Издержки диалога с вечностью

Одна из особенностей риторики последних лет — позиционирование текущей реальности не просто как стабильной и устойчивой, а как вечной.

«Санкции в отношении России навсегда», «Крым навеки с Россией», «Закон о забвении» и множество других примеров. Не все из которых выглядят в равной степени уместно. Фиаско формулы «Сплотила навеки великая Русь» потихоньку забылось и преодолено. И все это накладывается на растущую популярность у истеблишмента вроде бы досужих разговоров про поиск лекарств, дающих шанс на бессмертие или заметное продление сроков жизни (в смысле для всех имеющих доступ и «заслуживших» — не для кого-то конкретного).

Издержки такого диалога с вечностью очевидны, но отчего-то не сформулированы.

Во-первых, это блокирует возможность исторического оптимизма. Если все наблюдаемое «навсегда», то даже лоялистам нет смысла рассчитывать на дальнейшее улучшение.

Во-вторых, это показывает ненужность значительной части государственных органов.

Какой смысл в МИДе, если он заявляет, что санкции — это «навсегда»? Независимо от того, будет вообще МИД или нет.

В-третьих, это делает дискомфортным положение умеренных скептиков, не испытывающих восторга, но готовых «потерпеть» до лучших времен ради призрачного света в окошке когда-нибудь потом.

Надо копать глубже, но и в литературе, и кинематографе сложно вспомнить позитивные апелляции к теме вечности. Чаще вспоминаются примеры из книг вроде «Снежной королевы» или «Конька-Горбунка». Да и вообще в слове «вечность» есть что-то надгробное.

На мой взгляд, риторику про вечность стоит как-то дозировать, поскольку она — скорее признак слабости и утраты желаний, нежели мощный драйвер. Как любят по другим поводам шутить в интернете, «ад — это все что угодно, если это навсегда».