Кого и что использовали власти для борьбы с протестами в Сибири

Массовые протесты с требованием выпустить арестованного политика Алексея Навального собрали рекордное число участников в регионах страны. В крупных городах Сибири власти по-разному отреагировали на акции: где-то для их подавления пытались демонстрировать силу, а где-то, наоборот, обеспечивали безопасность. Тайга.инфо выяснила, какие средства использовали власти для борьбы с митингующими.

Подразделения

23 января силовики перекрыли Красный проспект — центральную улицу Новосибирска. Они заблокировали выход из метро в районе Дома офицеров, где планировали собраться протестующие. В итоге жители просто обошли кордоны и спокойно провели мирную акцию. В оцеплении корреспонденты Тайги.инфо заметили не только обычных полицейских и ОМОН.

На улицы Новосибирска были выведены практически все доступные на тот момент силы регионального управления МВД, рассказали два источника редакции. Среди полицейских заметили и обычных участковых, которые должны работать на территориях, и целых полковников. Один из собеседников Тайги.инфо, близкий к правоохранительным органам, объяснил присутствие высокопоставленных начальников личной инициативой главы ГУ МВД Андрея Кулькова, который работает в регионе лишь полгода.

В оцеплении стояли и сотрудники спецподразделения «Ермак» Сибирского округа Росгвардии. Оно известно по операциям на Северном Кавказе. Их привезли на военных МАЗах с надписью «Люди» к зданию областного главка МВД на улице Щетинкина — оттуда же увезли вечером 23 января, сообщил очевидец.

Также в организации оцепления участвовали машины Военной автоинспекции. Она входит в структуру военной полиции Минобороны РФ.

Более того, на улицах Новосибирска работало спецподразделение «Гром». Его сотрудников привлекают только для задержания самых опасных преступников в Западной Сибири, но тут решили использовать против жителей. До 2016 года «Гром» входил в структуру Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, а после упразднения влился в состав МВД. После перевода ОМОНа и СОБРа в структуру Росгвардии их новосибирские бойцы, по сведениям «Известий», специально писали прошения о переводе в «Гром».

«Это [„Гром“] основная боевая единица нашей системы, — говорил начальник отдела кадров областного главка МВД Станислав Белоклоков. — Поступить на службу в данное подразделение очень сложно, потому что требуется невероятная физическая подготовка, ум, оперативная смекалка, которые позволят выполнять специфические задачи. Это, в основном, задержание преступников с поличным».

Участники шествия в Новосибирске заметили на шлемах некоторых бойцов спецподразделений словам, похожие на клички. Например, у одного из тех, кто не пускал журналистов и адвокатов в здание Центрального районного суда красовалась надпись «Борман».

В Чите, жители которой первыми вышли на акцию протеста в Сибири, силовиками командовал замначальника полиции УМВД по Забайкальскому краю Юрий Туманов, рассказал Тайге.инфо корреспондент «Читы.ру» Егор Захаров.

«Были „космонавты“ в шлемах и прочей защите. Но я не скажу, к какому ведомству они относятся. Росгвардейский СОБР это или какое-то подразделение УМВД не знаю, потому что без опознавательных знаков были ребята, — подчеркнул собеседник редакции. — Ребята с ФСБ и центра „Э“ тоже, разумеется, присутствовали».

В Красноярске, где жителей избивали дубинками у здания мэрии, на улицы также отправили значительные силы. «ОМОН, полиция, участковые, — уточнили Тайге.инфо в редакции НГС24, следившей за протестами — ГИБДД в оцеплении были».

Также повсеместно в городах Сибири использовали сотрудников МВД и ФСБ в штатском. По словам жительницы Новосибирска, участвовавшей в акции 23 января, один из таких силовиков схватил ее уже после мероприятия и толкнул росгвардейцам со словами «Попалась».

Другие средства

В центре Новосибирска во время акции фактически невозможно было пользоваться мобильным интернетом любого оператора. Шествие и митинг на площади Ленина сопровождал передвижной комплекс «Волна», который используют для съемок публичных мероприятий и, возможно, создания перебоев со связью.

Проблемы с трафиком, конечно, можно было бы объяснить не «глушилками», а большим числом запросов в одной точке города. Но та же проблема наблюдалась 12 сентября перед выборами горсовета на встрече кандидатов независимой коалиции «Новосибирск 2020» с избирателями, на которую на площади Ленина собрались лишь несколько сотен человек. За периметром площади Ленина мобильный интернет работал исправно.

Более того, журналисты столкнулись с проблемами при обычных звонках по мобильным. Об этом же редакции рассказал корреспондент ИА «Главные новости» Евгений Бондаревский, которого новосибирская полиция задержала, несмотря на манишку «Пресса» и отличительный бейджик.

«Сотрудники полиции незаконно меня задержали, долгое время держали в отделении, — отметил Бондаревский. — Уехал без протокола, благодаря адвокатам».

У Бондаревского возникли проблемы с сим-картой, с которой он вел трансляцию шествия.

«Мне не может никто позвонить, срабатывает автоответчик сразу, и я никого набрать не могу, сразу звонок сбрасывается, — рассказал он. — Интернет с горем пополам работает, но дико сбоит. Набрать вообще ничего не могу даже 102. Позвонил [мобильному] оператору [МТС] с другой сим, там девушка сказала „Так по вашему номеру предписание“, потом ойкнула и отлучилась минут на пять. Вернувшись на линию, сообщила, что ограничений по номеру нет, что составила заявку в тех отдел, ждать ответа от них».

Позже техподдержка ответила, что обращение передано «техническим специалистам для включения указанной территории в план развития сети в вашем регионе». В аккаунте Бондаревского в Instagram оказались заблокированы все эфиры без возможности восстановления. Он не знает, как это могло произойти — телефон в руки сотрудников он не давал.

Отдельно отметим применение муниципальной техники в Новосибирске. Снегоуборочную технику использовали для перекрытия улиц — независимый депутат Хельга Пирогова уже написала запрос главе города с требованием объяснить нецелевое использование транспорта. А возле здания мэрии поставили автобусы с эмблемой муниципального транспортного предприятия «ПАТП-4», в которых сидели силовики.

Мирные города

Только в Иркутске и Томске акции протеста 23 января обошлись без задержаний. Полиция спокойно дала мирным протестующим пройти по центральным улицам (руководители местных штабов Навального, включая депутатов гордумы Томска Ксению Фадееву и Андрея Фатеева, были задержаны до и после акций).

«Томская полиция действовала вчера на шествии и митинге так, как должна действовать нормальная полиция: не разгоняла мероприятие, не мешала протестующим и просто обеспечивала безопасность, — отметила Фадеева в фейсбуке. — На время шествия колонны было перекрыто движение на паре улиц, прилегающих к проспекту Ленина, нам не приходилось толкаться в ожидании зелёного сигнала. И был странный эпизод, когда рабочие стали скидывать снег с крыши мэрии на тротуар прямо перед тем, как там должна была пройти колонна. Надеюсь это была инициатива самих рабочих, а не какого-то гения из администрации. Так вот, полиция сказала прекратить сброс снега».

В Иркутске и Томске несогласованные акции стали самыми массовыми за последние годы. Мэрия Иркутска даже честно назвала мероприятием шествием «в поддержку политзаключенных» и не побоялась оценить численность близко к реальной — 2,5 тыс. человек (по оценке корреспондента Тайги.инфо, на улицу вышло около 3 тыс. жителей). И это при том, что в Москве мэрия заявляла о 4 тыс. протестующих, занизив численность в 10 раз по сравнению с оценками агентства Reuters.

Политолог Сергей Шмид связал «решение, благодаря которому Иркутск 23 января оказался, чуть ли не единственным в России „городом без насилия“» с губернатором Игорь Кобзевым: «Ничего кроме аплодисментов — не важно, кто и на каком уровне принимал это решение — само решение не заслуживает. Более того, оно в принципе может устроить обе стороны политического фронта, разделившего современную Россию. Сторонники Путина могут радоваться тому, что во „враждебные“ западные СМИ из Иркутска не поступило ни одного удобного для их агитационной стратегии кадра. Сторонники Навального могут радоваться тому, что ничто не оттолкнет (не напугает) гипотетических участников новых протестов».

При этом общая линия поведения Кремля сомнений у Шмидта не вызывает. «Мочить, дабы не оставалось сомнений, что ни на какие уступки власть идти не намерена, — пишет он в колонке для „Иркутской торговой газеты“. — Один из основополагающих принципов российской политической культуры — в России власти прощают все, кроме слабости — остается для власти незыблемым ориентиром при выборе конкретных действий».

«Вывод напрашивается сам собой: когда полиция ведет себя по закону и когда у начальства хватает ума не арестовывать организаторов до акции — всё проходит идеально, — отметила депутат томской гордумы Фадеева. — 99,9% протестующих никогда сами не будут кидаться ни с того ни с сего на полицию. А чтобы останавливать оставшийся 0,1% провокаторов (увы, они есть на любом массовом мероприятии) нужны организаторы, которые будут понимать ответственность и которые сами заинтересованы в том, чтобы все прошло хорошо. Акции протеста будут продолжаться».

Примеры Иркутска и Томска могли бы устроить и действующую власть, и возмущенных жителей. Особенно в условиях, когда под предлогом коронавируса чиновники отказываются согласовывать любые акции, но сами проводят массовые мероприятия. Уже с 2014—2015 годов власти либо стараются отправить протестующих на окраину, либо вообще отказывают под любым надуманным предлогом. Недавние изменения в закон о митингах, принятые единороссами и подписанные Путиным, только расширяют возможности властей бороться с недовольством граждан.