Как Россия стала подлинно глобальной державой и почему не стоит этому радоваться

Сегодня самое время обсудить, что важнее для самих россиян: быть «главной угрозой западных демократий» или успешной региональной державой?

В декабре 2016 года я писал, что пора начать вспоминать президента Обаму, как самого удобного и комфортного лидера Западного мира, с которым России приходилось иметь дело. Тогда мы еще не представляли, насколько «Трамп из избирательной кампании» окажется «Трампом–президентом», не дающим журналистам и недели без очередной сенсации и скандала. Надежд на него в Москве была масса, а мечтаний о «новом мире» еще больше. Всего восемь месяцев назад из Москвы либеральный Запад выглядел «уходящим в прошлое реликтом девяностых-нулевых», на смену которому должен был прийти новый Запад Трампа и Ле Пен. Но все надежды, что Запад поменяется изнутри, и эти изменения нам понравятся, оказались настолько несостоятельными, что сейчас кажется забавным, что кто-то мог в это серьезно поверить. 

Что такое «новый Запад»? 

Начнем с приятного для Москвы — «единого Запада» нет, и вряд ли он сложится в ближайшее время. Конечно, это всего лишь утешение на фоне не реализовавшейся идеи Европы правых анти-либеральных партий, лидеры которых были бы готовы приезжать в Москву и без вопросов поставлять турбины в Крым. Запад, в том контексте, в котором мы привыкли его представлять, сейчас распался на три части: США, Западную Европу и Центрально-Восточную Европу. И это еще очень большое допущение. Оставляя вопрос санкций за скобками, начнем с США.  

Во-первых, нужно сразу забыть о предвыборной риторике Трампа и его сторонников: те решения, которые начинают воплощаться в реальность сейчас, это не часть какой-то большой стратегии — а комбинация эмоций и представлений о мире Трампа, реакции на них американского истеблишмента и внешнеполитической колеи, оставшейся от предыдущих администраций. Трамп, вопреки своим обещаниям заняться исключительно внутренней политикой, делает немало для пересмотра стратегии Обамы — ухода от политики «лидерства из-за спины» и многостороннего дипломатического урегулирования мировых конфликтов. Заявления Трампа о Северной Кореи и Венесуэле, а именно о возможности применения силы (скорее всего, скоро сюда добавится и Иран) — это возврат к Бушевской по духу доктрине «американского полицейского». Пусть Трамп мотивирует свои заявления и не заботой о «демократии», суть остается той же — США вновь начинают задавать повестку дня, и выглядит она сейчас крайне взрывоопасной. Более того, концепция мультиполярности, которую активно продвигала Москва, и которой по факту, мало что мог противопоставить Обама, при Трампе мало реализуема, ибо не вписывается в представление администрации Трампа о роли и образе США в мире. 

Трамп разделил Запад, на тех, кто ему рад (как, например, Польша), и тех, кто серьезно опасается за будущее либеральной демократии в мире (Франция, Германия и добрая половина стран ЕС). Со стороны может выглядеть, что Запад находится в кризисе, а Трамп все дальше отдаляет ЕС от США. Но стоит взглянуть на пропасть возникшую между США и Россией, чтобы понять, что расстояние от Вашингтона до Парижа или Берлина в разы меньше, чем от Вашингтона до Москвы или Москвы до Берлина. Более того, Трамп заставил Западную Европу проснуться от «пост-политического» сна и снова бороться за идеалы. 

Провалившаяся революция «правых сил» в Западной Европе, приход Макрона во Франции, невозможность прихода радикалов в Германии, гарантируют новый импульс в политике Старого Света.  Меркель, четко подметившая, что  на США при Трампе нельзя положиться, лучше всего описала ту повестку, с которой Западная Европа встретит конец 2010-х. Роль Берлина и Парижа будет возрастать не только в рамках европейского континента, но и в решении глобальных вопросов. Без активного участия США, защита либеральных ценностей целиком и полностью ложится на плечи стран, составляющих костяк ЕС. Тут нельзя не вспомнить про Великобританию, которая как ленивый кот, встала в дверях и уже второй год не может решиться куда ей идти.  Не стоит исключать, что Лондон в итоге никуда и не уйдет — как очень часто бывает в случае европейских демократий, найдется сложных компромисс, который только усилит европейское пространство. 

Остается Центрально-Восточная Европа, которая, пожалуй, изменилась больше других за последние несколько лет. Начиная с Венгрии, а теперь на порядок активнее в Польше, страны ЦВЕ уходят от традиционных канонов либеральной демократии, водворяя на знамя национальное видение политического и социального будущего региона.

Новые версии «особенной демократии», строящиеся прямо как по методичке Владислава Суркова, все больше и больше отдаляют ЦВЕ от Брюсселя.  Европейский Союз пока же, еще не разобрался, как бороться с таким девиантным поведением, но точка кипения уже не за горами.  Очень важно здесь отметить, что как бы венгры с поляками не хотели сделать свои национальные государства сувереннее, их готовность поставить на кон членство в ЕС пока крайне низка. 

Авторитарная волна, которая в той или иной мере трясет  весь Запад последние несколько лет, пробудила политику в чистом виде: гражданскую активность и интерес к политическим процессам. То, что казалось уже забыто в сытой Европе, вернулось на повестку, и гарантируют интересное время трансформации, которая на выходе приведет к обновленной версии ЕС, более современной и функциональной. 

Экономика не-Единого Запада

Трамп утопил идею подлинно единого экономического пространства Запада: Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП) уходит в стол под лозунги экономического эгоизма. Не то, чтобы это серьезно ударило по перспективам экономического роста в странах Европы и США, но приоритет национальных интересов а-ля Трамп над концепцией бОльшей экономической взаимозависимости гарантирует появление новых интересных вопросов на повестки взаимоотношений США и Европы. Чего только стоят нападки Трампа на Германию. 

Безусловно, большая перспектива остается у поставок сжиженного газа из США в Европы, что в особенности важно для ЦВЕ, но проблему объемов и дороговизны пока решить не удается, что в свою очередь гарантирует, что скорых результатов, влияющих на экономическую динамику в регионе, ждать не приходится. 

Опять же, как и все другие заявления Трампа по время предвыборной гонки, его экономическая программа сильно корректируется в соответствие с действительностью, что не может не сказаться на наиболее радикальных заявлениях. Поэтому все же, ждать выгодных для России изменений по этому направлению не стоит. Несмотря на желаемое, экономическая роль России горазда меньше ее политических амбиций и почти не выходит за рамки нефте-газовых рычагов влияния.  

Роль Москвы 

Россияне могут полноправно гордиться, именно Россия стала тем катализатором, который пробудил Запада и заставил его активно заняться собой, сходить в спортзал и обновить гардероб. О какой бы части Запада речь не шла, слово «Россия» сегодня имеет большое значение. В США, про «Россию», «русский след», «русских агентов» и «активные меры» не говорит только немой, Москва для Америки сегодня стала олицетворением наиболее неприятных политических феноменов, концентрацией антидемократического начала и вообще, супер-Ираном, у которого есть гора ядерного оружия. Можно с уверенностью утверждать, что сегодняшний антироссийский тренд в США и антиамериканзм в России переживут всех сегодняшних политиков и останутся в наследие следующему поколению политиков, кем бы они не были. И завидовать им не приходится. В Западной Европе, Москва потеряла практически всех друзей, сделав ставку на откровенных неудачников, и теперь придется приложить фантастические усилия, чтобы разуверить коллективную Меркель, что глава российского государства, как и все государство, живет в параллельной реальности.  Для ЦВЕ — пока Россия проводит такие учения как «Запад-2017», будет жить страх российской пропаганды, влияния и даже вторжения. 

Неважно насколько страхи о России соответствуют объективной реальности, возможностям России или ее планам.  Россия долго добивалась того, чтобы ее уважали, а еще лучше любили. С любовью пока уж точно не получается. Все по Макиавелли – «если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх». Никто сегодня уже не спорит глобальная ли держава Россия или региональная. Ее влияние на повестку Запада насколько грандиозно, что не признать глобальность России сегодня невозможно. Правда есть одно большое «но», плата за эту глобальность слишком высока. И, конечно же, в лучших традициях России, платить придется всем россиянам. 

Пожалуй, сегодня, как никогда ранее, самое время обсудить, что важнее для самих россиян: быть «главной угрозой западных демократий» или успешной региональной державой. Запрет на поставки турбин Siemens или новые инвестиции в развитие Сибири и Дальнего Востока. Обновленный бюджет НАТО или совместная борьба с терроризмом. Каким бы ни был ответ россиян, пока выбирать все же не приходится, выбор уже сделан, и жить с ним придется как минимум до 2024 года. Но меняться никогда не поздно. 

Антон Барбашин