Право на утилизацию

Право на утилизацию

Опубликовал Ирина Першина

– Вот, пожалуйста, ваш талон на утилизацию, – девушка-андроид с улыбкой протянула мне пластиковую карточку.

– Ждём вас через три дня.

– Здесь какая-то ошибка, – возразила я, пряча руки за спину, как будто если от талона отказаться, компьютер переменит решение.

– Нет, всё верно, – доброжелательно подтвердил робот.

– Средств на вашему счету хватит на оплату аренды за три ночи и минимальный набор продуктов.

Далее ваше существование нерентабельно.

– Я могу пожить у подруги! – выпалила я первое, что пришло в голову.

– Если у вас имеются кровные родственники или иные лица, способные гарантировать оплату по счетам за ваши нужды, вы должны сообщить их координаты. Когда придёт подтверждение о спонсировании, решение будет пересмотрено.

Я с ненавистью посмотрела на доброжелательную пластиковую маску.

Конечно, злорадно мне подумалось, откуда эта кукла знает, что родных у меня нет, а последнюю подругу утилизировали год назад.

Я продержалась долго, но от судьбы не убежишь.

То есть от службы по контролю населения.

Ежемесячно нужно отмечаться, чтобы они оценили, способен ли гражданин оплатить ресурсы, которые потребляет.

А с пятидесяти лет – еженедельно. Что же, когда-нибудь этот день должен был настать.

Мне шестьдесят. Должно было исполниться через неделю. Уже не отмечу, увы...

– Вы имеете право выбрать форму утилизации, – подсластила пилюлю андроидная кукла. – Газ, инъекция или физическое воздействие на тело.

– Пусть мне отрубят голову! – нервно хохотнула я.

– Данная форма не предусмотрена, это не гуманно, – после паузы заявила она.

– Если затрудняетесь с выбором сейчас, можете сообщить о своём решении непосредственно перед операцией.

– Только не говорите «смерть от старости», а то она зависнет. Это простейшая модель, – предостерёг голос у меня за спиной.

– Придётся ждать, пока перезагрузится, а я бы хотела до полудня успеть домой.

Я обернулась, слишком уж бодро и позитивно звучал голос.

Обычно все оставляют веселье за порогом этого зала.

Даже те, кто способны оплатить себе ещё месяц-другой, пребывают в мрачных настроениях.

Следом за мной в очереди на контроль стояла улыбчивая дама лет на десять старше меня.

Она не пыталась маскировать возраст и даже волосы не красила.

Удивительно! Наверное, может себе позволить не работать.

Ведь если ты недостаточно молодо выглядишь – работы не получить. Наверное, этой старухе повезло со спонсорами. Скорее всего – дети.

Эх, говорили мне в своё время: рожай, если хочешь жить подольше. Когда не сможешь работать, дети позаботятся.

Впрочем это как повезёт.

Одна моя приятельница троих родила, ресурсов на них уйму потратили – и она, и отец.

А когда доход перестали получать, ни один из отпрысков не захотел взять родителей на спонсорство.

Отказ оплачивать чужие ресурсы – это законное право.

Приятельницу лет пять назад утилизировали, мужа её чуть позже.

У мужчин планка уровня дохода выше.

Но они на лечение предпочитают не тратиться и сразу идут на утилизацию.

А я последние кредиты на прививку от гриппа потратила, только заболела всё равно.

Или прививка была контрафактная, или вирус новый

. До сих пор слабость во всём теле, сканер здоровья на входе в офис не даёт вернуться к работе, а денег на лекарства нет. Замкнутый круг.

Я вертела в руках плоский квадратик талона на смерть и не могла поверить, что это происходит со мной.

И самое страшное, что за три дня денег я нигде не достану.

– Пожалуйста, ваш талон на утилизацию. Ждём вас через два дня, – объявила кукла даме, сменившей меня у стойки.

– Благодарю, – любезно ответила та.

– Но я имею право продать прошение, чтобы Совет рассмотрел вопрос о назначении мне содержания за государственный счёт.

– По какой причине?

– Я художник, заканчиваю картину, которая станет национальным достоянием.

Я остановилась, любопытство пересилило отчаянье. Всем известно, что после того, как экономически целесообразным сочли утилизировать тех, кто потребляет больше ресурсов, чем способен произвести, произведения искусства практически не создавались.

И новая государственная программа по возрождению национальной культуры подразумевала послабления для людей творческих профессий. Значит, передо мной художник!

– Прошу вас предоставить образец работы.

Дама выложила на стойку перед андроидом рисунок.

Я подошла поближе. Это был натюрморт: кувшин, груша, цветок. Такие рисуют на уроках изо в школе. Ничего шедеврального или даже оригинального.

Одна из стенок кувшина косая. Дама, заметив мой интерес, подмигнула.

– Необходимо организовать комиссию, которая оценит художественную ценность полотна, – объявил андроид.

– Максимальный срок четыре недели, на это время вам будет начислена материальная поддержка.

Получив новую карточку, дама с довольной улыбкой пошла к выходу, я словно удав за кроликом шагала за ней.

– Как вам это удалось? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

– Это же робот, она подчиняется своим инструкциям, – усмехнулась художница.

– Но ведь в комиссии будут искусствоведы, они поймут, что ваша картина никакой не шедевр и не национальное достояние!

– Да, но через четыре недели я буду в другом городе и предъявлю другому андроиду портрет моей собачки.

Может быть, он получится удачней.

Таким образом я рассчитываю дожить лет до восьмидесяти.

И к тому времени сама стану национальным достоянием – старейший житель страны.

Ну теперь ещё, может быть, вы составите мне конкуренцию, – дама подмигнула.

– Будем сниматься в социальных рекламах: мол только достойные люди имеют право долго жить, поддержите программу утилизации нерентабельных граждан!

И, смеясь, она удалилась к автобусной остановке.

Я ещё несколько минут стояла, восхищённо глядя вслед этой находчивой старушке, а затем поспешила домой.

Где-то у меня лежала недописанная поэма.

Когда я работала, закончить её было некогда, но пришла пора. Завтра принесу поэму андроиду, пусть созывает комиссию.