Что и требовалось подписать Зачем в Москве встретились Ильхам Алиев, Никол Пашинян и Владимир Путин

Фото: Пресс-служба президента России

  11 января в Кремле президент России Владимир Путин встретился с президентом Азербайджана и премьером Армении. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников обращает внимание на то, что в результате четырехчасовых переговоров было подписано заявление, которое до начала переговоров Никол Пашинян подписывать не собирался.

  Уверенности в том, что премьер-министр Армении прилетит в Москву, не было даже утром, в день начала переговоров. Даже его личная готовность не была решающим аргументом. Из Армении поступали отрывочные сведения по поводу того, например, что некоторые армянские энтузиасты пытаются помешать вылету самолета с Николом Пашиняном на борту.

  Но все же около 11 утра премьер Армении и президент Азербайджана прилетели в Москву.

  Как известно, все, кто видится с Владимиром Путиным лично, обязаны побыть на карантине. С господами Пашиняном и Алиевым было иначе.

Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков сообщил мне, что группы российских медиков вылетали к тому и другому накануне встречи в Москве, но зачем — рассказать отказался, сославшись на то, что он в отпуске до 16 января.

  Впрочем, не трудно предположить зачем. Вряд ли российские специалисты доверились бы мастерству армянских и азербайджанских коллег и результатам их анализов на выявление РНК коронавируса и антител (особенно IgM, свидетельствующих о наличии или отсутствии вируса в организме). Они должны были сделать собственные анализы.

  И результаты их, видимо, удовлетворили.

  Армянский премьер и азербайджанский президент, встретившись в Представительском кабинете Кремля, пожали руку президенту России, но не пожали друг другу (это уж был бы, действительно, совсем перебор). Было видно, что Ильхам Алиев, подойдя к Владимиру Путину, хотел и ограничиться протянутой рукой, так как, видимо, не представлял себе пределов протокольного гостеприимства российского коллеги, но, увидев, что Владимир Путин потянулся к нему, откликнулся с усиленным энтузиазмом и обнялся с президентом России. То же произошло и с премьером Армении, который вошел в кабинет немного позже.

При этом президент Азербайджана не стал делать вид, что в кабинете нет премьера Армении, и великодушно кивнул ему. В ответ Никол Пашинян тоже поздоровался, хоть и не так демонстративно, словно бы про себя.

  Как только они расселись (на безопасном расстоянии, и вряд ли главным соображением тут была социальная дистанция), господину Пашиняну принесли его портфельчик, из которого он еще до того, как стал говорить Владимир Путин, начал почти лихорадочно доставать какие-то бумаги, не зная, видимо, что сразу после приветственного слова президента России все они перейдут в соседнее помещение, где уже накрыто, и что бумаги придется опять собирать в портфельчик.

  Ильхаму Алиеву никакие бумаги были не нужны: у него все было как обычно в голове. Да и разве трудно было помнить названия отвоеванных районов Нагорного Карабаха? А ничего существенней для него по понятным причинам быть не могло.

И цель переговоров для него состояла в том, чтобы еще фундаментальней зафиксировать свою победу.

  В чём состояла цель Никола Пашиняна, мог бы рассказать только он. Своим сторонникам и противникам в Армении он по крайней мере рассказывал перед поездкой, что надо вызволять армянских львов из азербайджанского плена и что ради этого он готов встречаться хоть с чертом.

  При этом многие восприняли такой аргумент как слабую попытку оправдать встречу с этим чертом; а на самом деле, говорили, Никол Пашинян просто не в состоянии отказать Владимиру Путину.

  Владимир Путин дал понять, что это он пригласил коллег в Москву, до этого, в ноябре, предложив им те самые знаменитые переговоры:

— Мы с вами находились в постоянном контакте, вместе искали компромисс. Именно в результате наших общих усилий, после интенсивных, в том числе, как вы помните, и ночных, телефонных переговоров 9 ноября было согласовано трехстороннее заявление, которое мы с вами подписали.

  В этом базовом документе, как известно, речь прежде всего идет о полном прекращении военных действий, об отправке в регион российских миротворцев и, что особенно важно, о том, чтобы оказать мирному населению, пострадавшему от боестолкновений, всемерную и эффективную помощь в возвращении к нормальной жизни.

  Российский президент разъяснил, чем руководствовался сам в этих решающих переговорах:

— Сегодня можно с удовлетворением констатировать, что трехсторонние договоренности последовательно реализуются.

По нашему убеждению, это создает необходимые предпосылки для долгосрочного и полноформатного урегулирования застарелого конфликта на справедливой основе, в интересах как армянского, так и азербайджанского народов.

  Ключевым словосочетанием здесь была «справедливая основа». То есть он руководствовался своими представлениями о справедливости: захваченное 30 лет назад следовало отдать, а чужого (то есть остальной Нагорный Карабах, который, кажется, так и просится в очередные хорошие руки, потому что в других как-то совсем плохо лежит) в этот раз брать не следовало, чтобы еще через 30 лет не пришлось возвращать (а ему — опять улаживать все это).

 — Для контроля за соблюдением перемирия на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе и вдоль Лачинского коридора по просьбе армянской и азербайджанской сторон развернут российский миротворческий контингент,— продолжал господин Путин.— Создана система эффективного обеспечения соблюдения режима прекращения огня. В зоне ответственности российских миротворцев действуют 23 наблюдательных поста. Еще четыре дополнительных поста отвечают за безопасность движения по коридору. Сейчас обстановка в регионе спокойная. Немало делается нами для безопасного возвращения внутренне перемещенных лиц и беженцев. За период с 14 ноября в Карабах уже вернулись свыше 48 тыс. человек. При посредничестве России произведен обмен пленными и телами погибших.

  Последняя фраза могла быть позже истолкована так, что обмен, по мнению российской стороны, завершен.

  На самом деле военнопленных еще достаточно, и Никол Пашинян на переговорах, которые будут продолжаться еще почти четыре часа, будет настаивать на новых обменах.

Косвенно российский президент подтвердил такую позицию:

— Думаю, что сегодня было бы важно прежде всего наметить последующие шаги по ключевым направлениям урегулирования, обозначенным в совместном заявлении от 9 ноября прошлого года. Имею в виду вопросы, связанные с деятельностью российского миротворческого контингента, уточнением демаркационных линий, решением гуманитарных проблем, охраной объектов культурного наследия.

  То есть про обмен военнопленными он не сказал, утверждая повестку, ничего.

   Через четыре часа закрытых переговоров три их участника вышли… хотел написать к прессе, но ведь прессы там никакой не было. То есть они вышли к микрофонам.

  И это было интересно. Ведь, по информации “Ъ”, армянская сторона до начала переговоров категорически отказывалась от каких бы то ни было заявлений и подписания любых документов. А теперь и документ, как выяснилось, будет подписан.

  Это говорило о том, что с Николом Пашиняном в Москве оказалось не так уж и сложно совладать.

  И теперь они стояли втроем у микрофонов, не соблюдая уже никакой дистанции, и первым говорил опять господин Путин (а господин Пашинян, готовясь к собственному выступлению и, видимо, нервничая, активно гладил себя по обоим бокам и карманам):

— Прежде всего хочу поблагодарить своих коллег — и президента Азербайджана, и премьер-министра Армении — за то, что они согласились сегодня приехать в Москву, встретиться для того, чтобы обсудить вопросы, связанные с исполнением условий мирного нашего соглашения от 9 ноября прошлого года. Сегодняшнюю встречу считаю исключительно важной и полезной, поскольку мы смогли договориться и подписали совместное заявление по поводу развития ситуации в регионе.

  Для господина Путина тоже было неочевидно, что удастся подписать такое заявление.

— Имею в виду конкретные шаги по строительству экономических связей, развитию инфраструктурных проектов,— продолжил он.— С этой целью будет создана рабочая группа, которую возглавят вице-премьеры трех правительств — Азербайджана, Армении и России. Они создадут в ближайшее время рабочие экспертные подгруппы, представят конкретные планы по развитию транспортной инфраструктуры и экономики региона.

  Речь Ильхама Алиева была миролюбива. В ней могли содержаться многозначительные намеки, в том числе и обидные для армянского самолюбия, и недомолвки такого же свойства, но считай что не содержались.

— То заявление, которое сегодня подписано, говорит о наших намерениях. Потому что одним из пунктов заявления по итогам прекращения военных действий, было разблокирование транспортных коммуникаций,— доложил Ильхам Алиев.

  Для него тема транспортных коммуникаций была главной в этом заявлении.

И только один раз Ильхам Алиев не удержался:

— Все это вселяет уверенность в том, что, как Владимир Владимирович один раз сказал, нагорно-карабахский конфликт остался в прошлом…

  На этих словах Никол Пашинян даже отвернулся и потупил глаза. Ему не нравилась эта идея. Он не считал, что все это теперь в прошлом, в том числе, значит, и он сам.

И премьер Армении перед тем, как начать говорить, глубоко и тяжело вздохнул.

— ...К сожалению, этот конфликт до сих пор не урегулирован… Остаются, конечно же… м-м... Нам удалось обеспечить режим прекращения огня…— мялся премьер Армении.— Еще остается очень много вопросов, которые должны решаться. Один из этих вопросов статусно… Вопрос статуса Нагорного Карабаха…

  Для Ильхама Алиева такого вопроса-то нет. А Никол Пашинян хотел сказать, маясь и выбирая выражения, что для него и его страны ничего не закончилось, а просто стрелять перестали — видимо, на время.

Но это были слова для внутреннего употребления, то есть для Армении. На самом-то деле его сегодня опять уговорили по всем пунктам, по каким хотели.

— И мы, конечно же… Армения готова продолжать переговоры в рамках сопредседательства минской группы ОБСЕ, в частности по этому вопросу,— добавил премьер Армении.— К сожалению, сегодня нам не удалось решить вопрос военнопленных, и это самый чувствительный и болезненный вопрос. Потому что это гуманитарный вопрос, и мы договорились, что будем продолжать работу (он наконец-то посмотрел и в сторону Ильхама Алиева.— А. К.) по этому направлению. Мы считаем, в частности, что конкретно восьмой пункт нашего совместного заявления, к сожалению, не полностью исполняется (это и есть пункт об обмене военнопленными и телами погибших.— А. К.). Я надеюсь, что нам удастся придти в кратчайшие сроки к конкретному решению. Но должен сказать, что то заявление, которое мы сегодня подписали, действительно очень важно, и не скрою, реализация договоренностей этого заявления может просто изменить экономический образ и облик нашего региона (каждый из них говорил «наш регион», но все-таки подразумевали, судя по всему, не Нагорный Карабах.— А. К.), и экономические новшества могут привести еще и к более надежным гарантиям безопасности, и мы, конечно же, готовы работать конструктивно по этому направлению, но, как я сказал, в течение одной встречи невозможно решать все вопросы. И я надеюсь, что мы будем и дальше продвигаться и для нас, хочу еще раз подчеркнуть, что главнейший вопрос на данный момент — это гуманитарные вопросы, вопросы обмена военнопленными, которые предусмотрены пунктом 8 нашего совместного заявления от 9 или 10 ноября (московское и армянско-азербайджанское время отличается в этой ситуации на один день.— А. К.).

  Сказав это, Никол Пашинян, поборовшийся за военнопленных в глазах соотечественников и в своих собственных, уехал в аэропорт, а Ильхам Алиев остался в Кремле.

И встретился с Владимиром Путиным теперь уже один на один (это, по информации “Ъ”, было условлено заранее). Ему некуда было спешить. Кажется, он до сих пор использует любой повод, чтобы лишний раз насладиться своей победой....

Андрей Колесников