйти в район 35-й батареи и лечь на грунт. С темнотой всплыть и ожидать распоряжения.

В штольне близ 35-й батареи находился командный пункт обороны Севастополя. То есть флотское начальство - Октябрьский, Кулаков, Васильев - предусмотрело для себя вариант бегства еще до обращения в Ставку. А когда разрешение было получено и за ними вылетели официальные самолеты, они передали заготовленный вариант в распоряжение сухопутного начальства.

Как только стемнело, генерал Петров и с ним прочее начальство Приморской армии незаметно для подчиненных через подземный ход вышли на пристань. Ожидавший там буксир благополучно доставил их на Щ-209.

Из Новороссийска Октябрьский направил донесение в Ставку с копией Буденному:

Исходя из сложившейся обстановки на 24.00 30.06.42 г. и состояния войск, считаю, что остатки войск СОР могут продержаться на ограниченном рубеже один, максимум два дня.
Одновременно докладываю: вместе со мной в ночь на 1 июля на всех имеющихся средствах из Севастополя вывезено около 600 человек руководящего состава армии, флота и гражданских организаций...

Просил 250, а набралось 600... Хотя и здесь бравый адмирал слукавил. На самом деле всеми правдами и неправдами Севастополь ухитрились покинуть 1228 военных и партийных чинов.

В ночь на 1 июля из штаба флота в Севастополь передали, что Буденный распорядился направить все имеющиеся плавсредства для эвакуации, как было сказано, "раненых бойцов и начсостава". В Севастополе это поняли по-своему. Последняя телеграмма, отправленная Новиковым Буденному:

20.45. Начсостава 2000 человек в готовности транспортировки...

Стемнело, но обещанные Буденным корабли так и не появились. Почему, знали только сам "первый маршал" и Ставка в лице товарища Сталина. Тогда Новиков использовал свою "заначку": находившийся в распоряжении штаба небольшой катер N112. Вместе с ним туда под завязку загрузились 70 самых важных начальников, в основном штабные, интенданты и политработники.

Около двух часов ночи на 2 июля катер вышел в море. Но с рассветом был обнаружен итальянскими торпедными катерами и после небольшого боя взят на буксир.

После бегства и пленения Новикова ни о каком управлении оставшимися войсками говорить не приходится. Предоставленные сами себе защитники Севастополя продолжали разрозненное и хаотичное сопротивление в нескольких не соединенных между собой районах.

Согласно отчету, представленному Октябрьским и Кулаковым 9 июля 1942 г. в Генштаб, общая численность СОРа на 1 июня равнялась 130 125 чел.; безвозвратные потери составили 31 068 чел.; 17 894 раненых до 28 июня были эвакуированы; 1207 скончались в полевых госпиталях.

Зная эти в свое время глубоко засекреченные цифры, легко подсчитать количество оставшихся защитников Севастополя - 79 956 человек. Почти 80 тысяч героически оборонявших город солдат и матросов Ставка и в первую очередь Сталин, давший добро на позорное тайное бегство, бросили "за ненадобностью".

Обрекли на смерть и плен.

Медсанбат № 427

Участник обороны Севастополя военврач И.С. Ятманов вспоминал:
"Совместными силами и средствами медицинской службы флота и Приморской армии были развернуты мощные медсанбаты N 47 и 427 в Инкерманских штольнях "Шампанвинстроя"...

Эти госпитали медсанбатов были довольно мощными, имели ряд операционных залов, где врачи одновременно работали на нескольких столах...

В этих километровых Инкерманских штольнях были развернуты палаты, где размещались пострадавшие.

Из воспоминаний Г.П. Чумакова, на тот момент лейтенанта, находившегося на лечении в медсанбате N 427:
"...После операции носилки перенесли в палату. Палатой называлось огромное помещение, выдолбленное в скале. Ее конец терялся вдали. Высокие стены исчезали в полумраке. По ним стекали капельки воды. Впереди горела одинокая свеча. В помещении находилось очень много людей и все время стоял монотонный однообразный шум. Иногда он прерывался громким стоном, криками команд. Посередине тянулся проход. По обеим его сторонам - в два ряда кровати. На них - раненые. Они лежат по нескольку человек на одной койке, лежат на носилках, сидят на табуретках, если некуда лечь. Потолка не видно. В помещении стоит страшный запах, в котором смешалось все. Это запах крови, гноя, испражнений, всевозможных медикаментов. И гул, несмолкаемый гул. Одни стонут, другие разговаривают, третьи командуют, ругаются. Ругаются страшно, с отчаянием, ищут гранаты, патроны.

Мои носилки ставят в сторону, на проходе. Больше положить негде, свободных мест нет. Все переполнено.

Вместе с бойцами и командирами здесь лежат и пострадавшие жители города: женщины, дети, старики. Их здоровые родственники также находятся тут.

Каждому раненому ежедневно полагалась бутылка шампанского. Первые несколько суток регулярно выдавали горячую пищу. Потом, когда кухни сгорели, дневной рацион стали составлять банка рыбных консервов и шампанское..."

По свидетельству Ятманова, "47-й медсанбат... перед самым вторжением немцев в Инкерман... кое-как успел вывезти раненых. Тяжелораненых и носильных больных перевезли в район Камышевой бухты... Ходячих раненых распустили, и они сами, кто пешком, кто на попутных машинах, добирались в район Камышевой бухты".

А вот 427-й медсанбат до последнего момента оставался в штольнях.

Из мемуаров командующего 11-й немецкой армией генерал- полковника Эриха Манштейна:
"...28 июня 50-й дивизии удалось форсировать реку Черная в нижнем течении и занять Инкерман. Здесь произошла трагедия, показавшая, с каким фанатизмом боролись большевики. Высоко над Инкерманом поднималась длинная, уходящая далеко на юг скалистая стена. В этой стене находились огромные галереи, служившие в Крыму винными погребами для заводов шампанских вин. Наряду с большими запасами этого напитка большевики создали здесь склады боеприпасов; кроме того, эти помещения использовались ими для размещения тысяч раненых и бежавшего гражданского населения. Когда наши войска ворвались в Инкерман, вся скала за населенным пунктом задрожала от чудовищной силы взрыва. Стена высотой примерно 30 м обрушилась на протяжении около 300 м".

Советские моряки и пехотинцы еще сутки удерживали за собой железнодорожную станцию и подходы к штольням. Трагедия медсанбата-427 произошла 29 июня 1942 г. Немцы потом путем опроса военнопленных провели свое расследование и выяснили число погибших - 3 тысячи человек. А также, что взрыв осуществил некий "подрывник Саенко", приказ о подрыве медсанбата отдал начальник тыла ЧФ контр-адмирал Заяц.

По скрытым глубоко в архивах советским источникам удалось выяснить, что 29-го, в понедельник, поступил приказ подорвать филиал артиллерийского арсенала в Инкермане. Задачу по подрыву 11 инкерманских штолен выполнили не какие-то рядовые саперы, а вполне ответственные лица: воентехник 2-го ранга П. Савенко и лейтенант Ф. Зудин. Знал ли начальник тыла, что в штольнях находятся полевой госпиталь и гражданское население?

Так выглядит эта братская могила десятков тысяч защитников Севастополя и мирных жителей в наше время


Медаль за оборону

Последний абзац сообщения Совинформбюро от 4 июля 1942 г. звучал так:
"Слава о главных организаторах героической обороны Севастополя - вице-адмирале Октябрьском, генерал-майоре Петрове... - войдет в историю Отечественной войны против немецко-фашистских мерзавцев как одна из самых блестящих страниц".

Вскоре после этих событий была учреждена медаль "За оборону Севастополя". Первые ее номера получили Октябрьский, Петров, Заяц и прочие из списка 1228 фамилий.

Честный, подход к предмету мгновенно подскажет нам, что вся история Второй мировой войны полна примеров героизма, искупающего чужую трусость или подлость советского командования.

Если я начну рассказывать правду...

Григорий Ефимович Замиховский,
матрос Черноморского Флота:
Если я начну рассказывать правду о событиях осени 1941 года в Крыму, то найдутся люди, которые скажут, что я очерняю героев и поливаю их светлую память грязью... Или пусть все останется на уровне мемуарной «исторической правды»? Я действительно, не хочу многое рассказывать...
Это уже в 1961 году, когда в Севастополе собрали почти две тысячи участников обороны города, я узнал такое!!!
Девяносто тысяч человек немцам на растерзание отдали!... Тридцать тысяч раненых бросили!

В госпитале ребята рассказали, что уже с 30 июня, каждый транспортный самолет на аэродроме в Херсонесе брался с стрельбой и рукопашным боем, все спасали свои шкуры, ладно, - свои жизни, о погрузке раненых уже никто не думал. Редкому счастливчику из раненых повезло попасть на последние рейсы. А вице–адмирал, комфлота Филлип Октябрьский улетел...

Кто расскажет, что чувствовали тысячи голодных и израненых бойцов на скалах Херсонеса, когда немцы сверху закидывали их гранатами, да на головы мочились. Вы даже не представляете всю бездну отчаяния и черной убивающей тоски, котрую пришлось испытать людям, брошенных своим командованием и обреченных на смерть и плен.

Уже 20 июня мы все понимали, что шансов отстоять город нет. Одними штыками и своей геройской кровью, мы немецкую технику не остановили бы...

Тогда, на встрече, в 1961 году, люди вставали в зале с мест и спрашивали прямо у сидящих за длинным столом, на сцене, наших бывших руководителей обороны. – «Почему нас предали? Почему нас бросили?»

Октябрьский с трибуны –«Успокойтесь товарищи. У нас был приказ Сталина и Буденного оставить город, с целью организации эвакуации оставшихся защитников, морем на Кавказ». Чекистов и политотдельцев вывезли... Ценные кадры, которые решают все.

Я знаю одно, немецкие генералы в Сталинграде тоже имели возможность сбежать на самолетах, но остались со своими солдатами. Другое понятие о чести офицера... И своих в 1944 году, немцы из Севастополя вывезли почти всех, только восемь тысяч в плен всего попало.

А про 427-й медсанбат. Если я скажу, что Саенко взрывая артиллерийский морской арсенал в Инкермане, случайно или намеренно, взорвал госпиталь, с тремя тысячами раненых в штольнях, то как вы отреагируете? Я не был там, у меня нет фактов, только рассказы товарищей об этой трагедии.

Валерий Ширяев