Горбачев освободил СССР от страха и репрессий, в ответ - СССР распался

 А.Орехъ -Мы с вами встречаемся накануне юбилея Михаила Сергеевича, накануне его 90-летния. Вот как вы думаете, поздравят его?

К.Ремчуков― Я думаю, конечно, поздравят. Но это-то ума точно хватит.

А.Орехъ― А насколько искренне будут эти поздравления.

К.Ремчуков― Ну, это я оставляю вам проанализировать искренность, неискренность. Я думаю, что президенты президентов, как правило, за рамками той риторики, которая нужна по политически конъюнктурным соображениям, на самом деле все уважают, я думаю, что даже такое слово можно сказать, а самое главное, все понимают уровень сложности. Я думаю, Путин понимает уровень сложности задач, которые стояли перед Ельциным. А также он понимает, что было с Горбачевым. Я думаю, к Горбачеву основные претензии как бы внешнеполитического типа, что он в отношениях Варшавский договор — НАТО, не удержал социалистическую систему, а потом и как бы не смог удержать Советский Союз. То есть не решился пролить кровь за единство. Я думаю, это есть.

Но все равно я думаю, что это ничего не будет иметь значения в эти поздравительные дни. А поздравят, так как любой понимает, что в этих условиях было страшно тяжело. И трансформация он от социализма к рынку капиталистическому — это невиданный путь. То есть еще если от рынка к социализму — виданный, включая Монголию, минуя капитализм, а вот как вот тут, когда были все эти территориально-производственные комплексы, охватывающие десятки предприятий, и вдруг — раз! — проводится приватизация, и то, что было звеньями одного производства, стали самостоятельными субъектами хозяйственной жизни и при этом монополистами. То есть была одна монополия, скажем, а теперь все компоненты этого производства превратились в 40 монополий.

А.Орехъ― в цепочку монополий.

К.Ремчуков― Да, а это же ведет к ценообразованию, к неправильным ориентирам по издержкам и по инвестициям. В общем, всё это страшное время. Но кто-то же должен быть в это время во главе.

Для меня он мало того, что свободу в человеческом смысле дал, дал возможность съездить за границу. Я помню, как это унизительно и долго было оформление. Я помню, защитил диссертацию, и появилась возможность поехать на стажировку в Америку — программа у нас совместная была с американцами — на год. И я должен был пройти парткомиссию сначала у университете партком, потом парткомиссия в парткоме. С тобой очень серьезно ветераны партии, которые Ленина видели — Черемушкинский райком…

А.Орехъ― Можно сказать, Дзержинского видели настоящего.

К.Ремчуков― Вообще с ним работали, я думаю, а не только были подручными Дзержинского. И получил всё, вышел. А это всё тянется, тянется. Потом опять проходит время — там она, по-моему, полгода действует эта характеристика — опять ты проходишь. Поскольку у меня больше двух лет между первой комиссией и последней, то я помню, что встал какой-то человек в Черемушкинском райкоме и сказал: «Слушайте, судя по всему, хороший человек Ремчуков. Я против него вообще ничего не имею. Но почему он уже четвертый раз едет в Америку?»

То есть пока я оформляю всё одну поездку с этими характеристиками, у всех сложилось впечатление, что я каждый полгода и езжу туда. Ну, что это, свободные, уважающие себя люди не могут никуда поехать по обмену научному? Но это так.

А вообще главные вещи. Я не думаю, что он специально это сделал, это было отражение его сущности горбачевской: он не был кровожаден. Вот если Сталин очень любил людей мучить и родственников людей мучить, брата мучить, когда ты его брата в тюрьму сажаешь, и семьи изгонять в Караганду, и детей лишать родителей. То есть у него было какое-то библейское, ветхозаветное отношение, что на 4 поколения надо всех искоренять, испепелять, мстить и проклятие такое… Он боялся детей, родственников, как опять же по библейской интерпретации источник мести. То Горбачев был напрочь лишен такой картины мира.

И как только он убрал две вещи из всей вертикали Советского Союза, а именно страх он убрал, его стало можно критиковать и ничего им за это не было; и второе — это репрессии: он увольнял людей и никого не сажал в тюрьму сразу, за это никого не пытали. И выяснилось, что вся эта изумительная система, которую строили и объясняли какими-то социалистическими производственными отношениями, она оказалась как домик Ниф-Нифа, вот так: Фу-у! — и разлетелась. Потому что элиты… Раньше как при Сталине было? Только кто-то скажет: «Ах, как хорош наш украинский язык — ему — хоп! — дело: это украинский националист, или узбекский националист, или азрербайджанский. Сколько людей расстреляно было за любую попытку национальную культуру развивать, может быть, с какой-то инициативой выступить.

И вдруг он говорит: «Ну, вот я с вами не согласен» — «Вы так… Процесс пошел». И выяснилось, система не держится, потому что тут же выяснилось, все эти местные элиты тут же поняли, что оптимум народно-хозяйственной эффективности, он совсем не в Госплане Российской Федерации, когда функция цели Российской Федерации строилась так, что оптимум будет от такой кооперации, в которой люди из Таджикистана и Узбекистана посылают свой хлопок в Иваново. В Иваново делают ткани, в Минске кто-то с лейблом «Новинка» шьет какое-то платье более современное и продают… в общем, с попыткой куда-нибудь продать это всё дело.

И вдруг эти элиты сказали: «Слушайте, мы же поставляем этот хлопок в рамках народно-хозяйственного оптимума поставляем по ценам, которые Госплан определил и Госкомцен.

А это невыгодно. А зачем нам это Иваново? Давайте этот хлопок на мировой рынок. У нас хороший хлопок тонковолокнистый» — «Как?» — «Ты чего, это миллионы! — Тогда не мыслили сотнями миллионов ли миллиардов, — это миллионы нам сюда будут приходить». И вот эти элиты, хотя все они были члены Политбюро, члены ЦК, они проявили такой уровень антипартийной, если в тех терминах говорить, несознательности, такое разрушительной сепаратистской воли обогатиться. И, конечно, Союз был обречен с тех пор. А раньше — хоп! — и тебя уже к ногтю прижали.

Поэтому, я думаю, Горбачев привел, безусловно, к распаду страны не потому, что у него был замысел, какая-то цель, а потому что он по-человечески считал неприемлемым жить в нормально обществе и кого-то убивать и репрессировать, и запугивать. И выяснилось, что наше общество в таких условиях, оно не может существовать, потому что рейтинг власти падает, сознание людей многолетнее, многостолетнее, может быть, тысячелетнее такое, что, если на вершине находится великий князь или царь, или Генеральный секретарь, то он непогрешимая фигура. Тот, кто его критикует, должен быть наказан, потому что иначе царь демонстрирует свою слабость или президент.

Вот Ельцин и Горбачев, с моей точки зрения, пошли по пути того, что им было неприятно, как их критикуют, иногда очень по корыстны соображениям, хотя прикрывались какой-нибудь типа правильной фразой, а на самом деле не получили либо деньги, либо актив какой-то. И они сказали, ладно, мы берем на себя. Но неизбежным следствием явилось очень скорое уничтожение их изначально высокого рейтинга. И всё. И управлять страной, в которой Горбачева называют «минеральный секретарь», а не Генеральный уже через 2 года. Когда очереди в винный магазин называются «петля Горбачева». Когда никто не оценил, что 30% доходов в бюджет — это водочные доходы. Чтобы варить самогон, нужно было сахар покупать. Начали сахар скупать, и вдруг бытовая вещь сахар превратился в дефицит.

А.Орехъ― Конфеты пропали, карамельки, потому что из них гнали.

К.Ремчуков― Я имею в виду, что он вроде бы хотел, чтобы люди перестали пить и вернулись в семьи, потому что пили-то много. И туризм — я помню в постановлении ЦК сказано: «А теперь все займутся туризмом, как перестанут пить. Купят байдарку, возьмут жену, детей и в отпуск будут уплывать веселые и довольные. В волейбол будут играть и бадмингтон, как тогда говорили. Но получилась полная разбалансировка бюджета. Доходов стало существенно меньше, а расходы — это была допущена, с моей точки зрения, методологическая ошибка, потому что есть теория экономического роста, которая называется либо теорией сбалансированного роста это Розенштейн — Родан, по-моему, он для развивающихся стран придумал, либо несбалансированного роста. Одно из самых известных имен — это Хиршман.

Так вот сбалансированный рост — он говорит: «Мы должны одновременно всё развивать». Вот ты трактор хочешь производить. Но для трактора нужна сталь. Еще для стали нужна железная руда. И вот это всё должно быть сбалансировано. И только тогда только будет мощное развитие, потому что это будет такое Big Push осуществлен в экономике страны.

А Хиршман говорил: «Нет, денег мало. Что такое сбалансированное развитие? Нам нужны не только капиталы и технологии. Нам нужны кадры. Их нету. У нас каждый фактор производства будет расти в цене, поэтому нужно сосредоточиться на чем-то, и вот эта одна отрасль будет индуцировать рост всех других.

А.Орехъ― То есть локомотив.

К.Ремчуков― Горбачев произнес слово «перестройка» и «ускорение». И каждое министерств в духе еще поздней советской этики начало произносить: «Мы хотим перестраивать дошкольное образование. Ура! Но нам нужны деньги на детские сады» — «Возьмите». — «А мы хотим школьное обраование…». — «А мы хотим сельское хозяйство». — А мы хотим машиностроение для сельского хозяйства» — «Нет, а мы ходим в сельском хозяйстве переработку и хранение». Всем нужны деньги. И получился гигантский дефицит. Они не нашли ничего другого, как печатать деньги, инструменты не были развиты.

В результате в конце горбачевской эпохи рубль превратился в «деревянный». И на этом закончилось окончательно уважение к системе и ценности этой системы в глазах людей, почему практически бескровно и практически без сожаления Советский Союз канул. Тем более, что экономисты, рыночники во главе с Ельциным — Гайдар — пообещали, что очень скоро денежный навес, который накопился за счет печатанья денег, сойдется с предложением товаров и услуг и у нас цены немного повысятся, потом понизятся. Но дефицит будет устранен раз и навсегда. И под эту сурдинку и с такой надеждой распрощались с Советским Союзом, думая, что рыночная экономика… А там случилось то, что в начале передачи говорили: вдруг выяснилось, что все монополисты, которые никто не готов был никаких цен снижать. И получились неплатежи в экономике, поскольку те не могут продать дорого, у них нет денег, нет оборотного капитала, люди не получают зарплату. Ну, это мы можем отдельно по экономике…

А.Орехъ― Да, потому что наш разговор, он длиннее, чем наш эфир.

К.Ремчуков― Горбачеву желаю здоровья, благополучия. Михаил Сергеевич, очень вас уважаю, считаю, что вы историческая фигура и сделали для наших людей, с точки зрения достоинства больше, чем многие другие руководители на этом месте.