Тайная революция Путина: что президент спрятал у всех на виду

Изменить заданный ВВП вектор стратегического направления развития России стало практически невозможно 

Лет десять тому назад на стенах домов в Москве можно было часто увидеть граффити: Владимир Путин с ножницами в руках отрезает первую букву в английском слове Revolution и с удовлетворением смотрит на то, что осталось, — Evolution. А вот сейчас таких граффити практически не видно. И в этом есть своя сермяжная правда.

Знаменитая книга Джона Рида о событиях октября 1917 года называлась «Десять дней, которые потрясли мир». А вот Путину в феврале этого года удалось потрясти до основания весь сложившийся к тому моменту мировой порядок всего за одни сутки.

Мотивы тех действий президента РФ до сих пор остаются загадкой для многих экспертов.

В течение всей политической карьеры Путин руководствовался знаменитым принципом Петра Столыпина: «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия». Судьбоносное решение ВВП катапультировало Россию в эпицентр великих потрясений. В период своего пребывания у штурвала страны Путин всегда старался обеспечить себе максимальную свободу маневра и свободу рук.

Великая геополитическая революция февраля 2022 года заставила президента России действовать внутри очень узкого коридора возможностей. Но у этой загадки есть разгадка. И спрятана эта разгадка у всех на виду.

«Единственная постоянная вещь в жизни — это перемены». Вознамерившись было найти автора этой цитаты, я вскоре отказался от этой задачи в силу ее бесперспективности. Уж слишком универсальной является эта мудрая мысль. Но вот какое «постоянство перемен» является спецификой именно российской политики на протяжении уже нескольких столетий?

Каждый новый лидер неизменно отказывается от политического наследия своего предшественника. Императрица Елизавета победила Пруссию. Ее племянник Петр III с извинениями отдал все завоевания обратно. Жена Петра III Екатерина II быстро отстранила своего мужа от дел.

Но их общий сын Павел обнулил политику своей матери. Его сын Александр I заявил, что «при мне все будет как при бабушке». Следующий царь, Николай I, похоронил политический либерализм своего брата. Но либерализм заполыхал с новой силой в период правления его собственного сына Александра II...

Ничего не изменилось и после того, как пост лидера страны перестал передаваться как эстафетная палочка в рамках одной семьи. Хрущев обнулил Сталина, Брежнев обнулил Хрущева, Андропов — Брежнева, Черненко — Андропова, Горбачев — Черненко, Ельцин обнулил Горбачева...

Если продолжать рассуждать в рамках этой неизменной логики российской истории, то на следующем витке исторической спирали некий мистер X, чью фамилию мы еще не знаем (или, вернее, знаем, но пока не в этом контексте), неизменно обнулит политическое наследие нынешнего лидера страны Владимира Путина.

А вот здесь стоп. Очень возможно, что пресловутая спираль начнет вращаться в другом направлении. Многое указывает на то, что Путину удалось сломать логику развития российской истории — обеспечить неизменность заданного им вектора политического развития страны вне зависимости от того, какой именно новый лидер окажется у власти в Кремле через пять, десять, двадцать или даже тридцать лет.

Почему Путин захотел «сломать матрицу»

Ближе к концу правления Михаила Горбачева на фоне нарастающего хаоса в государстве знаменитый советский ученый, академик Евгений Велихов, привел на встречу с генсеком известного инвестиционного банкира из Швейцарии Брюса Раппапорта.

Как рассказывает Велихов в своих мемуарах, Михаил Сергеевич, как это было у него заведено, пустился в долгие и расплывчатые разглагольствования о великом потенциале и великом будущем Советского Союза. Привыкший к конкретике западный бизнесмен слушал генсека с нарастающим нетерпением, а потом прервал его и попросил разрешения рассказать еврейский анекдот.

«Некий только что похоронивший жену безутешный вдовец пришел к раввину советоваться, как ему жить дальше. Раввин сказал ему: «Пусть пройдет год или два. Ты приспособишься и найдешь утешение!» Вдовец ответил: «Что будет через год или два, понятно. Но как мне быть сегодня вечером?»

Не уверен, что Михаил Горбачев с его потрясающей способностью игнорировать неудобные аспекты реальности понял, какую именно мысль до него пытаются вежливо донести. А вот Путин, хотя ему вряд ли кто-то рассказывает еврейские анекдоты с намеком, напротив, постоянно держит эту мысль в своей голове.

Все политические лидеры делятся на две категории: одни живут исключительно сегодняшним днем — по принципу фаворитки французского короля Людовика XV маркизы де Помпадур: «после нас хоть потоп». Другие, не игнорируя, естественно, день сегодняшний, постоянно думают о дне завтрашнем и послезавтрашнем.

Путин — ярко выраженный представитель второй категории. Держа под плотным контролем каждый «сегодняшний вечер» в период своего правления, хозяин Кремля уже давно размышляет в исторических категориях, в категориях судьбы России и своей собственной роли в определении и обеспечении этой судьбы. И вот как в свете этого факта, на мой взгляд, можно интерпретировать «геополитическую революцию 24 февраля»: Путин пришел к выводу, что обеспечить Великое будущее Великой России можно, только если не бояться великих потрясений.

Попробую доказать эту свою мысль с помощью прошлых заявлений самого президента. Заседание Валдайского клуба, октябрь 2016 года. Британский эксперт российского происхождения Оксана Антоненко задает Путину вопрос о настроениях граждан России: «Не кажется ли вам, что у них есть запрос на снижение геополитической напряженности?» Ответ ВВП: «У нас у всех есть запрос на снижение геополитической напряженности, но только не способом наших похорон. Если плата за то, чтобы снизить геополитическую напряженность, наши похороны, то нас никого это не устроит, в том числе и тех, кто проявляет сомнение по поводу эффективности работы действующей власти, или тех, кто хотел бы серьезных перемен».

Что в данном случае Путин имел в виду под «нашими похоронами»? Думаю, что в первую очередь похороны статуса России как великой державы.

О том, почему, с точки зрения Путина, к февралю 2022 года опасность таких похорон в результате целенаправленных действий Запада стала вполне реальной, уже сказано очень и очень многое. Многое — но не все. За кадром до настоящего момента оставался такой важный фактор, как описанная выше неизменная логика российской истории.

В июне этого года один из самых авторитетных американских внешнеполитических мыслителей, многолетний президент Совета по международным делам в Нью-Йорке Ричард Хаас опубликовал в журнале Foreign Affairs программную статью «Украинская стратегия на долгосрочный период».

Долгосрочное планирование — это то, на чем Ричард Хаас делал упор в период своей карьеры на государственной службе: одна из прошлых должностей — директор политического планирования в Государственном департаменте. И, последовательно перебирая и затем сразу отбрасывая доступные для Америки варианты действий, ветеран американской дипломатии в конце концов останавливается вот на чем: США надо просто ждать.

Ждать у моря погоды? Не совсем. Ухода Владимира Путина с поста президента РФ. Ричард Хаас: «В конечном итоге то, что, возможно, требуется... это перемены не в Вашингтоне, а в Москве. Со всей вероятностью, для того чтобы предпринять шаги, которые покончат со статусом России как государства-парии, экономическим кризисом и военным «болотом», потребуется кто-то другой, не Путин.

Запад должен сделать ясным: он готов вознаградить нового российского лидера, который предпримет такие шаги, параллельно наращивая давление на нынешнего российского руководителя».

В силу причин, которые будут подробно описаны позже, я считаю эту логику ведущего американского внешнеполитического стратега неработоспособной в будущем. Но это не значит, что она была неработоспособной в прошлом.

В свое время у меня был хороший знакомый, правая рука последнего руководителя советского Госплана, члена Политбюро ЦК КПСС и первого вице-премьера РФ в кабинете Примакова Юрия Маслюкова Антон Суриков. Антон был большим мистификатором, но вместе с тем очень оригинальным и интересным политическим мыслителем. Особенно он любил рассуждать о том, что современная Россия никогда не решится пойти на по-настоящему серьезный конфликт с США.

Как доказывал мне Суриков, у официального Вашингтона слишком много рычагов воздействия на российскую элиту. В период жизни Антона (он скоропостижно скончался в 2009 году, не дожив даже до 50 лет) его аналитические выкладки на тему того, какие именно санкции Америка может обрушить на наших бизнес-магнатов и как легко она может конфисковать их собственность, казались мне чисто гипотетическими, даже фантазийными логическими конструкциями. Но прошло чуть более 10 лет, и многие его прогнозы осуществились.

Многие — но не самый главный. Америка до упора нажала на все свои возможные и невозможные санкционные рычаги, однако это не заставило Москву остановиться. Но вот вопрос: почему не заставило? Ответ: потому что во главе пирамиды российской власти находится лидер, в глазах которого потери от западных санкций являются по сравнению с главной целью — сохранением за Россией статуса великой державы — пусть болезненными, тяжелыми, неприятными, но все же приемлемыми.

Путин взвесил все за и против и принял решение. Однако потенциальный преемник Путина или преемник преемника Путина, оказавшись в сходной ситуации, мог бы принять совсем другое решение. Впрочем, почему я использую именно эту словесную конструкцию «мог бы принять»? Наверное, правильнее было бы написать так: «Принял бы другое решение».

Сегодня активный пользователь социальных сетей Дмитрий Медведев чуть ли не каждый день доказывает публике свою жгучую «ненависть» к западному миру. Однако, столкнувшись в 2011 году в качестве президента РФ с необходимостью сделать реальный выбор, он в очень важном и показательном для Путина ливийском вопросе предпочел следовать в фарватере политики Запада. И это при том, что цена вопроса в 2011 году была неизмеримо более низкой, чем цена вопроса в 2022 году.

На президента Медведева не давили, не требовали «непременно сделай это, иначе мы обрушим на вас девятый вал санкций!» Но он все равно принял решение, которое, по глубокому убеждению Путина, не соответствовало российским национальным интересам и критериям справедливого мироустройства — не заблокировал проталкиваемое Западом решение Совета безопасности ООН о праве США и стран на вооруженное вмешательство во внутренний ливийский конфликт.

Помните то знаменитое публичное «расхождение во взглядах» между премьером Путиным и президентом Медведевым в марте 2011 года? Путин: «Резолюция Совбеза является неполноценной и ущербной, она разрешает все и напоминает средневековый призыв к крестовому походу. Фактически она позволяет вторжение в суверенную страну».

Медведев спустя несколько часов: «Нам нужно всем быть максимально аккуратными в оценках. Ни в коем случае недопустимо использовать выражения, которые, по сути, ведут к столкновению цивилизаций, типа «крестовых походов» и так далее. Это неприемлемо!»

Значение этого ливийского эпизода в современной истории России, с моей точки зрения, невозможно переоценить. Как мне рассказывали близкие к Путину люди, передавая в 2008 году президентские полномочия Медведеву, ВВП совсем не исключал варианта своего последующего полного ухода из власти. Этот вариант был исключен позднее, когда Путин пришел к выводу, что его сменщик гнется под давлением (или под влиянием политического шарма) Запада.

А теперь давайте подведем промежуточные итоги. Как кадровый сотрудник спецслужб и опытный политический лидер Путин не питает никаких иллюзий по поводу человеческой натуры и заложенной в ней склонности «идти по пути наименьшего сопротивления». Нет у Путина и иллюзий по поводу «верности принципам» значительной части российской элиты.

Устроенный Путиным эксперимент в виде временной или даже постоянной передачи власти единомышленнику в этой своей части фактически провалился. Однако этот провал, естественно, не заставил ВВП отказаться от осуществления своей главной задачи — обеспечения неизменности политического курса России на сохранение за собой статуса великой державы.

Вскоре после возвращения ВВП в президентское кресло в 2012 году в российском политическом лексиконе появилось новое понятие — «национализация элиты». А в 2022 году национализация элиты превратилась в окончательно состоявшийся факт.

Матрица сломана

В апреле 1991 года бывший президент США Ричард Никсон решил разобраться в том, куда идет Советский Союз, и отправился с визитом в Москву. С отставным американским главой с готовностью встретились председатель КГБ СССР Владимир Крючков, бывший министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе и член совета безопасности при советском президенте Евгений Примаков.

Но вот у двух самых главных действующих лиц нашей тогдашней политической драмы — Горбачева и Ельцина — времени на Никсона не нашлось. Несмотря на весь свой личный авторитет и высокий ранг в мировой политике, экс-президент США получил вежливый, но твердый отказ в аудиенции. И тогда, как описывается в блистательной и, к сожалению, пока только англоязычной книге профессора Лондонской школы экономики Владислава Зубока «Коллапс: падение Советского Союза», помощник Никсона Дмитрий Саймс решил проблему с помощью остроумного трюка.

Памятуя о настойчивых слухах о том, что в холле элитного московского отеля, где они остановились, «все прослушивается и просвечивается КГБ», Саймс начал громко разговаривать о грядущей встрече Никсона с Ельциным. Рыба быстро заглотила наживку. Через несколько часов бывшему американскому лидеру позвонили из секретариата Горбачева и пригласили на встречу с «отцом перестройки».

Дальнейшее было и вовсе делом техники. Саймс поставил в известность близкого тогда к Ельцину председателя международного комитета Верховного Совета России Владимира Лукина о том, что Горбачев Никсона все-таки примет. И президент РСФСР тоже очень быстро нашел в своем графике время для встречи с отставным американским президентом.

То, что в плане национализации российской элиты произошло после 24 февраля 2022 года, чем-то напоминает эту историю. Владимиру Путину не пришлось предпринимать никаких дополнительных усилий. Всю работу по реализации этой цели сделал тот, кто ранее эту элиту частично приватизировал, — коллективный Запад.

Статья 14 Конституции ФРГ: «Собственность и право наследования гарантируются... Собственность обязывает. Пользование ею должно одновременно служить общему благу. Отчуждение собственности допускается только в целях общего блага. Оно может производиться только по закону или на основании закона, регулирующего характер и размеры возмещения. Возмещение определяется на основе справедливого учета интересов общества и заинтересованных лиц».

После начала специальной операции России на Украине выяснилось, что с западной точки зрения общее благо требует, чтобы граждане РФ не имели в их странах никакой собственности и что никакое возмещение на основе учета интересов заинтересованных лиц им не положено.

Можно сколь угодно долго говорить о том, что конфискация собственности российских граждан — это нарушение всех мыслимых и немыслимых норм. Эти разговоры ровным счетом ни на что не повлияют. В отношении граждан РФ все эти мыслимые и немыслимые нормы больше не существуют.

То, что произошло, носит необратимый характер. Этот неприятный факт необходимо принять. А еще необходимо принять то обстоятельство, что совершенно необратимые изменения произошли и в других, даже еще более важных сферах.

Есть такая пословица: в долг берешь чужие деньги и на время, а отдаешь свои и навсегда. Но это, конечно, не более чем шутка. А вот что шуткой ни в коем случае не является — до 2014 года Российская Федерация была вполне себе цельным и состоявшимся государством без Крыма. Но после воссоединения с полуостровом представить себе Россию без Крыма невозможно. Отдать кому-то Крым — это сейчас для российского государства то же самое, что для человека отрезать себе руку и ногу. Когда по результатам референдумов этой осенью в состав России войдут новые территории, ранее входившие в состав Украины, к ним это тоже будет относиться.

Ричард Хаас уповает на то, что некий будущий новый президент России захочет и сможет демонтировать внешнеполитическое наследие Владимира Путина. Не захочет. А даже если захочет, то не сможет. Подобная задача является в принципе нереализуемой.

Единственное исключение из этого принципа — полный коллапс российской государственности, тотальная капитуляция страны. Какой президент захочет (и сможет) реализовать этот сценарий? Вот то, что еще не все уловили, но что будет становиться все более очевидным с каждым новым месяцем и каждым новым годом: Путин создал совершенно новую геополитическую реальность, которая сохранится и после того, как в России появится новый президент. Время основных геополитических развилок пройдено. Колея выбрана. Все внешнеполитические маневры России, и Запада, кстати, тоже, теперь возможны только в пределах этой колеи.

Как именно выглядит эта колея? Если смотреть на ситуацию с американской точки зрения, то ее лучше всего характеризуют процитированные в книге Владислава Зубока «Коллапс» слова министра финансов США Николаса Брейди на закрытом совещании в Белом доме в июне 1991 года: «Брейди с редкостной откровенностью сформулировал американский стратегический приоритет. «Что требуется, так это изменение советского общества таким образом, чтобы оно не могло позволить себе оборонную систему. Если Советы перейдут к рынку, они не смогут позволить себе большой оборонный сектор. Реальная программа реформ превратит их в державу третьего разряда. Это то, что мы хотим!»

Эти слова произнесены в самый разгар потепления отношений между Москвой и Вашингтоном. И на тот момент являлись лишь одной (пусть и самой реально влиятельной) из альтернативных точек зрения. Но сейчас эта многовариантность окончательно ушла. Курс на превращение России в державу третьего разряда — это для западной элиты безальтернативная линия поведения на годы и десятилетия вперед.

А вот как новая геополитическая колея выглядит с российской точки зрения. Программный директор Российского совета по международным делам Иван Тимофеев отметил в статье для Валдайского клуба: «Любой конфликт рано или поздно заканчивается миром. Такова конвенциональная мудрость, которую можно часто услышать от тех, кто в текущей ситуации санкционного цунами и конфронтации с Западом пытается найти надежду на возвращение к «нормальности»...

Мы вынуждены разочаровать тех, кто верит в такую перспективу... Противоречия России и Запада носят устойчивый характер. В Европе сформировалась нестабильная система асимметричной биполярности, в которой безопасность России и НАТО уже вряд ли может быть неделимой. У России нет возможности сокрушить Запад без неприемлемого ущерба самой себе. Однако и Запад, несмотря на колоссальное превосходство, не может сокрушить Россию без неприемлемых для себя потерь. Сдерживание России — оптимальная стратегия для Запада. Украина обречена оставаться одним из направлений сдерживания. Для России оптимальной остается стратегия асимметричного балансирования западного превосходства».

Не просто оптимальной — единственно возможной. И не важно, что кому-то это нравится, а кому-то нет. Попытки вернуть ту реальность, которая была до 24 февраля, равнозначны попыткам вновь залить воду в бутылку, которая разбилась на мелкие осколки. Не слышал, чтобы кому-то это удалось за всю историю человечества.

При преемниках Путина на посту президента страны Россия все равно будет развиваться в соответствии с заданным им вектором движения. Конечно, разговоры о преемнике ВВП сейчас глубоко неактуальны. Уверен, что Путин поставил перед собой еще множество задач. Часть из них мы знаем: завершение специальной операции на Украине, перезапуск российской экономики на основании новых вводных, оформление и закрепление нового мирового порядка на обломках старого.

А часть из них — наверняка нет. Но первые исключительно важные результаты революционного этапа политической деятельности Путина уже налицо. И, в отличие от давно забытых заявлений некоего другого президента РФ, они действительно «отлиты в граните».