Может ли правда быть левой? Советские уроки Прилепина на буржуазном НТВ

На модерации Отложенный

 Михаил Смолин.

Власти зарегистрировали партию «За правду» Захара Прилепина. Какую правду предлагает её глава русским избирателям в обмен на их голоса?

Довольно часто от Захара Прилепина можно услышать о том, что он выступает за правду. У людей с левыми взглядами рано появляется это прелестное ощущение — «обладание правдой». Писатель организовал даже одноимённое политическое движение. Партия, правда, левая, но «за правду».

Мир в сознании левых обычно раскрашен двумя красками: чёрной и красной. Всё левое, правильное, – красное, всё остальное, неверное, чёрное. Ставятся простые вопросы («Кто виноват?» и «Что делать?») и предлагаются ещё более простые решения («Отобрать и поделить»). Последствия малоинтересны и о них не принято задумываться. Процесс завораживает — и им наслаждаются.

Медийное явление народу

Если смотреть на Захара как на медийное явление, у него всё красиво. Всё как в сказках об успехе. Простой парень из глубинки, этакий бунтарский колобок, который от всех по жизни вроде бы укатился, стал известным писателем и видит себя лидером страны. В этой медийно разворачивающейся сказке мы не знаем только одного. Кто в его жизни будет той сказочной лисой, которая его съест? Те, от кого он якобы ушёл? Новые соратники? АП? Или революция, пожирающая своих творцов? Пока нам это неизвестно.

Прилепин претендует на учительство и даёт свои «уроки русского» на славном своими либерально-буржуазными заслугами телеканале НТВ. Правду он пытается подавать как левое дело. А вот может ли правда быть левой? Попробуем разобраться уже мы.

Прилепин как революционер

В 2012 году Прилепин на вопрос «Возможна ли революция в современной России?» отвечал, что: «Она не то что возможна – она необходима. Это жизненная необходимость… я считаю, что эволюционный путь — тупиковый, в нём нет никакого противостояния власти. Я предпочитаю другие методы» (Захар Прилепин: «Революция — единственный для России способ выжить»; 16 мая 2012 года).

Через восемь лет, в 2020 году, в речи («Мы — лучше, чем власть») на учредительном съезде своей партии он говорил уже более обтекаемо, а значит, и менее честно: «Государство не есть идеальная машина априори. А революция не есть априори зло».

Прилепину нравятся авантюристы, бунтари: Стенька Разин, Емелька Пугачёв (см. «Урок 6. Тост за свободу»). С его точки зрения, раз государство делает ошибки, то и люди могут бунтовать, быть революционерами. Мол, бунтари и революционеры, достигающие власти, всё равно действуют в национальных интересах. Мысль ничем, правда, не подтверждённая. Особенно в отношении большевиков.

Он, конечно, не классический марксист, но внутренний его настрой, его революционные страсти, безусловно, имеют большевистскую мотивацию. Ненависть к современному миру богатства — ненависть менее удачливого, лишь ещё только потенциального «революционного грабителя» к реальному, более удачливому «буржуазному грабителю».

У православных консерваторов не должно быть никакого сочувствия ни к делу первых, ни к делу вторых. Всё это лишь борьба за власть, только идеологически оправдывающаяся «благими намерениями», которыми и устлана революционная дорога в ад. Впрочем, так же, как и дорога не революционных грабителей. Два пути к одному обрыву.

Уроки о революции

Наш писатель всецело принимает революцию 1917 года как естественную, неизбежную и, главное, русскую. Он даже состоял в некоем комитете КПРФ по празднованию 100-летия Октябрьского переворота.

«Придётся признать, что революция была… русским национальным делом. Мысль о революции вынашивалась веками. Казачья вольница — от Разина, от Пугачёва» («Урок 1. 100 лет революции»).

Характерен его подход к революции и русскому народу. Если революция была «попыткой освободить человечество», то, говорит Прилепин, русскому человеку честь и хвала. «А вот если революция обернулась чем-то другим, то и здесь мы сами виноваты, никто нас в заложники не брал». То есть мы как русский народ должны взять на себя вину в любом случае. И прикрывать все «ошибки» коммунистов своим национальным именем так, как будто бы это было нашим национальным делом. Логика суицидальная, предлагающая всей нации разделить вину с большевистской партией.

Непримиримые враги у большевиков были практически везде – и в миллионных количествах. Фото: Russian Look/ Globallookpress

Революцию партии большевиков поддержала часть городских пролетарских, запасных солдатских и второсортных интеллигентских масс. Поддержавших революцию было меньшинство в России. Иначе не нужна была бы «пролетарская диктатура», «военный коммунизм» и государственный «красный террор». Если нация поддержала большевиков, то откуда Гражданская война, крестьянские восстания, коллективизация и политические репрессии на протяжении десятилетий? Большевики сначала уничтожили крупнейшего своего революционного конкурента – эсеров, затем провели стратоцид верхних слоёв населения, а после массово терроризировали крестьянство, настоящее большинство русского народа. Перманентный поиск врагов закономерно привёл большевиков к разысканию предателей и в своей партии. Кто ищет, тот всегда находит. И в 30-х годах партии пришлось пережить не одну кровавую чистку своих рядов. Они репрессировали как своих врагов всех «несталинистов» в своей партии, почти всех своих старых лидеров, делавших революцию.

Если непримиримые враги у большевиков были практически везде, в любой страте русского общества, да ещё и в миллионных количествах, даже и в своей партии, то о каком национальном деле мы говорим, когда рассуждаем о большевистской революции? Всё это называется партийным страхом перед русским народом и даже перед своими партийными товарищами.

По-писательски лихо оценивает Прилепин и результаты трагедии Гражданской войны. «Стоит говорить о Гражданской войне, — утверждает он, — как об ещё одной Отечественной войне. И выиграли в этой войне русские люди. Тут уже неважно, был ли марксизм химерой или нет» (см. «Урок 1. 100 лет революции»).

Всё-таки советский патриотизм в его большевистском изводе — совершенно безнравственная русофобская патология. Всё перевёрнуто с ног на голову. В Гражданской войне победила партия большевиков, которая продолжила свою многолетнюю борьбу с побеждёнными, с «великорусским шовинизмом». Когда в вашем теле руки борются с ногами, а голова с сердцем и кто-то из них побеждает соперника, обладатель всех этих органов — и побеждённых, и победителей — не может выиграть в этой самой антиорганической войне, какая только может быть. А приравнять Гражданскую войну к Отечественной, которая ведётся с иностранным агрессором, может только бессовестный русофоб.

Понятно, что было бы красиво «иностранную интервенцию» в период Гражданской войны сравнивать с нашествием Наполеона и Гитлера. Но где тогда сражения при Бородино или Курская дуга в противостоянии большевиков и «иностранной интервенции»? Где хоть какое-нибудь сражение между «героическими» большевиками и «иностранными интервентами»? Их не было, потому что в ситуации Гражданской войны иностранные войска были просто грабителями, если хотите, разновидностью иностранной махновщины, третьей стороной.

Где русские, а где интернациональные?

Предлагаю лёгкое прояснение вопроса: на какой стороне воевали русские, а на какой – интернациональные элементы?

Вот два перечня названий бронепоездов, участвовавших в Гражданской войне:

1. «Баян», «Богатырь», «Великая Россия», «Витязь», «Вперёд, за Родину», «Дмитрий Донской», «Единая Россия», «Ермак», «Илья Муромец», «Иван Калита», «Князь Пожарский», «Князь Суворов», «Мстислав Удалой», «Новороссия», «Святой Георгий Победоносец», «Солдат», «Станичник», «Студент».
2. «Вся власть Советам», «Третий интернационал», «Стенька Разин», «Имени Розы Люксембург», «Освободитель», «Советская Украина», «Бронепоезд имени Троцкого», «Спартак», «Борец за свободу», «Коммунар», «Коммунист», «Большевик», «Карл Либкнехт», «Память Свердлова», «Память Урицкого».

Совершенно понятно, что первый перечень состоит из белых бронепоездов, а второй – из красных.

Ответьте сами себе, с какими названиями можно побеждать в настоящей Отечественной войне? А с какими – в классовой? Ответы очевидны.

Во вторую Отечественную войну, когда партию прижало, мы побеждали немцев с белогвардейскими именами: «Вперёд, за Родину», «Дмитрий Донской», «Илья Муромец», «Пожарский», «Суворов», а не с большевистским «Третьим интернационалом» и всевозможными Розами, Карлами, Спартаками, Свердловыми и Урицкими.

Захар, ну не удастся тебе продать по второму разу интернациональный продукт как русский, отечественный. Как ни старайся…

Ленин как панк и антисистемщик

Ульянова (Ленина) Прилепин решил продавать оптом с Победой 1945 года. Мол, если Ленин и социализм — зло, тогда зло и всё остальное в советском периоде. Без Ленина, мол, и в Берлин бы не вошли, и бомбу ядерную не изобрели, и в космос не полетели. Всё – он, и ничего бы не произошло без него (см. «Урок 99. Ленин живее всех мёртвых»).

Потеряем Ленина – потеряем все «козыри», как выражается писатель.

И далее блестящий для русского патриота довод из американской истории: «Вы помните, чтобы Америка отказалась хоть от одного своего президента?» – вопрошает Прилепин.

Да, ответим мы, помним. И не от одного, а сразу от нескольких.

В 1868 году импичмент пытались объявить президенту Эндрю Джонсону (1865–1869) из-за его мягкого отношения к побеждённым южанам. Он практически проклят в американской истории.

Не менее подвержен остракизму Ричард Никсон (1969–1974), единственный президент США, вынужденный уйти в отставку из-за Уотергейтского скандала.

Если у Ленина есть будущее в России, то у России нет будущего. Фото: Andrey Nekrasov/ Globallookpress

Столь же отрицательно относится официальная американская историография и к нескольким президентам от партии вигов, в которую входила «Антимасонская лига»: Уильяму Гаррисону (1841, неожиданно скончался), Джону Тайлеру (1841–1845), Захари Тейлору (1849–1850, скорее всего, отравлен), Милларду Филлмору (1850–1853). Они желали восстановить Банк Соединённых Штатов — самое крамольное, что может желать политик в США.

В Ульянове Прилепину нравится масштаб революционной всероссийской встряски. Ему нравится, что «богатые тоже плакали», плакали кровавыми слезами. Да, ленинская революция достала и тех, кого обычно социальные трудности и общественные бедствия не достают. Но, кроме богатых, части из которых их средства всё же помогли уехать за границу, в стране осталось многомиллионное русское большинство, попавшее на долгие десятилетия в большевистский эксперимент, который, как ни крути, ни восхищайся, но кончился крахом государственности в 1991 году. Социалистическое государство, не перевалившее в своей истории за срок обычной человеческой жизни, не может быть признано ни цивилизацией (как хотел Кара-Мурза), ни просто устойчивым государством.

И не надо нам рассказывать про Китай как про детище Ленина. Пускай он проживёт хотя бы сто лет – и тогда посмотрим, что там останется от компартии, а что будет от Конфуция и прочих китайских традиций.

Если у Ленина есть будущее в России, то у России нет будущего. Это будет опять интернациональное государство без русского исторического названия, в котором русское большинство будет вновь подопытными животными в очередных тоталитарных экспериментах.

«Критики Ленина не понимают, что такое русская государственность, что такое государство, что такое исторический вызов, что такое Империя, что такое управление Империей, что такое, наконец, революция… Ленин, конечно, — это собиратель Империи, один из символов российского империализма, что бы он там ни писал по этому поводу», — вещает Прилепин.

Ключевая фраза здесь – «что бы он там ни писал по этому поводу». Современным левым, той части, которая не столько убеждённые марксисты, сколько советские патриоты, патриоты своей советской юности, настоящий Ленин не нужен. Для них Ленин – «это своеобразная религия», своеобразный языческий божок, которого люди наделяют теми мыслями, которые хотят сами исповедовать. Ленин для этих людей — божок не самостоятельный, его можно полностью выпотрошить, как плюшевого мишку, и наполнить отсебятиной.

Левые, да прочитайте же наконец своего Ульянова. Как фанатичный марксист, марксист-начётчик, он был радикальным противником всякой государственности как института насилия. Как коммунист он планировал достичь безгосударственного состояния общества. При этом как достичь этого, он не знал и честно в этом признавался (см. его книгу «Государство и революция»). Никакую Империю он не собирал. Не имперская власть, а капиталистические тресты были для Ленина идеалом управления. Он строил диктатуру государственного капитализма, где единственным капиталистом, единственным эксплуататором было советское партийное государство. И надо признать, что такого тотального эксплуататора надо ещё поискать в человеческой истории.

Какой такой «список Форбс» победил Ленин, как утверждает Прилепин? Список как был, так и остался до сих пор. Это Ленин перед своей смертью капитулировал перед списком Форбс, введя в стране НЭП и признав частную собственность. Мало того, Ульянов людям из иностранного списка Форбс отдал в концессии на территории РСФСР практически всё, чем они владели до революции. Это называется победой? Тогда можно и 1991 год считать победой ленинизма. Хотел развала института государства — и при коммунисте Горбачёве оно перестало существовать. Слава Ленину, развалившему СССР! Верной дорогой, оказывается, шёл коммунист Горбачёв.

Писателям вольно мечтать как угодно, но реальный Ленин проиграл, потому что не был русским империалистом, ничего не понимал в управлении Империей и не был её собирателем. Он величайший разрушитель и беспощадный утилизатор русской цивилизации.

Его «гигантский рывок в неизведанное» положил «виском на дуло» не только Есенина и Маяковского. И то, что ещё как-то можно понять у 25-летнего поэта Павла Васильева, мечтавшего о сочетании идеалов Христа с практическими делами Ленина, то в 45-летнем писателе выглядит уже как задержка развития, как политическая патология.

И здесь, сколько ни заигрывай с молодёжью, сколько ни называй Ленина «панком и крутым антисистемщиком», желая сделать им приятно, ничего не получится. Ленин останется в нашей истории антигосударственником, русофобом и воинствующим богоборцем. Сколько бы времени ещё ни простояли его многотысячные памятники в России.

И не к методам главная претензия к Ленину, а к его разрушительным марксистским идеям. Бесчеловечные политические идеи коммунизма породили все эти бесчеловечные политические методы советской власти.

Сталин как «советский Ганди»

Иосиф Джугашвили для Прилепина также входит в пантеон большевистских богов. Он называет его «бог отмщения». Право слово, если бы Проханов был уже мертв, то я бы, пожалуй, поверил в переселение душ. Так славословия Прилепина похожи на прохановские. Хотя он ещё, конечно, молодой «большевистский волхв». Ещё расти и расти.

Судя по всему, «бог отмщения» Сталин в прилепинской иерархии сильнее «панка и антисистемщика» Ленина. Поскольку в глазах Прилепина возрождающийся «фашизм в Европе» «может выжечь» только «Иосиф, сын Виссарионов» («Урок 15. Одиночество Сталина»).

Правда, здесь есть странная нелогичность у Прилепина, потому что «реальный Сталин» вызывал для войны с реальными фашистами вовсе не духов Ленина, Разина, Пугачёва или Клары Цеткин с Розой Люксембург. Они тогда сработали явно халтурно против духов нибелунгов и «Аненербе». Пришлось обращаться к Александру Невскому, Дмитрию Донскому, Фёдору Ушакову, Александру Суворову.

«Приди, проклятый, спаси!» – Сталину кричать не будут. Не придёт, давно в аду, оттуда не отпускают. Фото: Andrey Nekrasov/ Globallookpress

Что же реальный большевик Сталин к небольшевикам-то пошёл за помощью? Может, и сегодня этот «бог отмщения» на фиг не нужен, потому что не сработает и придётся после года-двух кровавых поражений обращаться вновь к русской имперской истории?

«Приди, проклятый, спаси!» — Сталину кричать не будут. Не придёт, давно в аду, оттуда не отпускают.

Но у Прилепина Сталин – это практически святой человек. Ни в каких эксах у него он, конечно, не участвовал, революцию Февральскую, как и Ленин, не делал. Непонятно тогда, почему подвергался имперскому суду и почему ценился Лениным?

Сталин до революции у Прилепина – «чудесный грузин», «чем не Ганди», «вполне как святого его бы могли бы воспринимать», «расстояние между святым и демоном не такое огромное, как нам кажется. Даже не шаг, просто заступ. Заступил – и ты в аду. Не заступил – и ты святой, и ты в раю».

Но наш «советский Ганди» всё же сделал свой «заступ», какие-то репрессии за Сталиным Прилепин всё же признаёт.

Чем объясняется кровавый «заступ» Сталина?

Сталин, оказывается, с юности переживал за тяжёлое положение подданных в Российской Империи, особенно детей. Прилепин приводит цифру времён юности Сталина: «Из общего числа рабочих на заводах 24% составляли дети до 14 лет и 25,6% – до 18 лет, остальные вкалывали как рабы и жили как скоты».

Это очень характерное для левых высказывание о русских – «рабы» и «скоты». Именно так им и представляется жизнь русского большинства, да и нерусского, собственно, тоже. Есть рабы, есть скоты – и есть несчастные дети. Ну как тут не пойти в революционеры в этом «тёмном царстве»?

С пропагандистской точки зрения советники Прилепина правильно подсказали, что цифры надо искать до 1882 года, до закона «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах», когда был запрещён труд до 12 лет, а для детей 12–15 лет вводился 8-часовой рабочий день (по четыре часа с перерывом) с запретом на ночную и воскресную работу. Также запрещался труд и на вредных производствах. С введением посещения школы не меньше 3 часов в день. С 1884 года для детей ввели 6-часовой рабочий день.

Закон 1885 года «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках, заводах и мануфактурах» запрещал ночную работу уже для 17-летних подростков и для женщин. Таким образом, действительно нелёгкое положение рабочих-подростков постепенно улучшалось.

Далее рабочее законодательство совершенствовалось и при Императоре Николае II. Хотя в субботу и работали, но было правило, что между окончанием работ в субботу и началом в понедельник должно было проходить не менее 40 часов, собственно, почти двое суток, как и сейчас.

Если к этому прибавить массу православных праздников (91 день), то в целом работали немногим больше, чем сегодня. Было введено страхование рабочих на случай болезни или несчастного случая. Рабочие казённых заводов получили пенсию по выслуге лет.

В январе 1917 года средняя продолжительность рабочего дня в Петроградской губернии составляла 10,1 часа. Жильё и питание было более дешёвым, чем сейчас: 30% рабочих снимали квартиры, а 70% жили в бесплатных жилых помещениях.

Так что Сталин, конечно, мог продолжать переживать за рабочих и за подростков, но в реальности никакой революции было не нужно. Власти, постепенно учитывая разные интересы в обществе, развивали рабочее законодательство и улучшали их благосостояние. Революция оставалась нужна только самим профессионалам разрушения.

Как однажды с сожалением воскликнул Ленин: если Столыпину удастся реализовать его программу, то социал-демократам нечего будет делать в России.

Отступление про детей

У царизма работающие подростки – это, конечно, «онижедети», за них надо активно переживать. А как обстояли дела в сталинских колхозах? Левые скажут, что это же совсем другое. Во-первых, крестьяне не пролетариат, а во-вторых, надо же было проводить индустриализацию, готовиться к войне. Можно подумать, война в России – это что-то крайне редкостное, и каждый раз надо переворачивать всё вверх дном в стране, устраивать концлагеря и колхозы. Если бы русские Государи устраивали перед каждой войной такой бедлам в стране, то России не стало бы ещё в раннекиевские времена.

При Джугашвили (Сталине) существовала милая система трудодней. Всё взрослое сельское население — мужчины (от 16 и до 60 лет) и женщины (от 16 и до 55 лет) — должно было отрабатывать в разные годы от 60 до 200 трудодней (по возрастающей). При этом не каждый трудодень можно было отработать в один день, особенно женщинам.

В 1940 году в СССР за трудодень выдавали 1,6 кг зерна, в 1943-м — 0,7 кг, в 1947-м — 1 кг, а в 1950-м — 1,4 кг (Попов В. П. Государственный резерв хлеба в СССР и социальная политика // Социологические исследования. 1998. № 5. С. 30). Паспортов и денег колхозникам, «естественно», не выдавали, ведь это была «самая рабоче-крестьянская страна» в мире.

К этому нужно добавить, что и у подростков (12–15 лет) в советских колхозах была своя норма трудовой повинности, хотя и более низкая. Это к вопросу об использовании детского труда при коммунистах.

При этом дети имперских времён работали на заводах хоть в тяжёлых условиях, но добровольно. А вот в колхозе ты уже так не забалуешь. Нет трудодней – нет и скудной еды. С имперского завода можно было всегда уволиться, из советского же колхоза можно было попасть только либо в армию, либо в ссылку, либо в концлагерь, либо стать частью системы и пойти по партийно-комсомольской линии.

Всё взрослое сельское население и подростки в советских колхозах должны были отрабатывать в разные годы от 60 до 200 трудодней. Фото: Globallookpress

Нам обожают рассказывать о бесплатном советском образовании. Но почему-то забывают сказать, что при Сталине оно было платным с 1940 года (Постановление №638 «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначения стипендий»). В столичных школах оно стоило советским гражданам 200 рублей в год, в институтах — 400 рублей. Вне Москвы, Ленинграда и столиц союзных республик в школах брали 150 рублей, в институтах — 300 рублей.

Для сравнения: средняя номинальная советская зарплата в 1940 году составляла 339 рублей в месяц (Статистическая таблица ЦСУ СССР «Среднемесячная денежная заработная плата рабочих и служащих по отраслям народного хозяйства СССР в 1940, 1945, 1950–1955 гг.» РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 41. Д. 113. Л. 1-291).

Это было совершенно неподъёмно для тогда ещё большинства русских многодетных семей. Так что не переживали бы вы, левые, за детей имперских времён, имея в своей практике такие скелеты.

Это не Сталин, а мы убивали

Интересный, хотя и странный ход придуман и для оправдания репрессий Сталина. Это, оказывается, не он и партийная система, им построенная, виноваты, а мы сами всё сделали. Сами доносили, сами разрушали храмы, сами расстреливали.

Большевики, оказывается, имели дело с плохим, неграмотным, не церковным, грубым народом, который сам с удовольствием поучаствовал в массовых репрессиях.

Впрочем, это в духе самого Сталина. Вождь очень низко оценивал историческую Россию. Так, в 1931 году в речи «О задачах хозяйственников» на I Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности он сказал: «История старой России состояла, между прочим, в том, что её непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно» (Сочинения. Т. 13. М., 1951. С. 38–39).

Это чистая историческая ложь и воспитанная марксизмом тотальная русофобия. Откуда Российская Империя, бывшая территориально больше, чем СССР, взялась тогда на карте мира, если русских на протяжении всей их истории били все, кто только хотел?

И это заявлял человек, которому шёл шестой десяток, из которых уже почти полтора десятка лет он находится в руководстве страны, об истории которой он так презрительно и необоснованно отзывается.

Только с таким представлением о народе как о скотах, рабах и вечных неудачниках можно устраивать коллективизации, раскулачивания, отбирать зерно, заставлять жить под страхом наказания или голода.

Тем не менее для Прилепина Сталин несёт в себе какие-то народные черты, «черты защитника и заступника» «вроде Степана Разина».

«Сталина всё время хочется оправдать, чтобы всё наше добро не имело привкуса зла. Чтоб свет нашей Великой Победы не был так густо замешан на тьме. И вот уже почти удаётся оправдание. Вот уже почти готов бережно сложенный домик из фактов и цифр» («Урок 87. Сталин нерушимый. Сталин исчезающий»).

Да-да, десятки книг, написанные в защиту сталинизма, нисколько не защищают Сталина. И вроде бы на какой-то миг понимающий это Прилепин всё равно продолжает оправдывать своего кумира.

В ход идёт всё, что только можно, — от его юношеских стихов, семинарии и до якобы того, что Сталину «приятно было считать себя русским».

Маркс тоже начинал, как и Сталин, со стихов. Тоже был верующим христианином в юности. Да и Гитлер неплохо рисовал. И ему тоже было явно приятно считать себя немцем. Может, и Маркс какое-то время считал себя немцем. И что из всего этого выходит? Да ровным счётом ничего.

Но нам продолжают навязывать мнение, что о Сталине нельзя размышлять иначе, как о нём предлагает думать товарищ Прилепин. А думает он примерно следующее. Да, «Сталин – соорганизатор террора и, по сути, убийца – факт». Но ведь он и «просветитель десятков миллионов», «блистательный политик и стратег».

Мол, он хоть и осознанно творил зло, но стремился и делал добро. Он даже вроде хотел покаяться, но не успел («Урок 58. Несостоявшееся покаяние»).

Всё-таки, когда долго смотришь в бездну, она начинает тебя засасывать. Общение со злом, желание его оправдать постепенно делает соучастником зла. Сталин действительно начинает становиться частью тебя, если ты ищешь всем сердцем, как его оправдать. И этот процесс удаляет всё дальше и дальше от правды.

Сталин, оказывается, по Прилепину, не знал, что стольких врагов в СССР на самом деле не было, ему, видишь ли, неправильно докладывали. А сам он «хотел» покаяться вместе с партией перед страной. Не успел?! Прямо очередной советский анекдот. Ошибался, потому что докладывали неправильно, хотел покаяться. Это про Сталина? У левых нет таких понятий, как покаяние или прощение. И не надо тут ничего придумывать. Всё делалось осознанно и продуманно.

Крупнейший советский голод устроили мыши?

Самый возмутительный «урок» от Прилепина снят про голод 1932–1933 годов («Урок 69. Нашествие мышей»).

Здесь всё уже просто открытым текстом. Все критикующие, метящие в Сталина попадают непременно в саму Россию. Все, кто хочет убрать памятники Ленину или искать вину Сталина в массовом голоде, – все равны зачинателям украинского майдана.

Согласен, совершенно не надо оперировать такими словами, как «голодомор» или «геноцид украинского народа». Но отказ от этих идиом никак не уменьшает количество жертв или вину советского руководства. До массового голода Сталин неоднократно лично подталкивал местных руководителей в стиле письма от 6 августа 1930 г.: «Форсируйте вывоз хлеба вовсю. В этом теперь гвоздь. Если хлеб вывезем, кредиты будут». По сравнению с 1928 годом государственные заготовки возросли в 2 раза и держались на этом уровне, пока люди не стали массово умирать с голоду.

Всего за 1930–1933 гг. из СССР в Европу было вывезено не менее 10 млн тонн зерна. А умерло за время голода от 3 до 8 миллионов человек.

Не говоря ни о каких цифрах советского голода, Прилепин решил вновь перевести стрелки на Российскую Империю. Мол, «голод 1932–1933 годов не уникальное явление в отечественной истории. Только в конце XIX – начале ХХ века голодными годами из-за неурожая становились 1873, 1880, 1883, 1892, 1897, 1898, 1901, 1905, 1906, 1907, 1908, 1911, 1913-й».

Поговорим и об этом.

Да нет, всё же голод 1932–1933 годов явление уникальное по масштабу, даже советские статистики не смогли его сгладить в своих отчётах.

А вот неурожайные годы — это совсем не то, что голод. В период 1891–1892 годов вследствие крупного неурожая был последний голод в Российской Империи. Далее усилиями Императора и имперской администрации была создана система, при которой неурожаи не приводили к голоду.

В Империи достаточно давно начали бороться против неурожаев. В 1834 году вышло «Положение о запасах для пособия в продовольствии». Затем был создан единый Общеимперский продовольственный капитал (1841). С 1866 года этот капитал перешёл в ведение Министерства внутренних дел и состоял из хлебных запасов в общинах, губернских капиталов, из которых выдавались ссуды нуждающимся и общеимперский капитал, восполняющий недостающие средства для общин и губерний.

При Николае II большая часть долгов по этим ссудам была крестьянам списана (около 50 млн рублей). И государство создало систему перераспределения продовольственных ресурсов во время неурожаев. После 1892 года при неурожаях смертности от голода уже больше никогда не фиксировалось до революции.

Как писал А.С. Ермолов, долгие годы возглавлявший министерство земледелия и руководивший Центральным комитетом по оказанию врачебно-продовольственной помощи населению: «Согласно сообщениям всех опрошенных мною земских деятелей, представителей Красного Креста, членов местной врачебной администрации, если уже не верить чинам администрации общей, ни одного случая смерти непосредственно от голода, от полного отсутствия всякой пищи, не говоря уже про случаи самоубийств или убийств детей из-за голода, не было констатировано ни разу и нигде. Все такого рода случаи, о которых сообщалось в газетах, – всегда очень глухо, без точного указания места, селений и без обозначения имён лиц, якобы умерших от голода или прибегнувших к самоубийству или убийству детей, – расследовались на местах, насколько это было возможно при неопределённости указаний, и нигде не подтверждались». («Наши неурожаи и продовольственный вопрос» (1909, c. 414.)

Ленин и Сталин вернули массовый голод в Россию. Сначала в 1921–1922 годах, во время крестьянских восстаний, массовый голод прошёлся по советской территории как результат последовательного изъятия зерна у крестьян большевистской продразвёрсткой. Тогда умерло от 1 до 5 миллионов человек, по разным оценкам. Затем уже известный нам голод 1932–1933 годов. А после войны, опять по тем же причинам (вывоз пшеницы), голодали уже в 1946–1947 годах.

Историк В.Ф. Зима утверждает: «Голода 1946–1947 гг. в СССР могло не быть, поскольку государство располагало достаточными запасами зерна. Одна его часть, не самая крупная, экспортировалась. В течение 1946–1948 гг. экспорт составлял 5,7 млн т зерна, что на 2,1 млн т больше экспорта трёх предвоенных лет. Другая, основная часть запасов, никак не использовалась. На неприспособленных для хранения складах зерно портилось настолько, что не годилось к употреблению. По неполным подсчётам, за 1946–1948 гг. в целом по СССР было начисто загублено около 1 млн т зерна, которого могло хватить многим голодающим».

В результате массового голода умерло 1–1,5 миллиона человек.

Прилепин хочет уверить нас в том, что «Сталин и другие руководители поначалу действительно не представляли масштабов постигшего страну бедствия, они верили, что крестьяне просто не хотят сдавать хлеб, прячут для последующей продажи».

И здесь, мне кажется, наш писатель уже перегнул палку в какую-то прямо инфернальную сторону. Оказывается, голод получился таким страшным из-за небывалого нашествия мышей.

И получается, что не «великий Сталин» виноват со своей массовой экспроприацией пшеницы у крестьян, а сами крестьяне, которые прятали зерно, которое и съели мыши. Он подробно объясняет, что если бы крестьяне хранили зерно как обычно, в специально оборудованных местах, то этого бы не случилось. А поскольку они прятали от «родной Советской власти» в необорудованных местах зерно, то и стали «жертвой» мышей.

Не прячь от Советской власти зерно! Отдай добровольно всё, а то съедят мыши. И будешь голодать и сдохнешь. И всё это на полном серьёзе.

Разрушали ли монархисты Советский Союз?

Интересно, что в связи с обсуждением всех этих вопросов у Прилепина родилось «удивление», «непонятки» в отношении правых, монархистов, Церкви, националистов. Он недоумевает, зачем мы всё копаемся в этих вопросах про советскую власть, про Ленина, про Сталина, про голод, репрессии, ведь это всё «против России».

Мол, целишься в Сталина, а попадаешь в Россию. Этакий перефраз марксиста Зиновьева. Он-то, как левый диссидент, может, это о себе и правильно сказал, что попадал в Россию. Его «Зияющие высоты», рассказывающие о России как Ибанске, о русских как ибанцах, о коммунизме как ибанизме с его дьяволектическим ибанизмом, были разрушающей книгой обидевшегося левого эгоиста.

Напомню крайне негативную оценку этой книги, данную писателем Леонидом Бородиным, монархистом, консерватором, дважды отсидевшим в советских лагерях. Он считал, что кто куда целился, тот туда и попадал. И что «Зияющие высоты» – это «не что иное, как взгляд на Россию глазами ибанца и на потеху прочим ибанцам положенный на бумагу». Кстати, Зиновьев как был левым, так им и остался пожизненно.

Прилепин недоумевает над правыми, монархистами: «Ну, о'кей, в перестройку вы вместе с либералами увлекательно боролись с ленинизмом-сталинизмом, коммунизмом, чтобы разрушить ненавистный Советский Союз. Разрушили, правда, вместе с частью Империи, экономикой и советским космосом заодно». Мол монархисты тогда думали, что им «принесут власть и корону».

Очень хотелось бы узнать фамилии, кто из правых, монархистов, тогда так думал и действовал в союзе с либералами? И кто были тогда либералами? Коммунист Ельцин, коммунист Горбачёв, коммунист Кравчук и состоявшие в КПСС все эти Гайдары, Бурбулисы, Козыревы и прочие? Если они были одновременно и коммунистами, и либералами, то это просто означает, что грань между либералами и левыми очень тонкая, легко проницаемая и люди безболезненно перетекают от левых к либералам, а от либералов к левым.

 

 

А это уже не проблема правых, монархистов. Да, мы уже тогда читали Ивана Солоневича: «Я считал и считаю, что ненависть к строю, который отправляет в могилу миллионы людей моей родины, – это не только мое право, но и мой долг» (Россия в концлагере. Буэнос-Айрес, 1959. Вып. 4-й. С. 120).

Но и вот такие строки мы тоже читали: «Мне страшно думать о том лжепатриотическом словоблудии, которое яркими лозунгами прикрывает самое страшное, что было в нашей истории: попытки убить и тело, и душу нашего народа» (тот же Солоневич).

И вопрос не стоял в плоскости власти, только и понимаемой левыми как достойная мотивация. Вопрос был о правде, только о правде. Вопрос, на который мы все хотели найти ответ: «Что это было с моей Родиной все эти 70 лет?»

А что касается холодной войны, то её проиграла сама компартия, когда до последнего не разрешала никаким правым, монархистам и националистам ничего, кроме их чурбанного диалектического материализма «с человеческим лицом».

Советское и русское

Плохо это или хорошо, но советское невозможно легитимизировать как русское в полной мере. Советское всё время стремится к замещению русского. Если советское является продолжением русского, тогда зачем советское делало революцию? Если же революция была бесполезна, то зачем советское?

Проблема слить русское и советское в единый исторический процесс состоит в том, что советское в революцию попыталось убить русское. Советское, как и украинское, живёт в одном историческом ареале с русским и так же, как и украинское, хочет выбросить «из гнезда» своего русского «братика».

Левая мораль противоположна христианской нравственности. Поэтому левое понимание «неизбежности» революции порочно. Если «неизбежно» убить – убей, если «неизбежно» грабить – ограбь, если «неизбежно» солгать – солги.

Это общее для всех левых, порочное свойство – идти к «светлому будущему» через кровавое настоящее. Ничего не бывает вечным, и кровавое настоящее тоже заканчивается, но вот «светлого будущего» как не было, так и нет. И к лучшему. Если бы «светлое коммунистическое будущее» наступило, его бы никто не пережил. А может, оно ещё впереди, в тоталитарном цифровом формате – тоже переживут немногие.

Либералы и левые как две стороны одного прогресса, только с разной степенью скорости. Но дорога-то одна и та же, к тому самому обрыву… апокалипсическому.

По своей политической наивности Прилепин походит на идеолога национал-большевизма Устрялова. Тот тоже проповедовал большевистский путь как естественный и верил в национальное перерождение коммунистической партии. Сталин на это писал, что мечтать в СССР не возбраняется.

Устрялов роскошно лет десять жил в своём особняке, числясь советником на советском участке КВЖД в Маньчжурии. Его наивная вера в Сталина закончилась переездом в СССР и… расстрелом в 1937 году по обвинению «в шпионаже, контрреволюционной и антисоветской деятельности». Как-то будет с Прилепиным? Пока ему везёт. В руководстве страны нет ни Ленина, ни Сталина. Да и мечтать на либеральном НТВ комфортно и даже поощряется.

В американской версии сказки о колобке он называется «пряничным мальчиком». Сюжет идентичен. «Пряничного мальчика» так же съедает лиса, и, пока та его ест, он кричит: «Ой, четверть меня съели! Половинку меня съели! Три четверти меня съели!» А в конце: «Всего меня съели!»

Сколько на сегодня уже съели Прилепина, русского писателя и советского патриота?