Гитлер и мечта о социализме.

Гитлер хотел построить "социализм с человеческим лицом". Получилось, как всегда.

В апреле 45-го, когда Гитлер покончил жизнь самоубийством в развалинах Берлина, никто сильно не интересовался, во что он верил. Война - не время для размышлений, а деяния Гитлера были настолько разрушительны и настолько широко известны благодаря картинам обнаженных тел, сложенных в массовых захоронениях, что национал-социализм привлекал мало или вообще никакого внимания, как идея. Трудно было даже думать об нем, как об идее. Гитлер, который когда-то выглядел чудаком или клоуном, был изобличен, как главарь банды головорезов, и мир был рад больше о нем не слышать.

Полвека спустя есть много что сказать. Даже бандитизм может иметь свои причины, а материалы, которые появились недавно, хотя и не могут полностью изменить образ Гитлера, несомненно, обогащают и углубляют его. Доверенные лица Гитлера, такие, как покойный Альберт Шпеер, опубликовали свои воспоминания, вышла книга с его застольными разговорами во время войны, ранние откровения, такие, как "Речи Гитлера" Германа Раушнинга 1939-го года, подтверждены кропотливыми исследованиями, записки умерших нацистов, таких, как Отто Вагенер, были отредактированы вместе с полным текстом дневников Геббельса.

Сейчас совершенно очевидно, что Гитлер и его соратники считали себя социалистами, и что другие, в том числе и демократические социалисты, тоже так думали. Название "национал-социализм" не было лицемерным. До 45-го года доказательства этого были скорее частными, чем публичными, что, пожалуй, интересно само по себе. На публике Гитлер всегда был антимарксистом. В эпоху, когда Советский Союз был единственным социалистическим государством на Земле, а антибольшевизм составлял значительнуя часть его послания к массам, он, наверное, не хотел открыто говорить о своих корнях. Его мания величия, во всяком случае, не позволила бы ему называть себя учеником. Это привело к странному и парадоксальному союзу между современными историками и мертвым диктатором. Многие недавние исследователи отказываются тщательно изучать образ мышления Гитлера, и они принимают также беспрекословно, как делали многие нацисты в 30-х годах, лозунг "Крестовый поход против марксизма" за итог его взглядов. В эпоху, когда "фашизм" стал ругательством, трудно ожидать глубокого анализа.

Однако его приватные беседы, хотя и не отменяют его репутацию антикоммуниста, многое проясняют. Например, Герман Раушнинг, нацист из Данцига, знавший Гитлера до и после его прихода к власти в 1933-м году, рассказывает, что частным образом Гитлер признавал большие заимствования из марксистской традиции. "Я многому научился у марксизма", однажды заметил он, "и не боюсь это признать". Он гордился знанием марксистских текстов, приобретенным в студенческие годы перед Первой мировой войной, а затем в баварской тюрьме в 1924-м году после провала Мюнхенского путча. Беда с политиками Веймарской республики, как сказал он Отто Вагенеру в то время, состоит в том, что "они никогда не читали Маркса", подразумевая, что люди, не прочитавшие столь важного автора, не могли даже приблизиться к пониманию современного мира. В результате, продолжил Гитлер, они представляли себе, что Октябрьская революция в 1917-м году была "частным русским делом", тогда как на самом деле она изменила весь ход человеческой истории! По его словам, его разногласия с коммунистами были менее идеологическими, чем тактическими. Гитлер сказал Раушнингу, что немецкие коммунисты, которых он знал до прихода к власти, считали: политика - это говорить и писать, и что они были просто памфлетистами, тогда как "я претворил в жизнь то, что эти писаки и мелкие торгаши робко пытались делать", добавив для ясности, что "весь национал-социализм" основан на Марксе.

Впечатляющее замечание, сказано намного прямее, чем в его речах или в "Майн Кампф". Хотя в автобиографии он замечает, что его учение принципиально отличается от марксисизма признанием значения расы, подразумевая, возможно, что иначе оно могло бы выглядеть, как производное марксизма. Без расы, говорил Гитлер, национал-социализму "ничего не оставалось бы, кроме как конкурировать с марксизмом на его собственной почве". Марксизм интернационален, пролетариат, согласно знаменитому лозунгу, не имеет отечества. Гитлер отечество имел, и оно было для него всем.

Однако в частном порядке, и даже, возможно, иногда публично, он признавал, что национал-социализм был основан на Марксе. Если подумать, в этом есть смысл. Основа догмы - не то же, что сама догма, так же, как фундамент здания - это не здание, и во многих отношениях национал-социализм был основан на марксизме. Ведь это была теория истории, а не просто повестка дня для законодательных предложений, как либерализм или социал-демократия. И это теория общечеловеческой, не только немецкой, истории, пьянящее видение, претендующее на понимание всего прошлого и будущего человечества. Открытие Гитлера состояло в том, что социализм может быть как национальным, так и интернациональным. Национальный социализм возможен. Так он говорил своему соратнику Отто Вагенеру в начале 1930-х годов. Социализм будущего - это "единство народа", а не интернационализм, утверждал он, и его задача состоит в том, чтобы "привести немецкий народ к социализму без того, чтоб просто убить старых индивидуалистов", имея в виду предпринимательский и управленческий классы эпохи либерализма. Их следует использовать, а не уничтожать. В конце концов, при господстве одной партии государство можно контролировать без национализации, а экономику можно планировать и направлять без устранения имущих классов.

Осознание этого имело решающее значение. Устранение классов, как показала недавняя гражданская война в России, означало, что немцы должны сражаться с немцами, а Гитлер полагал, что есть более быстрый и эффективный путь. Можно прийти к социализму без гражданской войны.

Теперь, когда век индивидуализма заканчивается, говорил он Вагенеру, задача состоит в том, чтобы "отыскать и пройти путь от индивидуализма к социализму без революции". Маркс и Ленин видели верную цель, но выбрали неправильный путь, длинный и бессмысленно болезненный. Уничтожив буржуа и кулака, Ленин превратил Россию в серую недифференцированную массу людей, огромную анонимную орду раскулаченных. Они "усредняли вниз", тогда как национал-социалистическое государство повысило бы уровень жизни больше, чем когда-либо при капитализме. Понятно, что Гитлер и его сподвижники подразумевали, что их претензии на социализм воспринимут всерьез. Они сами относились к ним серьезно.

Тем не менее, в течение полувека Гитлера изображали, если не как консерватора (слово слишком бледное и имеет слишком много оттенков), то как крайне правого. Сомнительно, что он или его друзья узнали бы себя в этом описании. Сам он не придавал особого значения левым и правым, и вряд ли видел много смысла в любой линейной теории политики. Национал-социализм был уникален, поскольку Гитлер все время решал загадку истории, как он себе ее представлял. Элементы могли быть разнообразными и знакомыми, но смесь была его.

Взгляд Гитлера, как часто замечали, во многом был обращен в прошлое. Не в средневековье, как у викторианских социалистов, таких, как Раскин и Уильям Моррис, он очарован еще более отдаленными временами героических добродетелей. Сейчас все забыли, что то же самое можно сказать о Марксе и Энгельсе.

Прежде всего, речь идет о расе, которая полвека мешала национал-социализму считаться социализмом. Как сказал Ленин, у пролетариата нет родины. Но, по мнению Маркса, есть расы, которые следует уничтожить. Такую точку зрения он опубликовал в январе-феврале 1849 года в статье Энгельса, названной "Борьба в Венгрии", в своей газете Neue Rheinische Zeitung, и она поддерживалась социалистами вплоть до прихода Гитлера к власти. Поэтому можно полагать, что Освенцим - это социалистическая идея. Марксистская теория истории призывала к геноциду по причинам, скрывающимся в ее утверждении, что феодализм уже уступает место капитализму, который, в свою очередь, должен быть заменен социализмом. После пролетарской революции целые расы станут феодальными пережитками в эпоху социализма. И поскольку они не могут продвинуться сразу на два шага, их нужно уничтожить. Они - расовый мусор, как называл их Энгельс, и годятся только для навозной кучи истории.

Эти бесчеловечные взгляды, поколением позже усиленные новой лженаукой евгеникой, к последним годам 19-го столетия стали привычной частью социалистической традиции, хотя понятно, что после освобождения Освенцима в январе 1945-го года социалисты постарались о них забыть. Но в произведениях Герберта Уэллса, Джека Лондона, Хэвлока Эллиса, Уэббов и других есть много доказательств того, что социалистические писатели и публицисты не боялись решительных мер. Идея этнической чистки - вполне ортодоксальный социализм на протяжении столетия и более.

Таким образом, социалистическая интеллигенция западного мира подошла к Первой мировой войнне, будучи приверженной расовой чистоте и господству белых и не менее приверженной насилию. Социализм предлагал им полную свободу рук, и их лицензия на убийство включала геноцид. Например, в 1933-м году, в предисловии к "На мели", Бернард Шоу публично приветствовал принципы уничтожения, которые уже принял Советский Союз. Социалисты теперь могли гордиться государством, которое наконец обнаружило мужество действовать, хотя некоторые по-прежнему считали, что такие действия надо маскировать. В 1932-м году Беатрис Уэбб заметила на чайной вечеринке, что "очень плохой менеджмент" позволил группе британских визитеров на Украине увидеть фургоны для скота, полные голодающих "врагов государства", на местной станции.

"Смешно позволять вам видеть их", сказала Уэбб, уже тогда выдающаяся поклонница советской системы. "Англичане всегда так сентиментальны", и добавила уверенно: "Нельзя сделать омлет, не разбив яиц". Несколько лет спустя, в 1935-м году, социал-демократическое правительство Швеции начало евгеническую программу принудительной стерилизации цыган, умственно отсталых и слабых здоровьем, и продолжило ее до окончания войны.

Утверждение о том, что Гитлер не может быть настоящим социалистом, поскольку он пропагандировал и практиковал геноцид - глубочайшая ошибка по отношению к исторической памяти. Только социалисты в ту эпоху и пропагандировали или практиковали геноцид, по крайней мере, в Европе, и Гитлер с удовлетворением это осознал с первых лет политической карьеры. Обращаясь к собственной партии, НСДАП, в Мюнхене в августе 1920-го года, он убеждал ее в своей вере в социалистический расизм: "Если мы социалисты, мы обязаны быть антисемитами, альтернативой в этом случае являются материализм и культ богатства, которым мы стремимся противостоять". Раздались громкие аплодисменты. Гитлер продолжил: "Как, будучи социалистом, вы можете не быть антисемитом?" Такая точка зрения находила широкое понимание, и примечательно, что ни один немецкий социалист в 1930-х годах или ранее не пытался отрицать право Гитлера называть себя социалистом из-за расовой политики. Во времена, когда социалистическая традиция геноцида была хорошо известна, это звучало бы просто абсурдно. Более того, такая традиция была уникальна. В европейский век, который начался в 1840-х годах со статьи Энгельса в 1849-м и продолжался до смерти Гитлера, все, кто выступал за геноцид, называли себя социалистами, и никаких исключений не найдено.

Первая реакция на национал-социализм за пределами Германии в настоящее время в значительной степени забыта. Европейские левые были очень смущены, потому что подъем фашизма застал их врасплох. В марксистском писании ничего такого не предсказано, и совершенно естественно, что они были озадачены. Откуда все это? Гарольд Николсон, демократический социалист, а после 1935-го года - член палаты общин, добросовестно изучил кучу брошюр в своем гостиничном номере в Риме в январе 1932-го года и пришел к вполне разумному выводу, что фашизм (итальянский вариант) - это своего рода военизированный социализм. Хотя он уничтожил свободу, заключил он в своем дневнике, "это, безусловно, социалистический эксперимент в том, что он разрушает индивидуализм". Московский взгляд на фашизм, как последнюю стадию капитализма, хотя уже и был предложен, еще не получил широкого распространения. Ричард заметил в передаче BBC в 1934-м году, что многие студенты в нацистской Германии считают, что они "закладываю основы нового немецкого социализма".

К началу гражданской войны в Испании в 1936-м году произошла поляризация, и к тому времени большинство западных интеллектуалов были уверены, что Сталин - левый, а Гитлер - правый. Этот неожиданный сдвиг во взглядах не был объяснен и, возможно, не может быть объяснен, кроме как удобством аргументации. Бинарные оппозиции - полицейские и грабители или ковбои-индейцы - всегда удобны. Пакт Молотова-Риббентропа едва ли кто-нибудь видел, как попытку восстановить единство социализма. Говорят, остряки в британском МИДе шутили, что все "Isms" (идеологии) теперь "Wasms" (устаревшие теории), и общее мнение заключалось в том, что это не более, чем циничный брак по расчету.

К началу мировой войны в 1939-м году идея о том, что Гитлер - разновидность социалиста, была почти полностью мертва. Можно отдать должное одному странному, но выдающемуся исключению. В эссе "Лев и единорог", написанном им, как убежденным социалистом, сразу после падения Франции в 1940-м году, Оруэлл увидел катастрофу, как "физическое развенчание капитализма", показавшее раз и навсегда, что "плановая экономика сильнее неплановой", хотя он и не сомневался, что победа Гитлера была трагедией для Франции и для человечества. Плановая экономика давно была главным требованием социалистов. А национал-социализм, утверждал Оруэлл, взял от социализма "только такие черты, которые делают его эффективным для военных целей". Гитлер уже приблизился к социализации Германии. "Внутренне Германия имеет много общего с социалистическим государством". Эти слова были написаны непосредственно перед нападением Гитлера на Советский Союз. Оруэлл полагал, что Гитлер войдет в историю как "человек, из-за которого лондонский Сити перешел от смеха к слезам", заставив финансистов увидеть, что планирование работает, а экономическая свобода для всех - нет.

На пике своих успехов Гитлер призывал преодолеть партийное разделение. Незадолго до того, как они разошлись летом 1933 года, Гитлер изливал свою душу Отто Вагенеру, что было опубликовано после смерти Вагенера в 1971-м году, в его биографии нераскаявшегося нациста. "Гитлер: воспоминания близкого друга" Вагенера, составленные в британском лагере для военнопленных, не публиковались до 1978-го года на оригинальном немецком языке, а на английском появились, не привлекая большого внимания, только в 1985-м году. Гитлер, по воспоминаниям, предлагал видение будущего, которое объединяло многие из идей, которые когда-то сделали утопический социализм непреодолимо привлекательным для поколения, порожденного экономической депрессией и катаклизмами войн. Он смешивал, как делал до него викторианский социализм, сильный экономический радикализм с романтическим увлечением минувшими веками, до того, как капитализм превратил героизм в убогую жадность и стал угрожать традиционным институтам семьи и племени.

Социализм, говорил Гитлер Вагенеру вскоре после захвата власти, не был недавним изобретением человеческого духа, когда я читал Новый Завет, слова Иисуса часто напоминали мне о социализме. Беда в том, что христиане многие века не действовали по заветам Учителя. Мария и Мария Магдалина, продолжал Гитлер свой удивительный полет фантазии, нашли пустую могилу, и задача национал-социализма - дать наконец тело высказываниям великого Учителя: "Мы первые выносим это учение на свет божий". Евреи, говорил Гитлер Вагенеру, не были социалистами, а Иисус, которого они распяли - истинный создатель искупительного социализма. Что касается коммунистов, Гитлер выступал против них, потому что они организовали настоящее стадо, в советском стиле, без индивидуальной жизни, а его собственный идеал - "социализм наций", а не интернациональный социализм Маркса и Ленина. Главная проблема нашего времени, сказал он Вагенеру, заключается в том, чтобы освободить труд и заменить власть капитала над трудом властью труда над капиталом.

Это в высшей степени социалистические идеалы, и, если Вагенер добросовестно рассказывает о своем боссе, не остается никаких сомнений: Гитлер был неортодоксальным марксистом, который знал свои корни и знал, насколько неортодоксальным был способ, выбранный им для достижения цели. Он был социалистом-диссидентом. Его программа была одновременно и ностальгической, и радикальной. Она предлагала совершить то, что христиане не стали делать, и что коммунисты сделать пытались, но все испортили. Как сказал Гитлер Вагенеру: "Мы сможем достичь того, чего не удалось добиться марксизму, ленинизму и сталинизму".

Таково национал-социалистическое видение. Оно было соблазнительным, одновременно традиционным и новым. Как и все социалистические теории, оно в конечном счете касалось морали, поэтому экономическая и расовая политики рассматривались, как основанные на универсальных моральных законах. К тому времени, когда эти беседы увидели свет в печати, мир, к сожалению, оставил такие вопросы далеко позади, и менее, чем когда-либо, готов был выслушивать высказывания чудака или клоуна.

Жаль. В конце концов, чудак однажды предложил видение будущего, которое сделало викторианскую доктрину истории интересной для миллионов. Теперь, когда идея социализма отброшена, такой интерес, несомненно, трудно вернуть. Чтобы пережить это снова, в воображении, можно заглянуть в дневники Геббельса. 16 июня 1941-го года, за пять дней до того, как Гитлер напал на Советский Союз, Геббельс ликовал в уединении своего дневника в предвкушении победы над большевизмом, которая, по его мнению, быстро последует. Не надо восстановления царей, заметил он сам себе, после того, как Россия будет завоевана. Но еврейский большевизм должен быть искоренен в России, и на его месте появится "настоящий социализм" - Der echte Sozialismus. Конечно, Геббельс был лжецом, но зачем ему врать в своем дневнике? И до конца своих дней он считал, что настоящий социализм - это национал-социализм.


Мой перевод из Hitler and the socialist dream. Статья, насколько я понимаю, основана на книге того же автора, Джорджа Уотсона, The Lost Literature of Socialism.

Я много чего прочел о Гитлере, даже огромный 3-томник Феста, но вся эта литература дала меньше представления о его мировоззрении, чем небольшая статья 20-летней давности. Особенно впечатлил пассаж о христианстве. Кажется, Зюганов не так давно говорил примерно то же самое?

Кстати, с сайта Independent куда-то делись комментарии, которые были там еще буквально вчера. В одном из них цитировалась статья New York Times 1932-го года под названием "Восстание гитлеровцев в Германии". Корреспондент, посетивший собрание нацистов, пишет, что они не стесняются признавать идеологическую связь с коммунистами (цитирую по памяти): "Докладчик (доктор Геббельс) заявил, что между взглядами Ленина и Гитлера нет больших различий".

К сожалению, автор тогда ошибся в том, что "идея социализма отброшена". "Борцы за социальную справедливость" не унимаются. История никого ничему не учит...