«Август» Бориса Пастернака: разбираем самое личное евангельское стихотворение поэта

Герой стихотворения видит во сне свои похороны. Страшный сон, где смерть в образе землемерши роет яму для нового покойника. Однако парадоксальным образом стихотворение о смерти вдруг становится пронзительным исповедальным текстом о том, что конец земного существования человека — это отнюдь не конец его жизни.
 

Борис Пастернак. Август.

Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.

В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:

«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я – поле твоего сражения.

Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».

1953 год

Автор

Борис Леонидович Пастернак (1890–1960) — поэт, прозаик, переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе (1958) за роман «Доктор Живаго».

«Август» и роман «Доктор Живаго»

«Август» входит в цикл «Стихотворения Юрия Живаго». Этот цикл из 25 лирических текстов составляет последнюю, семнадцатую главу романа «Доктор Живаго», над которым Пастернак работал в с 1945 по 1955 год.

Большинство стихотворений цикла, якобы написанных главным героем, связаны с ключевыми евангельскими событиями. Обращение Пастернака к библейским темам превращает книгу о «жизни одного врача» в роман о постоянном присутствии Божественного Слова в душе человека.

Большинство «библейских» стихотворений Пастернака посвящены событиям Страстной недели. В «Августе» же поэт обращается к истории о преображении Иисуса Христа.

Каждому стихотворению из тетради Живаго чаще всего соответствуют определенные произаические эпизоды романа. Но с «Августом» все сложнее: не так просто отыскать какой-то конкретный фрагмент книги, который совпадал бы с этим стихотворением образно и тематически. Именно поэтому в пастернаковедении за этим текстом закрепилось звание «самого пастернаковского» стихотворения из тетради Юрия Живаго.

Стихотворение-сон

Лирический герой просыпается от тяжелого сна, на его подушке — слезы. Он только что как наяву видел собственную смерть и похороны. Но поразительно — во сне его хоронят, однако он одновременно и мертв, и жив!

Вот все близкие у могилы слышат «нетронутый распадом» голос души. И это не фигура речи — они физически ощущают этот голос. Видение о, казалось бы, абсолютном конце человека превращается в видение о… продолжении жизни. Но почему же это продолжение не приносит облегчения? Откуда слезы на подушке?

Собравшиеся на похоронах слышат стихи умершего. Его творчество, его слово осталось после него в земной жизни, оно продолжает звучать в человеческом бренном мире, служить людям и обращать их души к Красоте. Но обретает ли благодаря этому автор полноту бессмертия? Ощущает ли он радость совершенно иного бытия?..

Да, он наблюдает за собственными похоронами.

Да, он видит, что слово его живо для людей. Но все это словно бы издалека, из-за непреодолимой прозрачной стены — пусть стихи его слышат, но сам он уже не может вернуться в покинутый мир. Это момент бессильного отчаяния, страха, покинутости: он не умер, но прежняя земная жизнь навсегда закрыта для него. Небу, деревьям, даже пережившим его собственным стихам, «творчеству и чудостворству», он может сказать лишь одно: прощай. И повторять в слезах это слово снова и снова.

Однако если нет возврата к прежнему, то значит ли это, что нет и надежды? «Прощай» — только ли это слово расставания, или это еще и слово отправляющегося к новой Встрече?

Стихотворение-пробуждение

Исполненные боли и трагизма события Пастернак помещает в совершенно конкретный (даже указывает дату!) и очень необычный день — праздник Преображения Господня.

В этот день Церковь вспоминает, как Иисус Христос, поднявшись на гору Фавор в Галилее на берегу Геннисаретского озера, явил своим ученикам Петру, Иакову и Иоанну свет Своей Божественной Славы, исходящий от Его лица и одежды: Спаситель «преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф. 17, 1-9). Митрополит Сурожский Антоний так говорил об этом евангельском эпизоде: «В этот момент пробился Божественный свет, охватил всё Его естество, и ответновоссияла и Его человеческая природа, отдавшаяся до конца Живому Богу на смерть».

В преображении человеческой природы Спасителя христиане видят прообраз обретения людьми нового благодатного состояния после второго пришествия Христа и всеобщего воскресения. Слава Преображения — это удел всех людей, которые войдут со Спасителем в вечность и разделят с Ним радость Царства Божьего. Праздник Преображения — это праздник надежды. Надежды на то, что после земного существования мы окажемся там, где нет боли, нет чувства разлуки и обреченности, там, где мы обретем абсолютную полноту жизни.

Герой стихотворения уже получает в своем сне некий опыт ощущения продолжения жизни — через свое творчество, которое остается в земном мире после его смерти.

И все же это ощущение еще пропитано «человеческой, слишком человеческой» тоской, это уже не смерть, но еще и не новая жизнь — это лишь отдаленное подобие той подлинной Вечности, к которой он устремляется в день Преображения, трижды сказав «прощай».

Заметим также, что хоть стихотворение и заканчивается прощанием, но мы, читатели, уже знаем, что после этих слов герой… проснулся живым на увлажненной слезами подушке. И после пробуждения увидел, что в его комнату проник — свет августовского солнца.

Стихотворение-икона

Образ небесного света, наделяющего земной мир необыкновенными нездешними цветами, очень важен в этом стихотворении. Вся палитра «Августа» иконографична. Шафран, жаркая охра, имбирно-красный лес, золото и лазурь — Пастернак стремился через цвета и краски словесно передать тот «свет без пламени», который мы можем заметить на иконах Преображения. Заметим, что именно такие краски ипользуются иконописцами для получения золотого Божественного света: «Возьми константинопольской охры, перетри ее, подбавь к ней немного шафрана, и этим составом покрывай всё, что хочешь золотить. После сего наложи красный полимент на выпуклость узоров...».

Преображение снова и снова

Праздник Преображения Господня всегда был для Пастернака особым днем. Еще в детстве, летом 1903 года, именно в день Преображения, будущий поэт упал с лошади и чуть не погиб: искусный врач сумел предотвратить начавшееся у мальчика серьезное воспаление. В 1913 году, через 10 лет, Пастернак, вспоминая свое падение и близость смерти, признавался, что испытанные им беспомощность и неподвижность поспособствовали пробуждению в его душе «вкуса творчества». Свое чудесное спасение именно в день Преображения Господня поэт считал своим личным преображением, новым рождением, моментом пробуждения своего творческого дара.

И вот через 50 лет после своего отроческого спасения, в 1953 году, Пастернак снова обращается к этому дню и пишет стихотворение, посвященное Преображению. «Август» был создан Пастернаком в период наивысшего напряжения духовных и творческих сил. Это стихотворение стало настоящим откровением поэта и его лирического героя, который здесь одновременно созерцает свою прошлую жизнь и «провидчески» устремляется в будущее, в жизнь вечную.