Кто убил Советский Союз?

 

 

19 августа 1991 года начался трёхдневный путч — предсмертная судорога советской власти. С тех пор минуло почти три десятка лет, но и сегодня мы не можем решить: отчего же умер СССР?

 

Вот наиболее часто встречающиеся теории, разделяемые миллионами россиян.

Во всём виноват Михаил Горбачёв, погубивший великую сверхдержаву. Предал высокие идеалы социализма, довёл страну до разорения и, в конце концов, продался американцам.

Виновных трое — Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич. Эти самозваные главы России, Украины и Белоруссии тайно от всех собрались в Беловежской пуще и договорились распустить единый Союз.

Главный преступник — Борис Ельцин. Он спьяну рулил всей Россией, вдобавок пустил к власти Егора Гайдара, и вдвоём они развалили всё — нашу промышленность, армию и флот, сельское хозяйство, науку. Народ бедствовал, а в Кремле хозяйничали толпы западных шпионов.

Все эти горбачёвы, ельцины да гайдары были всего лишь марионетками в руках американского Госдепа, который разрушил могучий СССР по заранее составленному плану…

Такого рода объяснения подробно изложены в тысячах газетных, журнальных и псевдонаучных статей, а также книжек с яркими цветастыми обложками. Всё это чтиво любят не только адепты подобных историй, но и специалисты, изучающие наше массовое сознание, которое уверено, будто во всём виноваты кто угодно, только не мы сами

На самом деле опровергнуть авторов этих сочинений нетрудно. Достаточно представить себе таких же политиков в любой мало-мальски приличной стране — сумели бы они натворить там хоть что-то похожее? Конечно, нет. Уже на второй день глава парламента, Верховный судья, Генеральный прокурор в лучшем случае сняли бы негодяев со всех постов, а в худшем — усадили бы в психушку. Да сам народ ничего подобного не допустил бы — сотни тысяч людей хлынули бы на площади и смели бы изменников.

Наш народ ничем не хуже других. Уже 19 августа, в первый же день выступления ГКЧП и его сторонников, он заполонил центральные площади крупнейших городов. Но исключительно для того, чтобы поддержать… Горбачёва и Ельцина. Кстати, в те дни членами КПСС являлись 18 миллионов человек. Почему же хотя бы они не побежали защищать свою партию и её режим?..

Причины крушения СССР гораздо глубже и масштабнее, они — в самой природе коммунистического строя.

С самого своего рождения советская экономика могла работать только на двух двигателях — страхе репрессий и энтузиазме молодых.

Октябрь 1917 года и первые шаги советской власти, в том числе победа в Гражданской войне, стали прежде всего заслугой молодых, которые свято верили в светлое коммунистическое завтра. Однако благодаря политике Иосифа Сталина, с каждым годом всё сильнее наращивал обороты второй двигатель — массовый страх репрессий. В первой половине 1930-х оба двигателя ещё работали на равных, но во второй половине десятилетия страх уже обеспечивал максимальную тягу.

К середине 1950-х оба двигателя заклинило. Тотальный страх парализовал всякую инициативу, и энтузиазм иссяк. Тогда Никита Хрущёв — осознанно или спонтанно? — принял единственно верное решение. Он по максимуму купировал возможность репрессий, открыв дорогу энтузиазму. В результате десятилетие оттепели оказалось вершиной не только экономического, но также социального и культурного развития советской страны. Недаром те, кто жил во второй половине 1950-х — первой половине 1960-х вспоминали эти годы как лучшие в своей жизни.

Принято считать, что приход к власти Леонида Брежнева убил хрущёвскую оттепель. Это так. Но лишь наполовину. Оттепель закончилась бы и без нового хозяина Кремля. Энтузиазм, как и страх, очень недолговечен.

Были люди, которые понимали это ещё тогда. В 1962 году в «Правде» появилась статья Евсея Либермана «План, прибыль, премия».

«Прибыль», термин капиталистической экономики, смотрелся в этой триаде вызывающе. Скорее всего, мнение харьковского экономиста так и пропало бы в подшивках ведущей партийной газеты, если бы не Алексей Косыгин, который через два года возглавил Совет Министров. Алексей Николаевич придерживался тех же воззрений: управление промышленностью должно быть децентрализовано, а руководству предприятий следует предоставить большую самостоятельность, в том числе в управлении прибылью, которой надлежит стать одним из основных критериев работы.

В итоге одиннадцатую пятилетку 1966-1970 годов оказалась золотой. Косыгинские преобразования позволили стране добиться наивысших экономических показателей — среднегодовые темпы национального дохода достигли 7,7 процента.

 

Тем не менее, с наступлением 1970-х реформу стали активно сворачивать. Та часть Политбюро, которую принято называть «консервативной», настояла на том, что гораздо важнее возможность из Кремля рулить всей экономикой, без ограничений, как это было заведено Сталиным, а заодно полностью контролировать и всё остальное. Иначе получится, как в 1968-м в Чехословакии. Стабильность — вот самый важный показатель.

Эта часть Политбюро, которую правильнее называть «малообразованной», по-своему была права. Интеллектуально ограниченные люди не способны руководить теми, кто преуспевает, тем более независимо от власти. Состоятельный человек, добившийся всего сам, своими руками и головой, всегда чувствует себя свободным.

Так сложилось главное противоречие, свойственное всякой огосударствлённой стране, управляемой бюрократией. Это противоречие между необходимостью экономических реформ, которые, конечно же, повлекли бы за собой социально-политические преобразования, и — властными чиновниками всех мастей, которые мёртвой хваткой держатся за то, что они именует стабильностью, а фактически за собственное вседержавие.

С годами это противоречие неудержимо нарастало. В середине 1980-х оно уже реально угрожало самому существованию советского режима. Вот всего несколько фактов.

В 1985 году СССР опережал США по выпуску тракторов в 6,4 раза, а зерноуборочных комбайнов — в 16 (!) раз, но при этом отставал по производству зерна в 1,4 раза. Объём импорта зерна составлял в 1970 году — 2,2 млн. тонн, в 1975-м — 15,9, в 1980-м — 29,4, в 1985-м —  45,6 млн. тонн. Объём импорта мяса в те же годы составил, соответственно, — 165, 515, 821, 857 тыс. тонн. 

Страна, которая до революции кормила пол-Европы, не могла прокормить саму себя. В дефиците было всё — продукты питания, мебель, холодильники, телевизоры, автомобили и запчасти к ним, более или менее модная одежда и обувь, хорошие книги, косметика, стройматериалы для возведения дачных домиков, даже туалетная бумага…

Михаила Горбачёва ругали за то, что у него не было плана преобразований. Но проблема заключалась в том, что их нельзя было принять. Одни были бессильны помочь, поскольку оставляли в неприкосновенности основы советского социализма — запрет на частный бизнес с наёмными работниками, конкуренцию и свободу цен. А другие — поскольку всё это разрешали, тем самым разрушая всю советскую систему.

Советский Союз в том виде, в каком он был создан и просуществовал почти три четверти века, не подлежал никакому реформированию. Его никто не убивал. Он был обречён и умер своей смертью.

Прекрасный ленинградский поэт Геннадий Григорьев ещё в середине перестройки написал стихотворение о том, как «дядя Миша перестраивал сарай». Заканчивалось оно философски, поэтически и жизненно точно:

Всё равно сарай останется сараем,

Как он там ни перестраивай сарай.