Скандал ко Дню Победы: Дмитрий Киселев предложил ставить памятники поклоннику Гитлера

Известный телеведущий считает, что даже у таких наше общество сможет черпать «позитивную энергию»

Ни секунды не сомневаюсь: когда известный телеведущий и одновременно заместитель генерального директора государственной ТРК «Россия» Дмитрий Киселев на 26 апреля 2020 года готовил свою очередную воскресную итоговую программу «Вести недели» он совсем не собирался затевать политический скандал. Но в воскресенье вечером как раз такой скандал у Киселева и получился.

Произошло это, когда телеведущий принялся пространно рассуждать о роли Владимира Ленина в нашей истории. Желая примирить сторонников и противников «вождя мирового пролетариата» ведущий внезапно сказал: «Надо ставить памятники Колчаку, Врангелю, Деникину, Краснову. Но и Блюхеру, Фрунзе, Дзержинскому, доктору Боткину, расстрелянному в Ипатьевском доме. Сделать это можно, лишь перестав воспринимать памятник как икону, а исторические фигуры не обожествлять. У каждого свой вклад, своя идея и своя трагедия. Опыт каждого поучителен. Тогда мы сможем реальный образ отечественной истории в наших головах населить разнообразием исторических фигур, а исторический опыт сделать богаче. В каждом надо выделить позитивную энергию, и тогда они будут нас питать, а не разрушать».

Итак, в ряду известных персонажей времен Гражданской войны, «в каждом из которых» российское государственное телевидение с подачи Киселева предлагает нам «выделить позитивную энергию», в ряду других видных руководителей «белого движения» назван и генерал-лейтенант от кавалерии, казачий атаман Пётр Краснов. Увы, зря Киселев выстроил именно такой смысловой ряд.

Слишком многие в нашей стране убеждены, что искать позитив в историческом наследии этой фигуры — пустой труд. Светлого для нас в ней не больше, чем в биографии другого генерал-лейтенанта — в прошлом главнокомандующего Русской освободительной армии Андрея Власова. И тот, и другой свой последний день завершили на виселицах. И давно стали в России символами предательства и коллаборационизма.

Впрочем, нисколько не сомневаюсь, что не одни только жертвы отечественного ЕГЭ по истории плохо представляют себе кем был на самом деле русский генерал Краснов. Поэтому для начала вкратце — его боевая биография.

Будущий атаман Всевеликого войска Донского в Первую мировую войну вступил полковником, командиром 10-го Донского казачьего генерала Луковкина полка, стоявшего на границе с Австро-Венгрией. За личную храбрость в боях в 1915 году награжден Георгиевским оружием. Затем — пятью орденами. В мае 1916-го уже командиром 2-й Сводной казачьей дивизии одним из первых вошел в знаменитый Брусиловский прорыв.

Как и многие фронтовые офицеры, Краснов не принял приход к власти в Петрограде большевиков. И свое смертельное сражение с ними не прекращал до конца жизни.

Уже 26 октября (8 ноября по новому стилю) 1917 года по приказу Временного правительства он двинул на Петроград казачьи части 3-го кавалерийского корпуса в количестве 700 сабель. Дошел до Гатчины и Царского села, но был разбит. Арестованного Краснова наивные большевики тут же отпустили на свободу. Как утверждали советские историки — под «честное слово офицера, что не будет больше бороться против Советской власти».

Было тогда дано слово офицера, или не было — но уже вскоре генерал оказался на Дону, во главе казаков, которые свергли власть красных и захватили Новочеркасск. 6 мая 1918 года «Круг спасения Дона» избрал Краснова атаманом Донского казачества.

Примерно в это время резко и принципиально обострились отношения нового атамана с командующим Добровольческой армией генералом Антоном Деникиным. Краснов полагал, что в борьбе с большевиками следует принять помощь недавнего врага — кайзеровской Германии. Деникин был ориентирован исключительно на союзников России в Первой мировой войне — Антанту.

Во многом этот раскол, как считают историки, и предопределил окончательное поражение белых в Гражданской войне. Но, как выяснилось спустя два десятилетия, даже и во Второй мировой войне Деникин и Краснов, каждый из которых продолжал претендовать на лидерство и в эмиграции, остались на тех же политических позициях.

22 июня 1941 года, в первый же день нападения Гитлера на СССР, 71-летний бывший атаман Всевеликого войска Донского, проживавший в ту пору в Берлине, опубликовал такое воззвание к землякам: «Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих Русской кровью. Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии Русские и Император Александр I в 1813 г.».

Краснов словно продолжал свою давнюю дискуссию с осевшим во Франции Деникиным. Тот еще в 1933 году предупреждал товарищей по русской эмиграции: «Не цепляйтесь за призрак интервенции, не верьте в крестовый поход против большевиков, ибо одновременно с подавлением коммунизма в Германии стоит вопрос не о подавлении большевизма в России, а о «восточной программе» Гитлера, который только и мечтает о захвате Юга России для немецкой колонизации.

Я признаю злейшими врагами России державы, помышляющие о ее разделе. Считаю всякое иноземное нашествие с захватными целями — бедствием. И отпор врагу со стороны народа русского, Красной Армии и эмиграции — их повелительным долгом".

Наверняка только в силу преклонного возраста атаман Краснов не взял в руки оружия и не встал в ряды гитлеровских войск на советско-германском фронте. Но он не раз доказывал Берлину свою верность.

Так, 20 июля 1944 года, после неудачного покушения на Гитлера, Краснов отправил фюреру такую телеграмму: «Казачьи войска, перешедшие на сторону Германии, с глубоким негодованием и возмущением узнали о гнусном и подлом покушении на Вашу жизнь. В чудесном спасении Вашем они видят великую милость всемогущего Бога к Германии и казакам, Вам присягнувшим, и залог полной победы Вашей над злобным, жестоким и не стесняющимся в средствах борьбы врагом. Живите многие годы, наш Вождь Адольф Гитлер».

Это может показаться странным, но даже в начале 1945 года генерал Краснов был одним из немногих, кто продолжал верить в окончательную победу германского оружия над Советским Союзом. Это следует из его личного письма генералу Власову. В том письме есть такие удивительные строки, заставляющие сомневаться, что атаман к тому времени окончательно не выжил из ума: «Казаки сознают, что после победы (Гитлера — „СП“) Россия останется под наблюдением и покровительством Германии. Казачьи Войска, самостоятельно развиваясь, будут пользоваться помощью немцев как союзники Германии».

Но как бы то ни было, позицию «Хоть с дьяволом, но против большевиков» руководство Третьего рейха не могло не оценить по достоинству. Еще в сентябре 1943 года генерал Краснов был назначен начальником Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий Германии. И в этом качестве активно участвовал в формировании вооруженных сил коллаборационистов.

Надо признать: к сожалению, у многих казаков еще с Гражданской войны и с последовавшего за ней жесточайшего процесса «расказачивания» оставались свои счеты с советской властью. Поэтому призывы Краснова находили отклик у части населения Дона и Кубани. Одной из первых в составе вермахта появилась казачья часть под командованием майора Ивана Кононова.

В РККА Кононов, сын бывшего казачьего есаула, повешенного большевиками, был командиром 436-го полка 155-й стрелковой дивизии Западного военного округа. В 1948 году, находясь в Австралии, об обстоятельствах перехода к немцам письменно рассказывал так: «В 1941 г. 22 августа я со своим полком полностью совершенно добровольно перехожу на сторону немцев, до перехода договорившись с немцами, что они помогут и не станут препятствовать в организации вооружённых антикоммунистических освободительных сил из людей Советского Союза».

28 октября 41-го бывший майор Кононов сформировал из военнопленных казачью добровольческую часть в составе двух кавалерийских эскадронов, двух эскадронов самокатчиков, артиллерийского взвода на конной тяге и взвода противотанковых орудий. В вермахте этой воинской части было присвоено наименование Kosacken Abteilung 102. Затем она стала называться Ost.Kos.Abt.600.

Первым боевым крещением Кононова и его людей у новых хозяев стало участие в уничтожении советских войск, оказавшихся в «котлах» в районах Бобруйска, Могилева, Смоленска, Невеля и Полоцка. Затем — активная борьба с партизанами.

Гитлеровский генерал фон Шенкендорф по горячим следам этих боев дал такую письменную характеристику «кононовцам»: «Настроение казаков хорошее. Боеготовность отличная… Поведение казаков по отношению к местному населению — беспощадное».

В 1943 году в составе гитлеровских войск насчитывалось уже порядка 20 полков и отдельных сотен общей численностью до 25 тысяч человек. Самым крупным формированием стала 1-я казачья кавалерийская дивизия во главе с немецким кавалерийским полковником фон Паннвицем. Тем самым, разведывательный батальон которого в составе 45-й пехотной дивизии вермахта в июне 1941 года участвовал в штурме Брестской крепости.

В августе 1944 года рейхсфюрер СС Гиммлер, назначенный после покушения на Гитлера главнокомандующим армии резерва, добился передачи всех иностранных военных формирований в СС. Туда тут же передали и 1-ю казачью дивизию, успешно боровшуюся с партизанами в Белоруссии и Югославии.

На ее основе, а также из двух казачьих батальонов, прибывших из Кракова, 69-го полицейского батальона из Варшавы, «прославившегося» жесточайшим подавлением Варшавского восстания, батальона заводской охраны из Ганновера и 360-го казачьего полка фон Рентельна под руководством генерала Краснова был сформирован 15-й казачий кавалерийский корпус СС. Общая численность личного состава — 25 тысяч человек (в том числе — 5 тысяч немцев).

В декабре 1944 года казаки-эсэсовцы участвовали сражении с Красной армией, которое потом наши историки несколько высокопарно назвали «последней битвой Гражданской войны». Потому что тогда из окопов по обе стороны фронта в последний раз звучало русское «Ура!».

Случилось это на территории Югославии на так называемом «Вировитицком плацдарме». На него через реку Драву переправились два полка наступавшей советской 233-й Кременчугско-Знаменской стрелковой дивизии под командованием полковника Сидоренко. Дивизия была усилена 23-м отдельным огнемётным батальоном, двумя дивизионами 684-го артиллерийского полка и взводом зенитно-пулемётной роты.

Сбить советские полки с плацдарма гитлеровское командование поручило хорватским «усташам», а также 2-й Кавказской бригаде (3-й Кубанский, 5-й Донской, 6-й Терский полки под командованием полковника И. фон Шульца) 1-й казачьей дивизии СС и немецкой боевой группе «Енгельбрехт» (численностью до одного полка).

Ранним утром 26 декабря под покровом густого тумана 2-я Кавказская бригада СС при поддержке четырех минометных и трех артиллерийских батарей в районе населенного пункта Питомачи внезапно атаковала позиции 703-го стрелкового полка. Бой шел весь день. К 17 часам, смяв позиции советских солдат, казаки-эсэсовцы ворвались в Питомачу. Наши 703-й стрелковый и 684-й артиллерийский полки были разгромлены.

На другой день уже генерал-лейтенант фон Паннвиц лично награждал своих казаков на улицах сгоревшего Питомачи. А радио Берлина в тот же день сочло нужным даже рассказать об этом победном для нацистов сражении в очередной фронтовой сводке.

Вы же не станете отрицать: в крови и зареве этих и им подобных «подвигов» уроженцев Дона, Кубани и Терека под командованием гитлеровских генералов и полковников историческая тень бывшего обладателя Георгиевского наградного оружия атамана Петра Краснова выглядит как-то особенно зловеще? Но если так — не странно ли, что сегодня, в канун 75-летия Победы в Великой Отечественной войне, государственное телевидение России предлагает и этому обер-висельнику и искреннему поклоннику Гитлера с тихого Дона ставить памятники в нашей стране?

Особенно хотелось бы, конечно, в грядущее воскресенье, в очередных «Вестях недели», услышать мнение на сей счет самого Дмитрия Киселева. Хотя бы такое: «Не доглядел, бес попутал. Простите великодушно».

Сергей Ищенко