"Их было человек 200. Никто не знал, за что их забрали. Только всех их утопили в проруби"

На модерации Отложенный



Отец (1884 г. р) и мать (1885 г. р.) имели шестерых детей: четыре сына и две дочери. Мы с мужем имеем двух дочерей.
Про революцию только и помню, что - то красные придут, то белые. А мы всё по погребам прятались. До революции и до коллективизации тот хорошо жил, кто хорошо работал. Лодыри жили в бедности и нищете. На всю нашу деревню из 50 дворов был только один пьяница и дебошир. Он был сапожником.
С апреля по ноябрь у нас в деревне все работали от зари до зари: то посевная, то покос, то уборочная. На себя работали. Тяжести не замечали.
Свернуть

Одежду носили, в основном, самотканную. Сами вязали, сами шили, сами кожу выделывали, сами валенки катали. Из праздников отмечали только Пасху, Троицу и Петров день. Никаких свадеб, никаких дней рождения на период работы не было. Соблюдали все посты. Причем, очень строго. Это уже после революции все церкви разорили. Но люди в домах держали образа и тайком молились.
Раскулачивали всех, кто имел мало-мальски пригодное хозяйство. У нас с мужем был хороший пятистенный крестовый дом. Нас из него выселили и в доме сделали колхозную контору. А нам с мужем дали маленький домик. Да и то, потому, что муж был хорошим пчеловодом, и колхоз был заинтересован в нем. А так бы сослали… Муж был старше меня на 11 лет, знал грамоту. Вырос в богатой семье. Наследник. Постоянных батраков мы с ним не имели, но во время страды нанимали людей.
В 1937 году к нам в деревню со всего округа собрали арестованных мужиков. Их было человек 200. Никто не знал, за что их забрали.
Только всех их утопили в проруби*. До самой весны никому из родственников не разрешали даже подходить к реке.
Голод был. В колхозе работали за палочки, то есть, за трудодни. Большинство из нас были неграмотными. Нас обманывали. После уборочной всё сдадут государству, а колхозникам ничего не доставалось.
Уехать из колхоза было нельзя. Не было паспортов. Надо было иметь от колхоза справку, чтобы паспорт получить. Но её никто не давал. Так делалось, чтобы удержать рабочую силу. Молодых, правда, отпускали учиться в город. Но это только тех, кто 7 классов закончил.
После войны, уже при Хрущеве, разрешили держать одну корову, свинью и штук пять овец. Лошадь иметь можно было только инвалиду. Земли выделяли 15-20 соток. Да в поле разрешали использовать 50 соток. Но такие налоги были! Молока, например, в доме оставалось только на то, чтобы "забелить" чай.
Про политику люди говорили мало. Информацию получить было негде. Но выборы были для всех праздником. Приходили голосовать все. Помню, для тех, кто приходил в 6 часов утра, накрывали стол и подносили по стопке водки. А в клубе весь день шли концерты.
Вы поглядите, что сейчас в стране делается! Сильно быстро решили сделать реформы. Широко шагнули, и штаны порвали. Производство забросили. А хотят импортные "сникерсы" есть. Но в долг долго не проживешь!

Ретунская (Зубкова) Мария Дмитриевна родилась в 1910 г. в с. Усть-Волчиха Алтайского края. Живет в д. Тутуяс Мысковского района Кемеровской области. Рассказ записала Полузятько Яна в декабре 1999 г.

Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина. Коллективизация как национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.

*И что-то я сомневаюсь, что эти несчастные 200 деревенских малограмотных мужиков попали в 700 тыс. казнённых в 1937-1938 гг. из знаменитой "Справки Павлова"...
V.H.

Найдено здесь: https://vk.com/rysstrategia?w=wall-128219689_33011