Индустриализация по-царски.

ДИНАМИКА ПРОМЫШЛЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА И ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ЦИКЛ В СССР И РОССИИ, 1861–2012 

 

Позаимствовано у френда bash_m_ak.

В статистике промпроизводства Российской империи, есть два признанных индекса - индекс Голдсмита и индекс Кафенгауза. К сожалению они довольно сильно отличаются друг от друга: Голдсмит на промежутке 1887-1913 дает рост промпроизводства 5.1%, Кафенгауз - 6.65. В 1990 этим вопросом заинтересовался Грегори и в статье "Searching for Consistency in Historical Data: Alternate Estimates of Russia's Industrial Production, 1887-1913" показал, что разница возникает из-за меньшего набора продуктов у Голдсмита (20 против 29 у Кафенгауза) и, если Голдсмиту добавить продуктов то индексы практически совпадут. В той же статье он ввел так называемые "Expanded Goldsmith Index" и "Expanded Kafengauz Index" расширив базу до 31 продукта. В результате расширеный индекс Голдсмита стал давать 6% роста на 1887-1913, а Кафенгауза 6.65. Остаток разницы возникает из-за разнице в географии: Кафенгауз смотрел промышленность РИ в границах СССР-1928, а Голдсмит в естественных границах. В данный период промышленность России без Польши и прибалтики росла быстрее.
Что же сделал Сухара? Сухара, фактически повторил работу Грегори по доработке индекса Голдсмита, только не остановился на 1887, а протянул до 1860. Собственно поэтому если смотреть расширеный индекс Голдсмита, то он прекрасно согласуется с индексом Сухары.
Теперь, если мы собираемся стыковать эти индексы с СССР, то выбирать мы должны даже не Голдсмита/Сухару, а Кафенгауза. И тем более апроксимировать 6.65% рост, 5% кривой - не самый лучший вариант.
На графике под именами Голдсмит и Кафенгауз идут расширенные варианты их индексов. В частности Кафенгауз отнормирован на точку 1913=100, так же как и индекс Маркевича Харрисона. А индекс Голдсмита примерно отнормирован на общий объем промышленности РИ, если принять промышленность РИ-1913 в границах СССР-1928 за 100. Индекс Сухары отнормирован соответсвенно на значения Голдсмита и Кафенгазуза за 1913. Для Сухары и Кафенгауза показаны тренды тонкими черными линиями. Вот примерно такая получается разница, если не принимать в рассмотрение советский период.

Накануне Первой мировой войны французский экономист Э.Тери опубликовал книгу «Экономическое преобразование России». В ней он делал вывод, что если сложившиеся тенденции развития сохранятся, то к середине ХХ века Россия будет доминировать в Европе как с политической, так и с экономической и финансовой точек зрения.

Эта популярная цитата несколько затерлась от частого употребления. Между тем интересно обратиться к ее буквальному смыслу и посмотреть, куда же вели промышленность России эти самые тенденции, куда она могла бы прийти, если бы ее путь не был прерван.

Наиболее полный опубликованный свод конкретных статистических данных, в натуральном и стоимостном выражении, начиная с 1887 года, о производстве различных видов промышленной продукции содержится в книге Л.Б.Кафенгауза «Эволюция промышленного производства России». 

С 1887 года до последнего перед мировой войной 1913 года прошло 26 лет. Если продолжить тенденции этого периода на 26 лет вперед, получится картина того, какой могла бы быть российская промышленность в 1939 году – как раз перед началом следующей мировой войны и практически на вершине довоенной советской индустриализации. Конечно, картина эта очень условная, потому что по пути случились Первая мировая война, революция и Гражданская война. Тем не менее, интересно посмотреть, что могло бы быть, если бы прежние тенденции развития промышленности России сохранились даже не до середины ХХ века, как писал Э.Тери, а хотя бы на четверть века. 

Поскольку большинство показателей советской статистики доступно не для 1939, а для 1940 года, будем использовать для сравнения их – дадим большевикам лишний годик форы. Для сравнимости все показатели приводятся в границах довоенного СССР.

* 1888 г.
** Кроме того, 5 тепловозов и 9 электровозов.

Выбор продукции для сравнения ограничен необходимостью иметь данные за все три сравниваемые года (1887, 1913 и 1940). Тем не менее, основные виды промышленной продукции, которые определяли ее лицо вплоть до середины ХХ века, в таблице удалось отразить. (В этой связи вспомним, что нынешний Европейский союз начинался с создания в 1951 году Европейского объединения угля и стали – даже тогда эти отрасли составляли фундамент индустриальной мощи промышленно развитых стран). 

По всем сравниваемым видам продукции фактические результаты промышленного развития СССР ниже, чем продолжение тренда развития Российской империи. Обращает на себя внимание, что только по добыче нефти СССР практически догнал тенденцию роста российской нефтяной промышленности. Видимо, это не случайно. Эта отрасль и в дальнейшем развивалась настолько успешно, что сегодня мы практически живем за ее счет. В то же время из общего ряда выделяется огромное отставание от дореволюционного тренда по производству химической продукции и строительных материалов. Действительно, и по развитию химической промышленности, и по строительству, которые в Российской империи переживали многолетний бум, СССР был явно не на высоте. Очень интересны также данные об объеме производства ткацких станков: в 1940 году он был в два с половиной раза меньше, чем в 1913 году.

Надо отметить, что в «отсталой аграрной России» доля тяжелой промышленности в общем объеме промышленного производства достигла в 1913 году 48% (в границах довоенного СССР, то есть без Прибалтики, Польши и Финляндии). 

В целом, как и видно на графике, в результате социалистической индустриализации развитие советской промышленности едва-едва приблизилось к долгосрочному тренду индустриального развития Российской империи. 

В таблице не случайно пропущен целый ряд наиболее современных, технически передовых для того времени видов промышленной продукции. В конце XIX – начале XX века в России создавались целые новые отрасли индустрии: производство электроэнергии, двигателей внутреннего сгорания, подшипников, синтетических красителей, станкостроение, авто- и авиастроение, электротехническая промышленность и мн. др.

В 1887 году их продукция либо отсутствовала, либо выпускалась в таких ничтожных количествах, что по сравнению с ними рост производства в 1913 году стремился к бесконечности.

В дополнение к тренду за 26 лет приведем еще данные по некоторым видам производства за условную «Царскую пятилетку» (1913 год по отношению к 1908 году в границах довоенного СССР) в сравнении с показателями советских пятилеток.

* Производство на электростанциях общего пользования. Для 1908 года доступны данные в границах Российской империи, для 1913 года – в границах довоенного СССР. В одинаковых границах рост производства должен быть больше: в границах Российской империи увеличится числитель, в границах СССР уменьшится знаменатель.
** 1916 год в % к 1913 году по учтенным заводам.

В ряду советских пятилеток последнее мирное пятилетие Российской империи выглядит вполне достойно. В частности, заслуживает внимания бурное развитие электроэнергетики, которое поставило на повестку дня создание плана электрификации страны. Впоследствии эти разработки русских ученых и инженеров получили известность как план ГОЭЛРО.

Отдельно надо рассмотреть вопрос о производстве оборудования для обработки металла. В советских источниках постоянно подчеркивается слабость и отсталость этой отрасли в Российской империи, что ограничивало возможности для развития современной промышленности, ставило ее в зависимость от передовых стран Запада. 

К сожалению, в литературе очень скупо приводятся данные о производстве металлорежущих станков. Из книги в книгу кочуют одни и те же цифры: парк таких станков в 1908 году насчитывал 75 тыс. единиц, а производство в 1913 году составило 1,8 тыс. штук в границах Российской империи и 1,5 тыс. штук в границах довоенного СССР. 

Действительно, собственное производство станков для обработки металла в России создавалось сравнительно поздно, в 1890-е годы. Однако эта новая отрасль обладала огромным потенциалом развития, который в полной мере реализовался в годы Первой мировой войны, когда резко вырос платежеспособный спрос на такое оборудование.

В известной работе А.Л.Сидорова «Экономическое положение России в годы первой мировой войны» показано, что внутреннее производство промышленного оборудования увеличилось в 1916 году по сравнению с 1913 годом более чем в 3 раза: с 69,3 до 218,5 млн. рублей в постоянных ценах 1913 года. При этом практически весь прирост производства пришелся на долю металлообрабатывающих станков. 

В 1916 году из-за границы было ввезено около 20 тыс. станков. Тем не менее, основная часть нового оборудования поступила на российские заводы за счет внутреннего производства. В ценах 1913 года поставки импортного оборудования составили 108,2 млн. рублей из общей суммы 326,4 млн. рублей, то есть менее одной трети. В свете этих данных приводимые Л.Б.Кафенгаузом сведения о десятикратном росте производства металлообрабатывающих станков в 1916 году представляются вполне реалистичными. В целом «за время войны заводам удалось поставить станкостроение на начало массового производства и достигнуть значительных конструктивных успехов».

Следует также отметить, что громадный рост производства оборудования для металлообработки в годы первой пятилетки в значительной степени носил восстановительный характер (как и весь промышленный подъем в 1920-е годы, а затем и в послевоенный период). Выпуск металлообрабатывающих станков в 1928 году составил 2 тыс. штук, что на порядок меньше, чем в 1916 году, и только по итогам первой пятилетки СССР приблизился к тем объемам производства оборудования для металлообработки, которые были достигнуты Российской империей в годы Первой мировой войны.

Подводя итог, надо сказать, что Э.Тери был совершенно прав. Российская империя уверенно шла к экономическому лидерству. У П.А.Столыпина были все основания говорить: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Это же хорошо понимал и кайзер Вильгельм II, который был убежден, что будущее принадлежит России. Образ убогой лапотной Российской империи ‒ не более, чем агитка, карикатура, которая однако почти за век стала настолько привычной, что и сегодня многими воспринимается как истинная картина.

Если уж СССР сумел к началу Второй мировой войны добиться положения одной из ведущих промышленных держав мира, то тем более были все основания рассчитывать на такое и даже лучшее положение у Российской империи, которая развивалась не только более успешно, но и более гармонично, без уничтожения и ограбления своего населения, при растущем уровне жизни.

Первая мировая война не остановила промышленное развитие России. В отличие от других воюющих стран, где промышленное производство сократилось на 20-40%, промышленность Российской империи росла и качественно совершенствовалась до самого ее конца (по советским данным объем промышленного производства в 1916 году превысил уровень 1913 года на 21,5%, причем за счет роста тяжелой промышленности). Подъем России остановила только национальная катастрофа, вызванная революцией и Гражданской войной, последовавшей в результате захвата власти большевиками.

Нередко приходится слышать, что жертвы коммунистического режима – Гражданской войны, неоднократных голодоморов, репрессий, коллективизации и индустриализации – окупились созданием могучей советской промышленности. Что большевики чуть ли не спасли Россию, потому что без них отсталая Российская империя была бы раздавлена гитлеровскими полчищами.

Не будем давать моральных оценок политике большевиков – применительно к далеким историческим событиям это выглядит не очень уместно и крайне напыщенно. Не будем даже акцентировать внимание на том, что без большевиков никакие гитлеровские полчища просто не появились бы. Дело даже не в этом.

Советская власть взвешена на весах истории и найдена очень легкой. Баланс потерь и приобретений, которые стали результатом установления власти большевиков, складывается не в их пользу. Без них дела в экономике России шли как минимум не хуже, а скорее даже лучше. Вопреки народной мудрости коммунисты взялись чинить то, что не сломалось. Жертвы большевизма элементарно не окупились его «достижениями».

Несомненно, переворот 1917 года был преступлением перед Россией и русским народом. Но если говорить о его долгосрочных экономических последствиях, нельзя не вспомнить еще и слова Талейрана: «Это больше, чем преступление: это ошибка».