"Банщица, пару!" или история о Лиле Брик

Как считает исследователь Б. Янгфельдт, «Описывая первые прожитые с Осипом годы как „самые счастливые“, Лиля наверняка имела в виду не только их любовь, но и предоставленную ей Осипом и неприемлемую для большинства мужчин свободу, без которой жизнь для нее была немыслима».[19] И Лиля, и Осип придерживались общих взглядов относительно свободы выбора в любви и сексе. К тем же воззрениям она пыталась приобщить и Маяковского.

Позиция Лили Брик была не только свойством ее свободолюбивого характера, но отражала также социальные явления — борьбу женщин за равные права с мужчинами: право на образование, труд, свободу выбора в браке и т. д. После революции 1917 года в России создались предпосылки их реализации. В 1920-е годы в среде советской молодежи бытовала теория «стакана воды». Ее авторство приписывали Александре Коллонтай, борцу за равноправие женщин и свободу сексуальных взаимоотношений. Приверженцы этой теории говорили, что утолить жажду, выпив стакан воды — это то же, что совершить половой акт с выбранным сексуальным партнером.

Надо сказать, что из своих увлечений она никогда не делала тайны. Так было и в петербургский период жизни, и в более поздние годы.

«Она была хороша собой, соблазнительна, знала секреты обольщения, умела заинтересовать разговором, восхитительно одевалась, была умна, знаменита и независима. Если ей нравился мужчина и она хотела завести с ним роман — особого труда для нее это не представляло. Она была максималистка, и в достижении цели ничто не могло остановить ее. И не останавливало. Что же касалось моральных сентенций…

Романы Лили Юрьевны! Ее раскованное поведение и вольные взгляды порождали массу слухов и домыслов, которые передавались из уст в уста и, помноженные на зависть, оседали на страницах полувоспоминаний. Даже в далекой Японии писали: „Если эта женщина вызывала к себе такую любовь, ненависть и зависть — она не зря прожила свою жизнь“»

Через неделю-другую в издательстве «Молодая гвардия» выйдет провокационная книга писателя и сотрудника «НГ-EL» Алисы Ганиевой, посвященная царице авангардных салонов и музе Владимира Маяковского Лиле Брик – «Л.Ю.Б. Ее Лиличество Брик на фоне Люциферова века». Следом эта же книга появится в другом издании – в рамках легендарной серии «Жизнь замечательных людей». Получилось глубоко, но с перчиком – как мы любим. Представляем вам небольшой отрывок из скандальной новинки.

Избавившись от надоедливого Маяковского, Лиля с головой окунулась в любимое занятие – флирт и романы. Если верить адвокату и писателю Аркадию Ваксбергу, с одним из поклонников Лиля отправилась в Петроград, и на обоих пришлась одна койка. Легли валетом, и, когда погасили свет, тот впился ей в ноги, но харрасмент не закончился ничем. В Петрограде носился за ней как сумасшедший, на обратном пути ехали уже втроем с Борисом Кушнером. «Обожателя отослали спать на верхнюю полку, а на нижнюю Лиля легла вместе с Кушнером: по той же «модели» –  голова к ногам. Теперь уже Кушнер «впивается в ноги» и получает тот же афронт...»

Лиля тогда блистала. На публичных чтениях Маяковского ее имя называлось громко, во всеуслышание: «Посвящается Лиле Юрьевне Брик». Ваксберг пишет: «Многие годы спустя писатель Вениамин Каверин рассказывал интервьюеру, вспоминая 1920 год: «Как-то [в Петрограде] я был у Шкловского. Туда пришел Маяковский с Лилей Брик – прелестной, необыкновенно красивой, милой женщиной, которая мне очень нравилась тогда. Она была очень молода и хороша».

Что бы ни таилось за этой магией – изящность, остроумие, нетривиальность суждений, живость лица, ослепительная улыбка или скакавшие в карих глазах чертенята, обещавшие жаркую ночь любви, но в Лилину постель попадали люди значительные. Она стала спать с искусствоведом Николаем Пуниным. Выпускник Царскосельской гимназии заведовал Петроградским ИЗО Наркомпроса, служил комиссаром при Русском музее и Государственном Эрмитаже. К тому времени он уже издал книги «Японская гравюра» и «Андрей Рублев». Блестяще образованный, тонкий, в глазах Лили он был прямой противоположностью увальню Маяковскому.

Неизвестно, догадывался ли Маяковский, что Пунин, присутствовавший на его выступлении в Петрограде перед учениками Тенишевского коммерческого училища, амурничал с его Лиличкой.

Еще в мае 1920-го музейный комиссар записывает в дневнике: «Зрачки ее переходят в ресницы и темнеют от волнения; у нее торжественные глаза; есть что-то наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными веками, она молчит и никогда не кончает… Муж оставил на ней сухую самоуверенность, Маяковский – забитость, но эта «самая обаятельная женщина» много знает о человеческой любви и любви чувственной. Ее спасает способность любить, сила любви, определенность требований. Не представляю себе женщины, которой я мог бы обладать с большей полнотой. Физически она создана для меня, но она разговаривает об искусстве – я не мог…»

Судя по этой записи, Пунина Лиля сильно возбуждала. Впрочем, не очень понятны некоторые моменты: как именно забитость Маяковского и сухая самоуверенность Осипа отражались на ее поведении в кровати? Почему она никогда не кончала и что же в этом хорошего? Скорее всего Пунин здесь имеет в виду Лилину ненасытность. Феромоны при их встречах явно бурлили не на шутку. Пунину, очевидно, нравилось, что Лиля знает свое тело и понимает, чего она хочет в постели, не зажимаясь и не комплексуя («определенность требований»). Однако Лиля, привыкшая вещать о высоких материях, не могла ограничиться только сексом. Она спала с историком искусства, и после сплетенья тел ей хотелось сплестись с ним языками. Пунину же разговоры с ней претили – то ли потому, что Лиля своими суждениями недотягивала до его уровня, то ли оттого, что он в принципе не считал женщин достойными собеседницами. Ясно одно –   роман разворачивался не так, как хотелось Лиле: мужчина желал ее тело, но не был влюблен в нее.

Маяковский, видимо, почти не читал, по крайней мере толстых книг (Лев Кассиль в беседе с нейроморфологом Григорием Поляковым характеризовал эрудицию поэта как слабую): не хватало терпения и усидчивости долистать до конца хоть один роман. Писал с миллионом орфографических ошибок. Не особенно интересовался музеями или историческими достопримечательностями – предпочитал бильярд, карты, рулетку и прочие азартные игры (в этом пристрастии они с Лилей совпадали). Надиктовывать на почтамте телеграммы любил больше, чем писать письма. Вообще был человеком устной, а не письменной культуры, сочинял всегда на ходу. Искусство, наука и техника вне человека его мало интересовали.

Наверное, не просто так, не совсем впустую многим казалось, что Брик, при всем восхищении громадой поэтического таланта, к Маяковскому-человеку относилась слегка снисходительно. Он все же был не из их с Осипом круга. Характерно то, что пишет живущая в США мемуаристка, дочь советского литфункционера Вадима Кожевникова Надежда (замечу в скобках, что тележурналист Дмитрий Киселев приходится ей деверем): «Неискоренимое плебейство Маяковского, вкусившего уже славу, Лилю бесило. По ее почину он заменил гнилые зубы искусственными, ослепительными. Одевался не как прежде, апашем, а безупречным джентльменом. Но нутро-то никуда не денешь. В переписке с Маяковским Лиля с отменным артистизмом, лицедейством поддерживала пошловато-приторную манеру его к ней посланий. В письмах к Эльзе стиль у нее  совершенно иной. Доверительное общение равных, а Маяковский –  чужой».

Лиля Брик разила наповал, как молния. Маленького роста, сутулая, с асимметричным лицом, - она смотрела на мир и видела в нем красоту и что-то еще...

И мир отвечал ей тем же.
"Она хотела нравиться всем — молодым, старым, мужчинам, женщинам, детям. И нравилась!», - скажет позднее одна из женщин, у которой она уведет мужа, красавица Галина Катанян.

Лиля Брик

Конечно, она была не всю жизнь такой. Юная революционерка-идеалистка к концу непомерно длинной жизни, прямо-таки неприлично длинной для того количества мужей и мужчин, - к концу этой жизни она стала просто странной монументальной старушкой с волной сплетен за плечами. Или все же что-то осталось?
Ее муж Ося и духовная связь с ним через всю жизнь, даже после развода, особенно после развода. Роман с необъяснимо-загипнотизированным и верным ей Маяковским, которого она называла "мой щеник".

Маяковский Владимир и Брик Лиля. Сцена из фильма.

Неприязнь Ахматовой, муж которой был увлечен Лилей. Шепотки за плечами "это она убила поэта, и мужа своего Примакова заложила КГБ, а иначе как выжила?"
А она выжила? Это женщина на 86м году жизни покончившая с собой, признавшись в любви ко всем своим мужчинам поименно напоследок письменно, даже умершим.
Кто эта мумия, идущая по Кутузовскому в Москве? "Размалевана как клоун Олег Попов – с каким-то невероятным вишневым румянцем в пол-лица, бордовым ярким ртом и нарисованными бровями прямо по напудренному лбу", - вспоминает театральный критик Сергей Николаевич (это фамилия).

Лиля Брик

Но свет был!
И на дне даже ее стареньких глаз и за занудным перечислением в ее поздних дневниках "что-привести-из-парижа" и ехидными фразами типа: "Как-то там Инна-мученица? ..жаловалась на желудок. Однако уплетала с аппетитом", - все-таки есть слабый отблеск величия, какое-то странное отсутствие страха и принимание людей, даже давно надоевших и высмеиваемых.

Лиля Брик

А какая она была в начале разбега? «Нежная и неистовая", - как скажет в мемуарах Василий Катанян, отца которого она увела из семьи. И обладавшая отменным чувством юмора.
В ее ранних воспоминаниях встречаются просто жемчужины: "Квартира у В. была огромная. Холл в мавританском стиле, и, когда я сидела в нем, мне хотелось крикнуть: «Банщица, пару!» или
"У Фанюши В. были сестры победнее... интересовались они главным образом царями..., пекли куличи и праздновали Рождество, а Мане И., сестре Фанюши, так и не удалось подарить сестре изящнейшее яйцо на Пасху. Обошла все магазины и не нашла подходящего, всё не те инициалы, на всех яйцах X и В, X и В, а ей нужно Ф. и В."

Лиля Брик

Как такое происходит? Как антипатия стремительно превращается в симпатию? Какого рода "излучение" должен распространять человек, чтоб покорить своего врага и превратить его в друга? Ее обаяние действовало почти на всех, редкий пример невосприимчивости - скала Ахматова.

Искренним недругом Лили была и красивая молодая комсомолка Наталья Рябова. У Натальи сложился странный роман с Владимиром Маяковским.
Они гуляли, разговаривали, "Натинька" приходила в гости к "Владимиру Владимировичу", когда он бывал наездами в Киеве.

Наталья Рябова

Из воспоминаний Н. Рябовой: "Однажды Владимир Владимирович несколько раз сказал: «Наша Булька». Тут я решилась и спросила возможно более естественным голосом. — Чья «наша»? Он подошел ко мне, глядел на меня очень серьезно и внимательно. — Наша. Мы — это значит: Лиля Юрьевна Брик, Осип Максимович Брик, Маяковский Владимир Владимирович. Мы живем вместе."

Лиля Брик и Маяковский Владимир

После такого признания отношения не заладились. Комсомольское сознание Наташи было шокировано дикой ситуацией “брака на троих” и серьезным отношением Володи к Лиле. Да и какая женщина захочет быть всегда на втором месте? Остались друзьями.
В последние годы перед гибелью поэт был часто раздражен и не удовлетворен собой. Рябова искренне винила в этом "своевластную эгоистку" Лилю Брик. И в его гибели, конечно.
С Лилей Наташа избегала пересекаться при жизни Маяковского, а после смерти его, работая над выпуском книги стихов поэта, поставила издательству условие: "буду посещать встречи в издательстве, только если не надо встречаться с Брик". Там обещали. Но судьба рассудила по-своему. Женщины случайно встретились в коридорах издательствах.

Лиля Брик

Пять минут говорят Наталья Рябова и Лиля Брик. Наталья меняет свое мнение о Лиле Брик на противоположное. И они дружат всю последующую жизнь.
Мало того! Свою книгу воспоминаний о Маяковском Наталья посвящает Лиле Брик. Это, собственно, как?

Магнетизм натуры, притягивающей симпатии, как мужчин и женщин не возникает на пустом месте. Чтоб создать гравитацию - нужно много весить, быть наполненной.
Остается ли это свойство в человеке до старости? Само собой? Или обаяние можно профукать?
Еще из воспоминания Николаевича: "Однажды я стоял в очереди в кассу гастронома “Украина”, когда Катанян пришел с Лилей, заботливо посадил ее на мраморный подоконник, а сам пошел пробивать сырки и кефир. Вся очередь, в основном состоящая из женщин среднего возраста и старше, растерянно замерла при виде старухи, словно явившейся в гриме и костюме из оперы “Пиковая дама”. Лиля делала вид, что не замечает этих взглядов.

В молодости. 1924 год. Лиля Брик

Уставившись в одну точку, она что-то тихо насвистывала, покачивая ногой в черном лаковом сапоге. Когда Катанян вернулся, голосом маленькой девочки потребовала себе сырок в шоколадной глазури и, развернув его хищными пальцами с алым маникюром, стала быстро-быстро уплетать, словно белочка орехи.
Кажется, она даже почти пропела от удовольствия: “Какой свежий!” Вся очередь смотрела, как жует Лиля Брик. “Из-за этой еврейки стрелялся Маяковский”, – кто-то тихо произнес за спиной, и я буквально кожей почувствовал ожог ненависти."
И не только он. Это уже из воспоминаний Лили Брик: "Вчера опять звонили какие-то: можно Брик? Ха-ха-ха-ха… почему вы угробили Маяковского?.. и хлоп трубкой."...