Татьяна Воеводина. Назад к советской школе?

Патриотическая общественность взывает: верните нам советскую школу! 

Широко распространено представление: советская школа была прекрасна, а потом – испортилась.

А западнические эксперименты её вконец добили.

Вот и надо возродить советское образование. Такие речи я слышала не раз.

Но можно ли возродить советскую школу?

Очевидно, нет.

Любой общественный институт связан мириадами нитей со всеми остальными большими и малыми явлениями, обычаями, потребностями, предрассудками своего времени.

Ушло время – с ним уходит и свойственный ему общественный институт.

Всё это в полной мере относится к школе – важнейшему общественному установлению, накрепко связанному со всем строем жизни общества.

Чтобы возродить советскую школу, надо как минимум возродить советскую жизнь.

И потом вопрос: а какая советская школа, какого периода кажется сегодня столь неоспоримо прекрасной?

Если речь о школе хрущёвско-брежневской поры – тут можно сильно поспорить.

Все уродства современной школы – высшей и средней – были заложены именно в то время. 

Я отлично помню ту пору и ту школу, т.к. сама училась на рубеже 60-х и 70-х. К тому же я – внучка двух учительниц.

Сгубило советско-российское образование – задолго до ЕГЭ и г-на Калины с его уродствами –  принудительная всеохватность средним образованием.

В 70-е годы среднее образование стало всеобщим и принудительным.

А началось это вскоре после смерти Сталина, когда система лишь начала  дрейфовать в сторону всеобщего среднего образования. 

Впечатляющие цифры: в 1950/51 учебный год в 9-10 классе училось 2 млн., а в 55/56 – уже 6 млн. 

В 70-е всем принудительно давали среднее образование.

Став всеобщим, среднее образование стало очень-очень средним.

Двоечники и лоботрясы, а также просто малоспособные ученики твёрдо знали: их обязаны учить.

И им всё равно выдадут аттестат.

А то, что не просто доступно всем, но и принудительно впихивается всем и каждому – теряет ценность.

Так уж устроена человеческая натура, ценит человек  лишь то, чего надо добиваться, что требует личного усилия и доступно не каждому.

Среднее образование этого свойства лишилось. 

Учиться стали с гораздо меньшим, сравнительно с прошлым, энтузиазмом и напряжением сил.

Учителя стали обязаны тащить любого.

Я помню ропот педагогической обществености на знаменитое «три пишем – два в уме».

Совершенно закономерно в вузы стал приходить всё менее подготовленный абитуриент – очень часто просто чтобы продлить счастливое детство.

Думаю, именно поэтому в те годы потихоньку стала нарастать и техническая отсталость от передовых стран.

Только не надо про Космос и прочее!

Технический и научный уровень в любой момент отражает школу примерно 20-летней давности.

Принудительная всеобщность дала о себе знать примерно в 80-е годы; именно тогда заговорили о том, что мы «отстали навсегда».

Меж тем в 90-е никто не одумался, а под шумок похожая операция была проделана не со средним, а уже с высшим образованием.

Оно стало почти всеобщим: всем нашлись места в разных филолого-экологических.

Уже не школьный аттестат, а вузовский диплом стал  всеобщим,  а оттого малоценным.

Так какую же школу мы хотим возрождать?

Мне кажется, если уж искать идеи в прошлом и пытаться опереться на традиции, то надо обратиться к школе более раннего – сталинского – периода.

Эта идея носится в воздухе, даже издаются школьные учебники 40-50-х годов (т.н. проект  «Сталинский учебник»).

Учебник – это хорошо и важно, я очень ценю старинные добротные учебники. Но сам по себе учебник ничего не решит.

Нужно сделать так, чтобы всеобщей и обязательной снова стала 8-летка.

Собственно если замерить реальные знания взрослых людей, в том числе и тех, кто имеет вузовские и кандидатские дипломы, вряд ли их реальные знания не по их собственной специальности превышают 8 классов.

Ну а  дальше – техникумы, ПТУ, обучение на производстве и т.п. 

Лучшие могут впоследствии идти в вузы, но именно лучшие!

Немногие!

И вузов должно быть немного. 

Когда мои родители заканчивали перед Великой Отечественной войной школу, в Туле было всего две десятилетки, а восьмилеток – довольно много.

Высшее образование должно снова стать подлинно высшим и ценным в глазах молодёжи.

А для этого нужно, чтобы вузовский профессор, как в те давние, «сталинские» времена, был одним из самых высокооплачиваемых и уважаемых тружеников.

Они должны оплачиваться на уровне топ-менеджеров банков.

Тогда и с них можно спросить, и они, в свою очередь, смогут спросить со школяров, которых смогут отбирать, а не брать всех подряд.

Образование снова должно стать ценной, желанной, труднодостижимой возможностью.

Как это было во времена силы и славы Советского Союза, а не во времена его упадка.