Проблема крепостного права при Николае I

Почему в России начала XIX века крепостное право было проблемой?

Все дело в аграрном перенаселении. Для обработки уже распаханных земель и нормальной на них жизни вполне бы хватило населения времен Екатерины II (на 1796 год - около 37 миллионов человек). На 1835 год население России составляло примерно 48 миллионов человек, то есть лишние 11 миллионов надо было либо как-то расселять, либо повышать урожайность земли, чтобы нормально прокормить. Поскольку этого не делалось – положение начало ухудшаться у всех крестьян, и начала снижаться та самая пресловутая производительность труда, о которой нынче так любят говорить.

Приведу абсурдный пример, который выявит всю глубину проблемы. Для того, чтобы поезд доехал из пункта «А» в пункт «Б» можно либо поставить паровоз, 2 машиниста и 2 кочегара, либо… толкать его руками, силами, допустим, с помощью 1000 человек. Результат тот же самый – поезд же доехал до цели назначения, правда? В первом случае у нас заняты 4 человека из 1000, а 996 человек – безработные, лишние рты, которых надо либо кормить, либо уморить. Во втором случае – все при деле, только эффективность такого труда околонулевая.

Самыми перенаселенными районами были Малороссия, Нечерноземье, Санкт-Петербургская область и Прибалтика. Могли бы спасти земли в Поволжье, но из-за неразвитой системы ирригации на первую четверть XIX века там распахивали поля только вдоль рек или рядом с реками.

Конечно же, по идее нужно было первым делом возвращать свободу передвижения крестьянам. Но тут бы взбунтовались помещики, просто потому, что каждая ревизская душа им приносила живые деньги. Кроме того, не стоит забывать, что настоящих латифундистов в России было раз-два и обчелся, самым многочисленным было дворянство, имеющее 20-50 душ, то есть так называемый «средний класс». Понятно, что денег таким дворянам на службу (да и просто для житья в столице) не хватало, и в 1815-1825 годах они пошли в… банки. Поскольку русских банков тогда не было – в иностранные. И под залог недвижимости и владений набрали кредитов. Так, в 1860 году помещик И.П. Рычков, занимаясь обоснованием отмены денежного оброка, говорил: его «имение, в котором 8 тягл, или 31 душа, приносит доходы, по его подсчетам, 600 руб. серебром в год с хлебопашества. Имение заложено за 2 480 руб. – ежегодные проценты с погашением доли залога составляют 173 руб. 60 коп., чистого дохода остается 426 руб. 40 коп. На этот доход, имея готовый хлеб, скотоводство, прислугу, дом с отоплением, помещик существует. Если перевести на оброк по 25 руб. с тягла – помещик получит 200 руб. – за вычетом у него остается 26 руб. 40 коп. Как может прожить помещик при этих условиях?»
Как вы понимаете, банкиры ничего не дают безвозмездно, а выплачивать проценты заемщикам хотелось не очень, поэтому поборы с крестьян начали расти, иногда принимая уродливые формы. Вот 1858 год, Самарская губерния. «Помещик Н. В. Племянников, владелец деревни Якуткино Бузулукского уезда, окружил деревню рвом, забором, у околицы поставил караул. Въезд и выезд из деревни был возможен только с личного разрешения помещика. Сей дворянин с часами в руках становился около крестьянина, требовал от него работы с максимальным напряжением в течение получаса и подсчитывал объем выполненной работы. Затем, считая каждый рабочий день в течение месяца от восхода до захода солнца, скидывая летом 1,5 часа на завтрак и обед, а зимой только полчаса на обед, помещик определял нормы выработки или «уроки». Таким путем он установил уроки для жнеца в 180 снопов он утвердил ежедневный «урок» 10-12 возов по 100 снопов каждый, для пахарей была объявлена ежедневная норма 915 кв. сажен/ на 7 сох и т. д. Племянников конечно понимал, что максимальная выработка жницы за 13-часовой рабочий день не может превысить 100 снопов, но ему нравилось изводить людей непосильным трудом. Крестьянских девушек от 13 до 18 лет дворянин держал в барском доме. День и ночь они пряли, ткали и шили. Племянников сам следил за работой, а приглянувшихся брал к себе на ночь. Провинившихся он сек, порол розгами, заковывал в колодки, вырывал бороды (у мужиков), морил голодом. Дело приняло настолько скандальный характер, что власти вынуждены были начать против него следствие за растление тридцати малолетних девочек, за убийство нескольких крепостных, за массовое зверское истязание крестьян, доводившее их до самоубийства…»

При этом господин Племянников имел заем в иностранном банке на сумму примерно 4000 рублей, и платил ежегодно 273 рубля по кредиту. Вот чтобы в деньгах не потерять, он и решил выплаты переложить на крестьян и заняться «эффективным менеджментом».
Для таких Рычковых и Племянниковых введение свободы передвижения крестьян было бы смерти подобно. Как вы понимаете, ведь в этом случае при прочих равных выигрывали бы крупные латифундисты, которые могли предложить крестьянам и землю, и лучшие условия труда. Естественно, в этом случае мелкое дворянство пополнило бы ряды «борцов с режимом».

Ну хорошо, допустим, царь ради крестьян может поругаться с дворянами. Но ведь дворяне – это фактически единственная образованная часть населения России. Горожан в империи всего 2 миллиона (это во всех городах), церковные деятели обременены знаниями, совершенно ненужными для государственной службы. Получается, что кадры надо было сначала воспитать. Кем заменить дворян? Ответ прост. На 1825 год – некем.

Но может быть Николай мог воспользоваться зарубежным (в том числе – и прусским) опытом? Да, мог. Более того, он это и делал. Николай Павлович решил зайти к проблеме с другого бока. В России 11 миллионов лишних ртов, и их количество все растет (к концу его царствования будет 28 миллионов). Как решались подобные проблемы в других странах, с учетом того, что главный экспортный продукт России – зерно? Правильно, надо уйти от монокультуры, и иметь вспомогательную сельхозкультуру, которая поможет выжить в голодный год.

И тут пригодилась история Фридриха Великого и его меры по внедрению в Пруссии картофеля. Сначала обязали сеять картофель государственных крестьян (циркуляр 1834 года).

Но по глупости министров решили отдать под картофель часть общинной запашки, плюс – набедокурило еще и местное руководство, и началась череда «картофельных бунтов».

24 февраля 1841 года был выпущен циркуляр «О мерах к распространению разведения картофеля». По всей империи разослали тридцать тысяч бесплатных наставлений по правильной посадке и выращиванию картофеля. В разные регионы поехали подготовленные в Пруссии «картофельные команды».

Надо сказать, что изначально картофель приняли с недоверием не только крестьяне, но и помещики. Так, Авдотья Голицына на полном серьезе заявляла, что картофель - «есть посягательство на русскую национальность, что картофель испортит и желудки, и благочестивые нравы наших искони и богохранимых хлебо- и кашеедов». Бунты продолжались, и правительство с недовольством отступило от проекта, в 1843 году обязательный посев картофеля был отменен, и теперь государство сделало упор на рекламу и пропаганду. И к 1860-м картофель занял заметное (хотя все еще и недостаточное) место на столе крестьянина. В основном картошку сажали в Санкт-Петербургской и Московской областях, в Поволжье, в Сибири. Связано это было с тем, что там дворяне и крестьяне были более образованы. Ну и плюс ко всему – крестьяне смекнули, что из картошки вполне можно гнать спирт, тем самым экономя зерно. И в 1850-е именно по этим соображениям картофель из огородной культуры стал полевой.

Второе решение Николая I, которое прямо почерпнуто из прусского опыта Фридриха Вильгельма I – это улучшение быта государственных крестьян. Прежде всего, было осуществлено равномерное наделение крестьян землей с увеличением наделов малоземельных, создано крестьянское самоуправление. Было создано Министерство государственных имуществ, отвечавшее за положение государственных крестьян. Оно открывало школы, больницы, ветеринарные пункты, магазины. Министерство было обязано оказывать помощь крестьянам в случае неурожая. На местах создавалась новая система управления: губерния - округ - волость - сельское общество. В каждой губернии учреждалась Палата государственных имуществ. В округ входили 1или 2 уезда. Во главе округа стоял окружной начальник. Вводилось выборное сельское и волостное самоуправление. Реформа графа Киселева 1837-1841 годов сохранила общинное землепользование с периодическими переделами внутри общины. Размеры оброка определялись с учетом доходности крестьянского надела. В государственной деревне западных губерний была ликвидирована барщина.
Помещики были очень недовольны этими преобразованиями, считая, что это повлечет за собой бегство крестьян в государственные земли. Еще большее недовольство помещиков вызывали дальнейшие планы Киселева. Он намеревался провести личное освобождение крестьян от крепостной зависимости, выделить им небольшие земельные наделы и точно определить размер барщины и оброка.

Там не менее, Николай облегчил положение и помещичьих крестьян. 14 мая 1833 года - указ о запрещении продавать крепостных с публичного торга. В 1841 году - запрещена продажа крестьян поодиночке и без земли; В 1843 году запрещена покупка крестьян безземельными дворянами; В 1848 году крестьяне получили право выкупаться на волю с землей при продаже имения помещика за долги, а также право приобретать недвижимую собственность.

И все-таки главного – то есть разрешения на свободу передвижения крестьянам – сделано не было. Почему? Дело в том, что над царем довлел прошлый опыт. Как все помнят, крепостное право в России появилось при недостатке рабочих рук и большой обширности земли. То есть потеря любого крестьянина для государя и для помещика (который крестьянами считался управляющим землями, поставленным царем над ними) была очень болезненна. Именно поэтому людей посадили на землю и запретили им съезжать или заниматься чем-то другим, кроме крестьянства.

Как мы понимаем, к 1820-1850-м годам такая проблема отпала. Грубо говоря, крестьян к тому времени было много больше, чем это вообще нужно. Куда можно было деть этот избыток, дав свободу передвижения? Например, на освоение новых земель – в том же Казахстане или Алтае. Увеличить численность населения городов (население Петербурга в 1830-е – 450 тысяч человек, Москвы – 300 тысяч, остальные города очень малы; для сравнения – население Лондона в то же время – 800 тысяч, Парижа – 1 миллион), пустить дополнительный кадры в промышленность. Но очень боялись, что тогда некому станет работать на полях, заниматься крестьянским трудом. И в результате иногда возникали глупейшие ситуации, когда при переизбытке населения в европейской части России те же Перовский в Оренбуржье или Муравьев на Амуре были вынуждены укрывать беглых и выдавать им статус казаков, поскольку им нужны были люди для освоения земель, а найти их было негде.

Таким образом, мы можем говорить, Что Николай I сделал многое для облегчения крестьянского быта, но на самые главные и основные меры он не решился.

Кроме того, нельзя забывать и еще одну вещь — в России к 1825 году ровно 100 лет цари не наследовали друг другу, а возводились на трон гвардией либо «группой лиц». Легко быть Петром I, когда до тебя были одни легитимные правители и когда престолонаследие плавно переходило от отца к сыну. А представьте Николая? Екатерина I — возведена на престол гвардией. Анна Иоанновна — мелкопоместным дворянством. Анна Леопольдовна — Минихом. Елизавета I — гвардией. Екатерина II — гвардией. Александр I — гвардией. Свергнуты и лишились не только трона, но и жизни — Иоанн Антонович, Петр III, Павел Петрович, самого Николая во время коронации планировала убить группа заговорщиков. Тут поневоле будешь осторожен и ограничишься полумерами. В этом и состоит гражданская и государственная смелость Николая I — каждый его шаг, что с крестьянским вопросом, что со Сводом Законов или реформой образования, — грозил недовольными, заговорами, переворотом. Царь осознавал все это, но все равно шел вперед. Именно поэтому «Николаевская Россия» в истории осталась как название отдельной эпохи.