«Настоящие голоса попали в черный ящик»

Накануне в СМИ были опубликованы интервью с программистами Ильей Сухоруковым и Николаем Колосовым. Сухоруков и Колосов наблюдали за выборами в Москве в статусе членов УИК дистанционного электронного голосования (ДЭГ) с правом совещательного голоса. Факты, которые они приводят, указывают как минимум на следующее:

– Данные официального «сайта наблюдения за выборами» в ходе голосования не соответствовали данным ноды наблюдателя.

– В ходе голосования у комиссии и наблюдателей не было какой-либо информации о ходе голосования, кроме цифр явки.

– Вопреки закону, доступ наблюдателей и членов комиссии (!) к базе данных в ходе расшифровки голосов и после нее был прекращен.

Избирательные комиссии электронного голосования, как следует из сообщений наблюдателей, утратили контроль за ходом голосования, не имели возможности проверить правомерность выдачи бюллетеней и правильность подсчета голосов. Они не могли контролировать и не контролировали, что в блокчейн записываются именно те сообщения, которые приходят от избирателей. Они не могли проверить и не проверяли правильность расшифровки волеизъявления граждан и правильность подсчета. Во всех этих действиях избирательные комиссии некритично принимали на веру, утверждали своим решением и скрепляли своими печатями и подписями те сведения, которые им предоставлял ДИТ Москвы.

Переводя с компьютерного на обычный;

– Комиссия не видела, кто получает бюллетени: их выдавал чиновник администрации.

– После окончания голосования наблюдателей удалили из помещения. Комиссия не видела, как бюллетени вынимают из урны. Комиссия сама не могла проверить правильность подсчета, за нее это тоже сделал чиновник.

– К утру председатель комиссии прибежал с протоколом, который все дружно одобрили.

Вчера Николай Колосов, Илья Сухоруков и Анна Лобонок направили открытое письмо руководителю общественного штаба по наблюдению за выборами Алексею Венедиктову, посвященное этим событиям, а также регистрации на выборы и подсчету голосов.

Уважаемый Алексей Алексеевич!

Мы, члены комиссии УИК ДЭГ, ознакомились с вашим ответом нашим коллегам.

Ни один из приведенных вами доводов не может считаться корректным. И вот почему.

1.

Вы пишете, что заявки на ДЭГ проверялись по базам, и поэтому там нет фейковых аккаунтов.

В реальности проверкой данных избирателей занимались не члены избирательной комиссии, а сотрудники мэрии Москвы.

Члены комиссии к базам, по которым можно было проверить участников электронного голосования, доступа не имели.

Многочисленные заявления избирателей об уточнении их данных УИК ДЭГ перенаправила в ДИТ. Также зафиксированы жалобами в избирательные комиссии случаи, когда избиратели, пришедшие проголосовать бумажным бюллетенем, обнаруживали, что в их квартире прописаны, а потом выписаны на ДЭГ незнакомые люди.

Был случай, когда избиратель с подмосковной регистрацией зарегистрировался по местонахождению в Москве, затем зарегистрировался на ДЭГ в Москве и получил возможность проголосовать сразу тремя бюллетенями, доступ к двум из которых в теории возможен был только по московской регистрации.

Это говорит о том, что списки были не выверены, а также была проблема с разграничением доступа к голосованиям. И это лишь несколько жалоб. А сколько таких случаев было на самом деле?

2.

Вы ссылаетесь на функцию «отложенного голосования» как на защиту от принуждения.

В реальности установить, как избиратели пользовались функцией «отложенное голосование», невозможно. Данные для проверки отложенного голосования сотрудники ДИТ, вопреки обещаниям, предоставить отказались. Поэтому с точки зрения наблюдения за чистотой и целостностью избирательного процесса функция «отложенного голосования» в том виде, в котором она реализована сейчас, вредна.

3.

Вы ссылаетесь на данные службы поддержки ДИТ как на аргумент в пользу того, что электронное голосование было честным.

В реальности избирательная комиссия никакого отношения к работе службы технической поддержки не имела. Все жалобы, поступавшие в комиссию, УИК ДЭГ перенаправляла в ДИТ. Проверить данные, о которых вы пишете, невозможно.

4.

Вы пишете, что техподдержка звонила всем, кто подал заявление, но не пользовался личным кабинетом. Это голословное, неверифицируемое утверждение.

5.

Вы пишете, что после того, как в 21.00 был опубликован ключ шифрования, потребность в ноде наблюдателя после 20.00 отпала.

Выходит, вы сами признаете, что как минимум 1 час система была полностью недоступна членам комиссии и наблюдателям и что это так и было задумано. Причем в 20.00 только перестают выдаваться бюллетени, а само голосование длится до 20.15.

Еще раз. Даже из ваших же слов следует, что целых 15 минут в течение самого голосования и 45 минут сразу после его окончания никакого доступа члены комиссии к системе не имели.

А доступ этот крайне важен. Напомним, что «дамп базы» и остальные данные брались не непосредственно из системы ДЭГ, а с сайта observer.mos.ru, куда они попадают через не проверяемый и не контролируемый членами комиссии канал.

С сайтом были большие проблемы. Большую часть 17 сентября он выдавал совершенно некорректную информацию, что полностью компрометирует его как источника данных.

Итого: как минимум все, что попало в ДЭГ после 20.00, могло подвергаться любым манипуляциям, и это прямо следует из ваших же слов. Программист Илья Сухоруков наблюдал за электронным голосованием. Он рассказал журналистам о подделках блокчейна, вахтерах, майорах и сертификатах ФСБ.

6.

Вы пишете, что у членов комиссии был доступ к реестру избирателей.

В реальности этот доступ был фикцией.

Во-первых, в АРМ Председателя (АРМ – автоматическое рабочее место. – Ред.) не было информации о том, с какого УИКа открепился избиратель. Не было и адреса его регистрации.

Сопоставить данные из АРМ с данными из офлайновых УИКов было невозможно.

Во-вторых, из-за закона о персональных данных информацию о подозрительных избирателях нельзя было фиксировать для последующей проверки.

В-третьих, доступ к АРМ председателя был ограничен. Были сложности с введением логина и пароля – система несколько раз выдавала ошибку. АРМ зависал и работал некорректно, членам комиссии приходилось делать по несколько запросов и ждать час или два, прежде чем инструмент снова заработает.

7.

Вы пишете, что от поддельного переголосования избиратели были защищены верификацией по СМС.

Ранее в ходе тестирования системы ДЭГ была выявлена функция, которая позволяет переключать уведомления по СМС на уведомления по email у отдельных избирателей. Так как члены комиссии и наблюдатели не были допущены к серверам ДИТ, то проверить, что эту функцию не переключили или не видоизменили, было невозможно.

8.

Вы открыто пишете, что получили данные от ДИТ в обход «бюрократических процедур». Хотелось бы узнать, кто передал эту информацию, по какому каналу, на каком основании и почему она пришла к вам, минуя членов избирательной комиссии.

Член избиркома дистанционного электронного голосования Николай Колосов – о «потемкинской деревне» для наблюдателей.

9.

Вы пишете, что специалисты следов вбросов не выявили. Под специалистами, как мы понимаем, имеется в виду Борис Овчинников.

Специалисты не говорили, что «взлома не выявили». Они говорили, что проверить что-либо в закрытой системе, к которой нет доступа и по которой нет технической документации, невозможно.

Увы, это такая же дезинформация, как и ваш репост сообщения о том, что движение «Голос» (признано иностранным агентом) «подтвердило отсутствие фальсификаций».

В реальности признаки вбросов уже выявлены. Это аномальное перераспределение голосов в пользу административных кандидатов. Оно началось ночью, с субботы на воскресенье, и продолжилось до 14.00 с перерывом на «обед». Сейчас, после публикации графиков Брюхановой, Овчинников признает, что вброс был.

Особенно показателен кейс Владимира Рыжкова, кандидата от «Яблока». «Обед» сопровождался падением голосов и в его пользу. Самое важное, это падение началось ровно тогда, когда Рыжков опубликовал в соцсетях мобилизационные посты с призывом голосовать (примерно в 12.20 по мск).

Подведем итоги.

Электронное голосование, в отличие от традиционного, полностью организовали не члены избирательной комиссии, а сотрудники департамента информационных технологий мэрии Москвы. При этом мэр Москвы выставил на этих выборах свой список кандидатов. Многие из этих кандидатов выиграли исключительно благодаря результатам электронного голосования. Вкупе с вышеизложенными фактами это ставит серьезный вопрос о конфликте интересов.

На электронном участке проголосовали сотни тысяч москвичей. Это были и те, кто голосует в первый раз, и те, кто в силу преклонного возраста или болезни не может попасть на обычный участок. Голосовали удаленно и сами члены комиссии.

Тяжело и больно осознавать, что настоящие голоса попали в черный ящик, где могли быть смешаны с голосами ботов или искажены, а избирательная комиссия и наблюдатели не могли это проконтролировать.

Закрытость и непрозрачность системы ДЭГ, организационные и технические проблемы и аномалии в результатах голосования полностью дискредитируют эту форму волеизъявления и в долгосрочной перспективе препятствуют техническому прогрессу в нашей стране.

Чтобы смягчить последствия поспешного эксперимента, призываем признать многочисленные ошибки его организаторов И ОТМЕНИТЬ РЕЗУЛЬТАТЫ ДЭГ.

Анна ЛОБОНОК,

член УИК ДЭГ с правом решающего голоса от КПРФ,

Николай КОЛОСОВ,

член УИК ДЭГ с правом совещательного голоса от кандидата в Госдуму Данила Махницкого,

Илья СУХОРУКОВ,

член УИК ДЭГ с правом совещательного голоса от кандидата в Госдуму Анастасии Брюхановой