«Ни шагу назад!» – к годовщине приказа, прочертившего путь к Великой Победе

На модерации Отложенный

 

... Фальсификаторы ищут причины обвала 1991 года в тех периодах отечественной истории, где их нет.

В героических тридцатых, когда создавалась экономическая и материально-техническая база будущей Великой Победы, ковался несгибаемый советский характер и дух победителей.

В ревущих сороковых, когда этот дух сначала «переборол» завоевательный порыв лучшей западной армии, перемолол и уничтожил ее на полях сражений на Восточном фронте, а затем, пройдя с боями пол-Европы, продемонстрировал уникальные черты нашего национального характера на мирном фронте.

И засученными рукавами победителей, с удивившим мир энтузиазмом, поднял потерявшую два с лишним десятка миллионов сограждан и треть национального богатства страну из руин.

Возвысив ее до вершин мирового морального, нравственного, социального и технологического лидерства.
 

...Переписав прошлое и обесценив настоящее, фальсификаторы хотят лишить нас будущего.

В эти июльские дни мы отмечаем очередную годовщину знаменитого сталинского приказа №227 (от 28 июля 1942 г.), который в народе и армии тогда сразу же был назван по имени прозвучавшего в нем призыва: «Ни шагу назад!».

Перечислять спекулянтов и спекуляции вокруг этого исторического документа, начиная с «перестроечных» времен и до современности, оживающие каждый год и выплескивающие в информационное пространство ядовитые стрелы предательства и лжи, — дело неблагодарное.

Скажем только, что в мотивах фальсификаторов смешалось многое.

И лютая, иррациональная ненависть к автору приказа, Верховному Главнокомандующему, Председателю Государственного Комитета Обороны, Наркому обороны И.В. Сталину.

К уникальному — жесткому в своей откровенности и одновременно проникновенному, пробирающему до глубины души, — стилю и слогу приказа (http://husain-off.ru/hb2n/h2doc23−1.html).

К самой сталинской политике принуждения элит к службе интересам народа, к его убежденности в исторической правоте, к его уникальным политическим и организаторским способностям, к умению выразив простыми словами чаяния и надежды миллионов, возглавить и повести их за собой, добившись результата, являющегося предметом исторической гордости.

Еще фальсификаторам, кичащимся своей «продвинутой европейскостью», очень не нравятся «не цивилизованные» с их точки зрения меры, ведущие не к смягчению, а к обострению. Победа «любой ценой» — это НЕ для них.

У них цена всегда цинично соотносится с качеством, и неважно, что в данном случае речь идет не о товаре или услуге, а о судьбе родной страны с тысячелетней историей.

«Зачем переплачивать?», — внушают они нам через тщательно подобранные рекламные ролики. Да и Родина у них «там, где ниже налоги».

Поэтому проливать кровь за свою землю, свой народ, им претит. Ведь можно просто «поменять дислокацию» и уйти «в личную жизнь».

Или «договориться» с оккупантами, как французы, например.

«Я с детства не любил овал. / Я с детства угол рисовал», — писал поэт и герой-фронтовик Павел Коган, погибший в бою в только что исполнившиеся ему 24 года.

 

Фальсификаторы, наоборот, любят овал, как и все закругленное, а все заостренное, как угол, направленное в цель, терпеть НЕ могут.

Ибо цель у них другая — закругляя, «договариваться». Неважно с кем.

Главное, чтобы без конфликтов.

И проигрывая, не «ерепениться» духом, а подчиняться чужой воле.

Ибо в «культуре компромисса», у «цивилизованных», «так принято».

И «проиграли» — «пили бы сейчас баварское пиво».

В сложности судьбы послевоенного восприятия 227-го сталинского приказа участвовали и другие обстоятельства.

Пользуясь тем, что его не публиковали до 1988 года — даже в литературе «для служебного пользования» он появился только в 1958 году, в учебном издании Военной академии им. М.В. Фрунзе, — фальсификаторы, захватив монополию интерпретаций, нагородили множество конъюнктурных мифов.

Хотя, казалось бы, спроси фронтовиков, которым повсеместно зачитали его на следующий день после подписания, ‑ и все вопросы исчезнут.

Но кто-то уже в поздние советские годы был заинтересован НЕ в том, чтобы вопросы исчезали, а чтобы они появлялись и множились.
 

Фальсификаторами тщательно замазываются и другие обстоятельства.

Например, что неудачное наступление советских войск под Харьковом в мае 1942 года, которое завершилось их окружением, кардинально ослабив южный фланг фронта и создав благоприятные условия для стратегического наступления вермахта на Сталинградском направлении, советским командованием осуществлялось под определенные гарантии западных союзников по Антигитлеровской коалиции.

И по отправке англичанами в Мурманск ставшего печально знаменитым арктического конвоя PQ-17, брошенного затем британскими ВМС на растерзание немецким люфтваффе и подводным лодкам.

И, главное, по открытию в 1942 году второго фронта в Европе.

После поездки Наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова в Лондон и Вашингтон, а также его возвращения в британскую столицу уже на фоне немецкого наступления на Юге, 12 июня было опубликовано соответствующее Англо-Советское коммюнике.

Но уже 18 июля У. Черчилль в послании И.В. Сталину ставит десантную операцию на севере Франции под сомнение, а 12 августа в Москве, уже лично и при непосредственной поддержке американского посла А. Гарримана, британский премьер от нее отказывается.

И принимается убеждать советское руководство в большей выгоде от высадки союзников в Северной Африке.

Тяжелые последствия такого поведения англичан и американцев, которые Сталин в меморандуме британской стороне от 13 августа 1942 года называет «моральным ударом всей советской общественности», напрямую сказываются на развитии обстановки на южном фланге советско-германского фронта, приобретающем крайне опасный характер.

Остановить надвигающуюся катастрофу и был призван приказ №227.

Вот как описывает эти события Владимир Литвиненко, к которому автор этих строк обратился с данным вопросом. (Доцент кафедры истории МПГУ полковник Литвиненко долгие годы возглавлял отдел «Военная история и военные деятели» военно-энциклопедического управления Института военной истории Минобороны РФ).

«Приказу «Ни шагу назад!» предшествовали весьма драматические события. Наступление на Харьков, начавшееся на рассвете 12 мая 1942 года, вначале развивалось вполне успешно.

Уже на вторые сутки оборона противника была прорвана на тактическую глубину (до 15, на некоторых участках — до 35 км). Фронт прорыва был расширен до 50 км.

Создались благоприятные условия для ввода в прорыв танковых корпусов. Но этого сделано не было.

Причины поражения наших войск в ходе Харьковской операции 1942 года, которую И.В.Сталин сравнил с катастрофой Самсонова и Ренненкампфа в 1914 году, детально изучены и проанализированы.

Заострим внимание на результатах.

Юго-Западный фронт был разгромлен; Южный — практически уничтожен. Войска стремительно отступали в район Сталинграда и к отрогам Кавказского хребта.

Создалась реальная угроза захвата нефтяных комплексов Баку и Грозного.

Развернулось грандиозное сражение, в котором, в прямом смысле, решалась судьба страны.

Именно в этой обстановке и появляется Приказ №227.

Можно сколько угодно обсуждать его морально-этическую сторону, но результат говорит сам за себя.

Даже водрузив фашистское знамя на вершине Эльбруса, немецким войскам не удалось перевалить через хребет.

Сражение за перевалы они проиграли.

Танкам фельдмаршала фон Клейста не хватило нескольких километров, чтобы добраться до нефтяных комплексов Грозного. 6-й армии фельдмаршала Паулюса до Волги оставались метры!

Наскоро сформированной группе армий «Дон» под командованием фельдмаршала Манштейна и танковой группе Гота — 25 км до осажденной в Сталинграде 6-й армии Паулюса.

Случайность? Нет.

Закономерный результат своевременного обращения к морально-психологическому фактору.

Каждый солдат, от рядового до маршала понял: отступать дальше нельзя!

Некуда дальше было отступать. И не отступили.

Это не значит, что больше не было поражений и неудач. Были.

В том же Харькове, из которого наши войска были выбиты Манштейном через три дня после его освобождения и вынуждены были отступать до южного фаса Курской дуги.

Той самой, где была окончательно сломлена мощь германских бронетанковых войск. И больше мы уже не отступали».

К этому следует добавить, что британские «союзники» тогда не только отказались открывать второй фронт, но и скатились до вещей, неприличных в нормальном обществе, но обычных для англосаксонской геополитики.

В Лондоне, посчитав крах СССР предрешенным и «списав» нашу страну со своих «счетов», а также предвосхищая вступление в войну на стороне Германии еще Турции и Японии, принялись на уровне военных штабов разрабатывать планы воздушных ударов по советским нефтепромыслам Баку и Грозного, «чтобы они не достались немцам».

Нет сомнений, что подобное развитие событий вполне могло рассматриваться поводом также и к замирению Британии с Берлином, и к совместному разделу с ними, а также с Токио, «советского наследства».

Мощная пронацистская «партия» в Туманном Альбионе, как и его симпатизанты в рейхсканцелярии, сложа руки не сидели и всегда были готовы отыскать компромисс «против России, за счет России и на ее обломках».

Стоило бы советским войскам не удержать фронт под Сталинградом и откатиться на восточный берег Волги, как подобные последствия не заставили бы себя ждать.

И именно их в конечном счете во многом предотвратил 227-й приказ, получивший в войсках, вопреки спекуляциям «перестроечных» и постперестроечных фальсификаторов, мощнейшую поддержку.

Откровенной ложью являются очень многие нагромождения фантазий вокруг этого документа. Формирование введенных приказом штрафных батальонов и рот осуществлялось не органами НКВД, а военными советами.

Ограничивалось и количество таких подразделений в пределах фронтов и армий, и сроки и условия направления в них по приговорам военных судов (терминология И.В. Сталина).

Пропагандистской демагогией и лживым измышлением ненавистников своей страны, своей армии и своей Великой Победы являются спекуляции на «выигранной штрафбатами войне, которые-де завалили врага горой трупов, идя на него с голыми руками и без артиллерийской подготовки».

Между тем, на деле в штрафных подразделениях, наряду с переменным составом, имелось и постоянное ядро во главе с опытными штатными командирами; их снабжение вооружением, обмундированием и всеми видами тылового довольствия, а также боевого обеспечения было одинаковым с линейными частями. Официальная статистика неумолимо свидетельствует: за всю войну через штрафные подразделения прошли 427 тыс. 910 человек переменного состава, то есть осужденных.

В том числе в 1942 году — 24 тыс. 993 чел., в 1943 году — 177 тыс. 694, в 1944 году — 143 тыс. 457, в 1945 году — 81 тыс. 766.

Если учесть, что в Вооруженных Силах СССР в целом за то же самое время отслужили 34 млн 476 тыс. 700 чел., то удельный вес «штрафников» составил всего 1,24% от списочного состава армии и флота.

Такой же ложью отличаются и фальсификации вокруг введенных приказом, наряду со штрафбатами, заградительных отрядов.

Во-первых, их количество было весьма ограниченным — максимум по 1 тыс. военнослужащих на общевойсковую или танковую армию (3−5 отрядов до 200 чел. численностью в каждом).

Во-вторых, абсолютное большинство задержанных ими военнослужащих не расстреливались, а отправлялись обратно на фронт, в свои действующие части.

Вот общеизвестная статистика по заградотрядам Донского фронта с 1 августа по 1 октября 1942 года, то есть в наиболее активной фазе оборонительной операции под Сталинградом.

Всего задержано 36 тыс. 109 солдат и офицеров, сбежавших с передовой. Из них возвращено в свои части и на пересыльные пункты 32 тыс. 993, направлены в штрафные роты — 1 тыс. 056, в штрафные батальоны — 33 чел., арестованы — 736 чел., расстреляны — 433 чел.

Выполнив элементарный арифметический подсчет, обнаруживаем, что расстреляли менее 1,2% из тех, кого задержали.

 

 

А вот почти 91,4% таковых заградотряды Донского фронта вернули в части, позволив искупить свою вину в общем строю, не доводя дело вообще ни до каких санкций.

 

 

И это, повторим, в разгар Сталинградской битвы, в критической обстановке, которой на большинстве других участков фронта НЕ наблюдалось.

А как обстояли дела с этим у немцев, на опыт которых после поражения вермахта под Москвой наш Главковерх сослался в 227-м приказе?

Доля прошедших через немецкие штрафные подразделения сопоставима с советской статистикой — 0,9%.

Только вот условия там были иными.

Срок не до трех, максимум до шести месяцев, как в РККА, а от шести месяцев и до пяти лет.

Плюс никакого досрочного освобождения при ранении, даже тяжелом.

После излечения обратно в штрафной строй.
 

Умалчивается фальсификаторами, что практика разжалования офицеров в рядовые и отправки их в «горячие точки» в русской императорской армии применялась с XVIII века.

В XIX веке нижние чины, приговоренные за военные проступки, после отмены крепостного права и телесных наказаний направлялись в военно-исправительные роты.

 

В Первую мировую войну «штрафников» широко использовали при обороне крепостей.

Не чуждой оказалась эта практика и обеим сторонам Гражданской войны.

 

Примеров приводить можно множество, но главное очевидно.

Экстремальные условия, связанные с угрозой военного поражения и утраты суверенной государственности, всегда порождали такие же экстремальные меры по наведению порядка и дисциплины; другого выхода просто не было, и это хорошо понималось современниками.

 

В статье современного самарского историка Георгия Ипполитова из Поволжского филиала Института российской истории (ИРИ) РАН, озаглавленной «Ни шагу назад!»: жестокая, но необходимая мера», приводятся многочисленные отклики на приказ №227 — от военачальников маршальского уровня до младших офицеров и рядовых солдат.

О том же самом говорят многочисленные донесения фронтовых Особых отделов.

Общий лейтмотив: правильный приказ, но издать его нужно было еще раньше; нельзя было запускать ситуацию, отступать и терять территории, землю, людей, промышленную и транспортную инфраструктуру.

 

И масштабы этих потерь — 70 млн населения, 80 млн пудов хлеба и 10 млн тонн металла в год — И.В. Сталин привел в приказе, который по своему духу отнюдь НЕ был документом репрессивного толка, а обращался к долгу, чести и совести каждого бойца и командира.

Разве могут оставить равнодушными, например, такие слова:

«Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамена позором.

Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток…».

Самое главное.

Конечно, приказ №227 не остановил немецкого наступления; некоторое время советские войска продолжали отступать, но темпы серьезно замедлились.

И на Волге это отступление, наконец, остановилось.

Критерием эффективности любого руководящего документа, особенно в обстановке, сложившейся к концу лета 1942 года, является результат.

Результатом стал коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны, совершенный советскими войсками под Сталинградом и Курском.

«Наступил поворотный момент в этой битве, а возможно и во всей кампании на Востоке».

 

Эти слова немецкого генерал-фельдмаршала Э. фон Манштейна, автора того самого нашего харьковского поражения, которое привело линию фронта под Сталинград, произнесенные с нескрываемой горечью 11 июля уже следующего 1943 года, после начала контрнаступления советских войск на Курской дуге, отражают именно результат.

Мощнейший удар бронированных армад Гитлера под Курском, отраженный Красной Армией с последующим переходом в контрнаступление, отогнавшее оккупантов за Днепр, — это прямое следствие тех процессов, которые были запущены 227-м приказом. С тех пор и до самого Карлсхорста, где в ночь с 8 на 9 мая 1945 года был подписан Акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил, вермахт больше не наступал, практически не пытался этого делать.

Моральный дух немецко-фашистской армии был сломлен задолго до Красного знамени Победы над рейхстагом.

После выхода в свет этого исторического документа Красная Армия стала другой.

Той самой непреодолимой и непобедимой силой, которой она вкатилась в конце апреля 1945 года на улицы Берлина, чтобы завершив эту страшную войну, добить ненавистного врага в его сатанинском логове.

Пусть ненависть водит полки и бригады,
А выдержка станет законом твоим!
Товарищ, убей ненавистного гада…
— Ни шагу назад! — и мы победим!

Эти стихотворные строчки батальонного комиссара Бориса Скорбина, опубликованные 31 июля 1942 года, через три дня после издания 227-го приказа, «Красным воином», газетой Московского военного округа, — эпитафия вторгшемуся в наш дом и сломавшему себе здесь шею врагу.

 

Вопреки фальсификаторам — провокаторам и кликушам, мечтающим отнять у нас эту Великую Победу, извратив ее всемирно-историческое значение и смысл, мы — победили!

 

И несмотря на зубовный скрежет тех, кому наша Победа сидит «в печенках», если враги об этом забудут и «рискнут», — мы это ПОВТОРИМ!

Владимир Павленко, ИА REGNUM