Триединство Победы: Сталин, Компартия, советский народ

Роман Якин
Говоря о личности И. В. Сталина, я нахожу, что более всего к нему подходят слова А. С. Пушкина, сказанные в «Полтаве»: «Так тяжкий млат, / Дробя стекло, кует булат!» Конечно, стеклу в этом случае досталось очень тяжело, но булат для защиты страны был выкован.

Сталин 
Скопина Ольга © ИА Красная Весна

О И. В. Сталине написаны не сотни, а тысячи книг — исследований, научных трудов, статей, романов, пьес, снято множество кинофильмов и телесериалов. Его роль в разгроме нацистской Германии до сих пор вызывает споры. Некоторые историки и политики утверждают, что грубые просчеты и ошибки Сталина привели к началу войны и большим потерям Красной Армии в первые месяцы после нападения гитлеровских войск на Советский Союз. Говорится также, что Победа была достигнута не благодаря, а вопреки руководству Сталина и Коммунистической партии.

Участник Великой Отечественной войны, главный редактор издательства «Дума», старейший петербургский писатель Анатолий Иванович Белинский (ему исполнилось 92 года) согласился ответить на вопросы корреспондента ИА Красная Весна. Темой разговора стали события 1941 года и роль Сталина в подготовке к войне с фашистской Германией.

Одним из главных обвинений, выдвигаемых против Сталина, является утверждение, что Советский Союз не был готов к войне с фашистской Германией. Насколько верной, по Вашему мнению, была проводимая советским правительством политика по укреплению обороноспособности страны?

Лично мне кажется, что вопрос должен звучать по-иному: в какой степени Советский Союз был не готов к войне с фашистской Германией? Что наша страна и ее вождь Сталин были ориентированы на подготовку к войне с капиталистическим миром и, в первую очередь, к войне с Германией — это не вызывает сомнений даже у самых ярых антисоветчиков. Достаточно взглянуть на события в нашей стране в предвоенные годы, чтобы увидеть, что именно к такой войне готовилась страна.

Курс на индустриализацию страны, заявленный в конце 20-х годов, не вызывает сомнений не только у наших друзей, но и у недругов. Тут вроде бы и особые споры среди ученых не ведутся. А вот коллективизация сельского хозяйства и в давние времена, и в нынешние вызывает ожесточенные споры. Многие авторы обвиняют Сталина в том, что коллективизация была его личной выдумкой, прихотью, в угоду которой было принесено в жертву крестьянство страны.

Между тем коллективизация сельского хозяйства много значила в деле подготовки к войне и в годы войны. В нашей стране возводились промышленные гиганты не за счет ограбления колоний, как было дело в Британии, Франции и других капиталистических странах. У нас индустриализация осуществлялась за счет внутренних ресурсов нашего государства, а, попросту говоря, за счет народа, то есть, прежде всего, за счет крестьянства. Коллективизация сельского хозяйства была одним из источников индустриализации.

Вспомним вот о чем: в военные годы в ряды Красной Армии было призвано более 10 миллионов трудоспособных мужчин, которых оторвали от производительного труда. Четыре года 10 миллионов мужчин в армии надо было кормить хлебом и другими продуктами, и этот хлеб, эти продукты создавались трудом оставшихся в селе женщин, подростков и стариков. Я имею право сказать так, потому что до своего ухода в феврале 1944 года в ряды армии я — в 15-17 лет — работал в колхозе и получал, как все работающие колхозники, 400 граммов ржаной муки и пять граммов растительного масла на день, — всё это, как говорилось тогда — «в счет расчета».

Я никого не оправдываю, никого не обвиняю. Я лишь хочу уяснить значение нашей индустриализации и коллективизации и, таким образом, ответить, была ли наша страна подготовлена к войне или Сталин проводил ошибочную внутреннюю политику. Думаю, что можно сказать, что ошибки в направлении политики не было.

Очень часто приходится слышать о том, что мощь Красной Армии серьезно подкосили сталинские репрессии. Что Вы по этому поводу думаете?

Не оправдывая и не обличая роль Сталина в политических процессах предвоенного периода, я думаю, гораздо продуктивнее разобраться, как зарождалась эта его подозрительность и жестокость.

После убийства Кирова у Сталина утвердилось мнение о контрреволюционном заговоре. Среди тех, на кого он рассчитывал как на соратников, оказались люди колеблющиеся, а то и занявшие негативную по отношению к Сталину позицию. Начиная с этого времени у него развилась подозрительность, которая с годами лишь усиливалась. И если Сталин считал кого-то врагом, то переубедить его уже было невозможно.

Нужно четко отдавать себе отчет, что общая атмосфера «поиска врагов» привела к тому, что часто выдвигала на первый план низменные, корыстные причины.

Жестокая бескомпромиссная позиция Сталина по отношению к тем, кого он считал врагами, была воспринята партийным и государственным аппаратом. Любой исторический процесс, из-за того, что в нем участвуют огромные массы людей, приводит, как правило, далеко не к тем результатам, которые прогнозируются. После убийства Кирова по стране покатилась волна арестов и судебных процессов, практически вышедших уже из-под контроля. Начались «зачистки» в партии и, конечно же, в Красной Армии.

Представляется важным сказать, как репрессии оценивали советские военачальники, под руководством которых наша страна победила в войне. Отметим сразу, что практически все они отрицательно оценивали эту чистку в армии. «Зачистка» сказалась отрицательно не только на верхушке военного командования, но прежде всего на том, что в армии оказался огромный дефицит командиров не только высшего звена, но и среднего, и даже младшего офицерского состава.

Чтобы восполнить эту убыль, пришлось уже в 1939 году возвратить в строй более 8 тысяч репрессированных командиров, в числе которых оказались и Рокоссовский, и Мерецков, и Горбатов, и многие другие командиры. Убыль командных кадров в Красной Армии пришлось срочно ликвидировать путем быстрого выдвижения на крупные командные должности командиров среднего звена. Многие из этих людей были проверены в боях в Испании, в советско-финской войне, на Хасане и Халхин-Голе. И всё же многие из вновь назначенных командиров не имели военной подготовки того уровня, которую обретает командир путем постепенного прохождения всех ступенек должностной лестницы.

Хотелось бы подчеркнуть вот еще что: многие из тех, кто побывал в сталинских застенках по подозрению, в своих воспоминаниях не доходили до клеветы на Сталина. Когда после ХХ съезда партии Н. С. Хрущев предложил К. К. Рокоссовскому осудить Сталина, маршал сказал ему: «Для меня Сталин святой!»

Говоря о личности И. В. Сталина, я нахожу, что более всего к нему подходят слова А.С. Пушкина, сказанные в «Полтаве»: «Так тяжкий млат, / Дробя стекло, кует булат!» Конечно, стеклу в этом случае досталось очень тяжело, но булат для защиты страны был выкован.

Насколько был оправдан пакт о ненападении? Не притупил ли он бдительность руководства СССР, для которого война оказалась внезапной?

Уж сколько ушатов грязи вылили на Советский Союз и лично на Сталина из-за этого договора: «Да как он смел? Да еще с фашистами? Да Сталин такой же изверг и такой же нечистоплотный, как Гитлер!..»

Среди некоторых историков существует мнение, что, заключив пакт о ненападении с Германией, Сталин полностью прогадал в своих планах: согласно этому пакту мы гнали в Германию эшелоны с зерном и железной рудой, а взамен не получили ровным счетом ничего. Но это мнение очень далекое от истины. Да, гнали на запад зерно и руду, но за это Германия поставляла нам станки и оборудование, которого не было в нашей стране. Их представители приезжали к нам, знакомились с организацией нашей промышленности, но и наши инженеры побывали в Германии, познакомились с организацией и технологиями передовых промышленных предприятий.

Конечно, в правительстве о грядущей войне знали, думали, обсуждали ее возможные варианты — Сталин об этом неоднократно говорил в своих выступлениях на съездах партии. И всё же война оказалась неожиданной, внезапной. Сталин в выступлении 3 июля 1941 года назвал ее вероломной и внезапной, но это была его попытка хоть как-то объяснить свои просчеты. А он не любил говорить о своих собственных просчетах.

Можно привести немало высказываний наших военачальников, подтверждающих то, что война будет идти именно с фашистской Германией, — в этом никто из них не сомневался. Однако то, что война наступит так скоро и что будут катастрофические поражения первых дней войны — этого никто не ожидал, и, прежде всего, сам Сталин. Но вина лежала не только на нем, но и на других ответственных руководителях государства, в том числе и на военном руководстве.

Надо сказать также, что вопрос о внезапности нападения фашистов на нашу страну болезненно воспринимался и в войну, и после окончания войны. Понимал это и Сталин, и потому, что тезис о внезапности как причине наших поражений выдвинул именно он.

Заключая с Германией пакт о ненападении, Сталин полагал, что он в политике переиграл Гитлера, потому что Гитлер, пока не победит Англию, не рискнет напасть на Советский Союз. Но оказалось, что Гитлер переиграл его.

На мой взгляд, у Сталина была надежда, что Гитлер хотя бы в какой-то степени будет придерживаться договоренности, но это была ошибка Сталина. Гитлер поступил как карточный жулик, главная цель которого — безжалостно обыграть партнера.

Насколько правильно, по Вашему мнению, действовало наше руководство в первые дни войны?

До последнего дня Сталин не верил в возможность нападения Германии, и это пагубно сказалось в наших войсках с самого начала боевых действий. Неудивительно, что командующие военными округами были поставлены в сложное положение. Как люди, несущие ответственность за состояние войск, они тревожились, получая сведения о наращивании группировок немцев на границах нашей страны.

Сведения с каждым днем поступали всё более угрожающие, но Москва, Наркомат обороны и лично Сталин предупреждали о необходимости не поддаваться на провокации. А вера в непогрешимость Сталина у всех была столь велика, что она сковала их ответственность и инициативу. Это сказалось на действиях командующих военными округами — Ф. И. Кузнецова, Д. Г. Павлова и М. П. Кирпоноса. Все эти командующие были опытными военачальникам, не раз проявили себя в боях, защищая Родину, но в тревожнейшей обстановке тех дней боялись навлечь на себя недовольство вождя. Да ведь и было чего опасаться: речь шла о нарушении приказов Наркомата обороны, за которыми стояла личность Сталина. А для военного человека «приказ начальника — закон для подчиненного»!

Многие командиры были дезориентированы указаниями Сталина не поддаваться на провокации, но это никак не свидетельствует в их пользу. Даже в первые часы и дни войны были военачальники, которые брали на себя всю ответственность — вспомним Лукина, Болдина, Рокоссовского, Лелюшенко и многих других, в том числе (и в первую очередь) Жукова.

В первые же часы войны пограничники и наши сухопутные войска во многих местах сразу же были смяты бронированными группами немецких полчищ. Конечно, сказался опыт немецкого вермахта в ведении крупномасштабных боевых действий. Вспомним слова Жукова, что главная опасность внезапности заключалась в шестикратном и восьмикратном превосходстве сил вермахта на решающих направлениях. Внезапностью оказались масштабы сосредоточения немецких войск и сила их удара — это и предопределило наши потери первого периода войны.

Восьмикратное превосходство немецких сил, сосредоточенных у наших границ, оказалось неожиданным не только для Сталина, но и для Наркомата обороны СССР, и для нашей разведки.

Что помогло нашему народу выстоять и победить в войне?

Если в советские времена главную заслугу в победах на фронте и в тылу приписывали Коммунистической партии, то ныне стали приписывать победу в войне какой-то мистике. Дескать, русский народ в своей глубине является воплощением духа Евразии, всегда противостоял растленному Западу. Иной раз всё сводят к проблеме, что именно кричали наши воины, поднимаясь в атаку: кричали ли они «За Родину, за Сталина!» или они матерились? По-видимому, кричали и так, и эдак, но доказывает ли это хоть что-нибудь в научном споре? Ровным счетом, ничего.

Между тем вопрос требует серьезного рассмотрения, а не ссылок на мистические силы или на то, что в победе под Москвой (есть вариант, что также и под Ленинградом) помогла чудотворная икона, с которой на самолете был совершен облет мест боев. Оставляя «богу — богово, а кесарю — кесарево», можно согласиться с тем, что в Великой Отечественной войне победила не столько армия, сколько народ нашей страны. Речь идет о победе всех народов Советского Союза.

Приведу лишь одну справку: в годы войны звания Героя Советского Союза были удостоены свыше 11 тысяч человек. Среди них — русские, украинцы, белорусы, татары, евреи, казахи, грузины, армяне, узбеки… Героями Советского Союза стали представители 29 национальностей!

Это нисколько не умаляет роль русского народа как народа системообразующего. Именно об этом говорил Сталин в мае 1945 года, когда поднимал тост за русский народ. Но что сплотило все эти разноликие и разновеликие по численности народы в единую великую силу?

Сплотила их идея коммунизма, идея построения справедливого общества. Сплотила Коммунистическая партия Советского Союза. Я отдаю отчет, что многим моим современникам не понравятся эти слова, но … из песни слова не выкинешь!

В последнее время на Западе идет приравнивание нацизма к коммунизму. В частности, утверждается, что СССР и Германия воевали во Второй мировой войне за территории, что это не было столкновением идеологий. Как Вы к этому относитесь?

Это не только на Западе происходит. Можно также вспомнить утверждения Вадима Кожинова о том, что Германия воевала с нашей страной не столько с социалистическим государством, сколько с Россией как таковой, то есть шла геополитическая война. Сталин этого не понял и потому оказался не готов к такой войне.

Что такое геополитика? Этот термин как бы располагается вне противопоставления социализма капитализму: геополитика — это политическая концепция, которая использует географические данные (территория, положение страны и т. д.) для обоснования империалистической экспансии. Именно такой была официальная доктрина фашистской Германии, такой она принята на вооружение и нынешним правительством США. Согласно такому определению, война с СССР, как утверждает В. Кожинов, была не столько связана с социалистической сущностью нашей страны, сколько была войной за захват территории. Но война Германии с Францией, Англией и с другими европейскими государствами была такой же захватнической, империалистической. И значит, в том и в другом случае это была одна и та же геополитическая война? Или же война с СССР — это нечто другое?

Чтобы дать верный ответ на этот вопрос, не следует сознательно обходить то обстоятельство, что само Советское государство было антиподом не только Германии, но и всего капиталистического мира. Гитлер не скрывал, что, одержав победу над любым европейским государством и установив там свой порядок, он договорится с любым из них о совместном существовании, — конечно, на выгодных для себя условиях. А вот с Советским Союзом он принципиально не собирался о чем-то договариваться: он хотел просто уничтожить нашу страну, наш народ.

И дело не в том, что Гитлер свои цели прикрывал фразами о борьбе с коммунизмом. Это была не фраза, это было реальная несовместимость, как сказано в нашей песне: «Как два различных полюса, во всём различны мы: за свет и мир мы боремся, они — за царство тьмы!»

На защиту своей страны — советского социалистического государства — встали с оружием в руках все нации и народности Советского Союза. И это сугубая неправда, что в этой войне народ сражался лишь как в геополитической войне. Народ наш сражался именно за Россию, которая стала Советским Союзом, то есть таким социалистическим государством, которое отличалось от капиталистических буржуазных государств. Иначе не объяснить, почему миллионы представителей всех наций нашей страны восприняли как свой личный долг необходимость встать на ее защиту с оружием в руках. Почему же этого не случилось в Первой мировой войне?

Между тем Кожинов пытается доказать, что в победе в Великой Отечественной войне практически не играли главной роли ни социалистический строй и Коммунистическая партия, ни те глубочайшие социальные изменения, которые произошли в стране после октября 1917 года. На мой взгляд, это негодная попытка, которая не может объяснить причины победы нашего народа в Великой Отечественной войне.

Размышления Кожинова связаны с модной ныне концепцией: Россия — это не Европа, противоборство давно уж идет между Европой и Евразией, представительницей этой последней является именно Россия, даже если она называлась Советским Союзом. Концепция эта пользуется успехом не только у патриотов России, но и ее недоброжелателей. Попытка дискредитации социалистической идеи приводит к удивительным противоречиям.

Так, ненавидевший всей душой советский социалистический строй математик И. Шафаревич в своем обстоятельном труде подтверждал, что идеи социализма о равенстве людей были свойственны не только раннему христианству, но и задолго до христианства, в Древнем Вавилоне и Шумерах, а то и раньше. Но если это так, то почему Шафаревичу не по душе социализм? Только потому, что в нашем советском государстве не всё было идеально? Но он в своих работах не смог привести пример идеального государства, потому что не было такого и, думаю, никогда и не будет.

Возникает законный вопрос: а как в таком случае выглядит идея построения коммунизма, и даже не практически, а как теория, учение, идеал? Я не специалист в этой области, но хочу напомнить шутку, которая имела хождение в народе: на вопрос, что такое коммунизм, следовал ответ, что коммунизм — это горизонт! Чтобы понять смысл этой шутки, надо не забывать, что горизонт — это воображаемая линия, в которой небо сходится с землей. Люди знают, что линия эта — воображаемая, но подобное знание всё равно способствует движению к горизонту, чтобы узнать, что там за этой линией. Горизонт каждый раз удаляется, однако при этом человеку открываются все новые и новые дали, другие страны, другие миры. Может, только ради этого движения вперед и существует человечество.