Уж очень прибыльное дело...

С 1 июля в нашей стране заработала цифровая маркировка на упаковках всей фармацевтической продукции. Теперь вроде бы можно будет проследить весь путь всякого лекарства (обратным ходом): от аптеки до производителя. Это поможет убедиться в подлинности препарата, легальности производителя, узнать розничную цену и, конечно же, исключить при этом приобретение фальсификата и контрафакта. Вроде бы...

ПРАВДА, обычного покупателя несколько смущает то обстоятельство, что осуществить такую проверку можно только с помощью личного мобильного устройства, например, смартфона, установив на нём определённую функцию. А кроме того, в обороте останутся лекарства без цифровой маркировки, выпущенные до октября 2019 года: они будут продаваться до истечения срока своей годности, то есть ещё два, три, а то и пять лет. Аптека же останется только посредником, накручивающим цену за свои услуги: никаких централизованных проверок фармацевтической продукции, поступающей в торговую сеть, не предусмотрено.

Каждый покупатель осуществляет проверку самостоятельно. Допустим, ему продали фальсификат и он, потратив какое-то время, это обнаружил. Что же делать? Уже проданный товар, побывавший в чьих-то руках хоть несколько минут, аптека не примет — на то закон есть. Как быть? Пишите жалобу в Росздравнадзор и отправляйтесь в путешествие по горемычным кругам жалобщика.

По сути говоря, новый закон — это скорее маркетинговый ход, позволяющий упорядочить работу 66 тысяч отечественных и зарубежных фирм и фирмочек на российском рынке. Что же касается человека, которому нужна лекарственная помощь, то он по-прежнему уповает на закон «Об обращении лекарственных средств». В этом году закону исполняется 10 лет — есть повод поговорить о его значении.

Конечно, в советскую эпоху никому и в голову прийти не могло, что кто-то в корыстных целях способен наживаться на чужом несчастье, впаривать больному человеку таблетку из мела. Всё производство лекарств было государственным и находилось под строгим медицинским контролем. Но времена катастрофически изменились, производство лекарств стало частным бизнесом, государство на время попросту устранилось из этой сферы, и предприимчивые нелюди пустились кто во что горазд.

А поскольку фармацевтические предприятия были разрушены, химическое сырьё, необходимое для производства лекарств, начало поступать из-за границы. И тут мошенники пустились во все тяжкие, химича с этим сырьём. В лучшем случае из их грязных рук выходил так называемый контрафакт, а в худшем — таблетки, которые они между собой цинично называли наукообразным словом «плацебо» — бесполезные пустышки, которые тем не менее могли даже убить человека.

Ни о каком законе, ограждающем народ от этой людоедской деятельности, не было и речи. Государство поддерживало любой бизнес — лишь бы в казну шли налоги. Ну а что не запрещено, то разрешено — и преступники составляли на фальшивых таблетках целые состояния.

Нельзя сказать, что решительно никого не волновало это чудовищное положение. И среди медиков, и среди чиновников, и, что особенно важно, среди законодателей нашлись люди, стремившиеся поставить заслон грязным дельцам. Едва только в Государственной думе появился комитет по развитию медицинской и фармацевтической промышленности, как начались дебаты по поводу создания закона «Об обращении лекарственных средств». Положение на лекарственном рынке становилось нетерпимым и выходило за рамки внутренней проблемы РФ. Процедура разработки и принятия этого закона, занявшая долгие годы, — история весьма поучительная и для нашего законодательства, в сущности, типичная.

Тогдашнее министерство здравоохранения и социального развития (минздравсоцразвития) при участии минздравнадзора после долгих проволочек подготовило ожидаемый законопроект. Во второй половине 2009 года он был принят Думой в первом чтении. Однако у Росздравнадзора были серьёзные претензии к документу, поскольку он предусматривал сокращение функций данной федеральной службы: в частности, предлагалось вывести из её ведения экспертизу новых лекарств.

Между тем руководитель Росздравнадзора Н. Юргель считал, что такая экспертиза обязательна: лекарства, прежде чем войти в оборот, должны пройти строгую проверку на качество. Причём не только новые. Фальшивки стремительно начали множиться в условиях нерегулируемого рынка. Их штамповали и внешне респектабельные фирмы, и примитивные цеха, расположенные в глухих деревнях под крышей бывших ремонтных мастерских и коровников. И это не преувеличение: дельцы захватили оборудование злонамеренно уничтоженных фирм. А уж под какой крышей штамповать таблетки, было делом десятым.

Оборот у таких производителей рос с каждым годом: аптекам выгодно было продавать подделки, на них можно было заработать в два-три раза больше, чем на настоящих лекарствах. Поставить заслон фальсификату было практически невозможно, поскольку в законодательстве оказались настоящие «чёрные дыры». В такой ситуации экспертизу надо было усовершенствовать и поставить на поток. Этим и занимался Росздравнадзор.

В ноябре 2009 года Н. Юргель заявил, что проблема в принципе решена: к 2012 году в России должны были появиться передвижные экспресс-лаборатории, оснащённые специальным оборудованием, которое сможет проверить подлинность любого препарата за 10—15 минут. Но до этого дело не дошло, так как через три месяца, в феврале 2010 года, инициативный чиновник был уволен без права занимать руководящие должности в государственных учреждениях. Вместе с ним была отставлена и сама идея мобильных лабораторий. Причиной увольнения с «волчьим билетом» назвали «публичную позицию, занятую в отношении закона «Об обороте лекарственных средств». Тогда же Госдума внесла в уже принятый в первом чтении закон новые поправки, ограничивая контроль за производством лекарств.

ЭТОЙ РАСПРАВЫ над руководителем Росздравнадзора начался извилистый путь закона «Об обращении лекарственных средств», по сути призванного оградить народ от небезопасных пустышек. Понятна философия «законников», втайне покровительствовавших дикому рынку: «с хорошим делом спешить не нужно». Вот окрепнет бизнес, встанут на ноги дельцы, готовые платить своим покровителям, тогда и поговорим о цивилизованном рынке.

Но, как бы то ни было, снова откладывать в долгий ящик закон «Об обращении лекарственных средств» было уже невозможно. И Государственная дума приняла его в июле 2010 года. Быстрых перемен к лучшему от него никто не ждал: новый закон должен был, что называется, «вылежаться», прежде чем вступить в действие. Предусмотрен целый ряд отсрочек действия закона — опять-таки, чтобы не ущемить интересы бизнеса.

Для того чтобы закон, подписанный президентом, вступил в силу, потребовался переходный период: ну никак нельзя было без него перейти к производству препаратов в соответствии с положениями нового закона.

И продолжался этот период ни больше ни меньше, как три с лишним года — до 31 декабря 2013-го. Первые два года этого переходного периода закон обрастал поправками: последняя была утверждена президентом 25 декабря 2012-го, но заработала она только через год, с 1 января 2014 года. Государство медленно и осторожно возвращалось в сферу контроля за качеством медицинских препаратов.

К концу переходного периода на лекарственном рынке в регионах России обращалось от 12 до 50 процентов фальшивок. Эти цифры открыто назывались, в частности, на пресс-конференции в Центральном доме журналистов, проходившей осенью 2013 года. Положение было недопустимым: об этом говорили и сами производители, терпевшие моральные и материальные убытки.

Надо ли сегодня, спустя шесть лет, вспоминать об этом? Да, времена меняются: переформатируются организационные структуры, приходят новые люди. В Государственной думе нет уже комитета по развитию медицинской и фармацевтической промышленности. Его функции осуществляет подкомитет по вопросам обращения лекарственных средств, развитию фармацевтической и медицинской промышленности — в составе комитета по охране здоровья. А «закон о лекарствах», как его называют в просторечии, по-прежнему не сходит с повестки дня. Уж слишком велики оказались издержки этого производства. Двадцать с лишним лет государство мирилось с покушением на благосостояние и здоровье народа — и ведь никто не понёс за это наказания. Наказан был только один человек, тот самый, который пытался поставить непроходимый заслон мошенникам, спевшимся с коррумпированными чиновниками.

Забывать об этом не стоит. Конечно, хорошо бы начать деятельность по надзору за производством и обращением лекарственных средств с чистого листа, но в том-то и дело, что многие из прежних, скажем так, недобросовестных производителей никуда с этого рынка не ушли: они приспособились к новым требованиям и укрепили свои позиции. Дело-то прибыльное. Понятно, никто уже не штампует таблетки из мела. Но существует множество способов удешевить производство того или иного препарата, сохранив при этом его рыночную стоимость.

Напомним, большая часть сырья для производства лекарств по-прежнему производится за границей. Наше фармацевтическое производство, обрушенное в начале «лихих девяностых», так и не восстановлено. Многие люди ещё помнят, что некоторые препараты по рецепту врача изготавливались непосредственно в аптеках: заказ исполнялся в течение суток. В те праведные времена никто и не думал, что в чью-то дурную голову придёт мыслишка нарушить предписание рецепта. Сейчас эти предписания нарушаются в промышленном масштабе. Это так просто: изменить рецептуру, заменить дорогостоящий компонент другим, более дешёвым.

ПРЕДПРИИМЧИВЫЕ ДЕЛЬЦЫ заходят ещё дальше в своих «изысках». Поддельные лицензии встречаются не так часто, как прежде, но и они способны в полном смысле отравить людям жизнь. По официальным данным Росздравнадзора, в 2019 году из оборота было изъято 7 миллионов недоброкачественных и контрафактных упаковок лекарств и более 5 миллионов медицинских изделий. При этом количество препаратов, угрожающих здоровью пациента, составило 0,1% — по сравнению с 25% в 2018 году. Как же удалось в короткий срок добиться таких результатов? Проверку препаратов наконец удалось поставить на поток: сегодня в системе Росздравнадзора работают 12 стационарных и 11 передвижных лабораторий.

Ведомство получило не только право на контрольные закупки, но и на внезапные выборочные проверки фармацевтической продукции. С этими проверками связано ещё одно, можно сказать, новое направление деятельности службы надзора: она инспирирует судебные дела против фальсификаторов. В 2019 году, говоря языком протокола, совместно с правоохранительными органами удалось осуществить 287 проверок и выявить контрафакт на сумму 19 миллионов рублей. В результате 315 экспертиз следственными органами возбуждено 14 уголовных дел, но всего трое из фигурантов лишены лицензий.

Однако законы либеральны, и нарушители не очень опасаются наказания. Многие после суда, уплатив штраф, на какое-то время прекращают заниматься противоправной деятельностью, но сохраняют лицензию. А что в других странах? В США за торговлю фальшивыми лекарствами предусмотрено пожизненное заключение или штраф в 200 миллионов долларов. Только так и удаётся противостоять криминальной предприимчивости граждан «самой свободной страны». В Индии производство и распространение фальшивок тоже карается пожизненным заключением. В Турции — заключением на срок от 30 до 50 лет. В просвещённой Европе, где всё ещё существуют кодекс чести и такое понятие, как общественное презрение, закон много мягче: в Германии — до 8 лет тюремного заключения, во Франции — до 5 лет или штраф в 500 тысяч евро. И вот что значит здоровая традиция: абсолютное большинство предпринимателей работают честно, не подличают. У нас же повальный либерализм потворствует самым тёмным проявлениям человеческой натуры.

Сегодня, когда весь мир озабочен поисками новых лекарств и вакцин против смертельно опасного вируса COVID-19, преступники выходят из тени. Как не нагреть руки на пожаре — уж очень прибыльное дело. Мошенникам ничего не грозит. В крайнем случае подозрительный товар конфискуют и уничтожат. Нет закона, который позволил бы открыть судебное дело.

Сейчас, когда на лекарственном рынке появятся новые незапатентованные в Российской Федерации лекарства от коронавирусной инфекции, мошенникам раздолье. Несколько фирм уже получили разрешение на поставки. Цифровая маркировка в этом случае бесполезна. На этом открытом рынке нужна будет экспертиза. А это дело затратное, дорогостоящее.

Предвидя ажиотажный спрос на эти лекарства, мошенники уже сколачивают свою клиентуру в регионах — ни от кого не таясь, предлагают по телефону «средства для повышения иммунитета» и прочие «биодобавки», обещая при этом даже компенсации, в случае если дорогостоящее лекарство не поможет. Сегодня они торгуют пустышками, завтра дойдёт дело и до хорошо зарекомендовавших себя за рубежом лекарств.

Пока отечественные фирмы договаривались с правительством о приобретении новых препаратов, «деловые люди» тоже не теряли времени и находили пути к поставкам контрафакта. Никто не защитит наших потребителей и от поставки самых бессовестных подделок. Коронавирус всё спишет! Что ж остаётся нашим ведомствам, если нет главного — карающего — закона? Только взывать к осторожности. И Росздравнадзор в очередной раз предупреждает: «Внимание! Мошенники!»

Лариса ЯГУНКОВА.