Кошмар голода в царской России

На модерации Отложенный

 

 

С очередной сменой формации в России – стране с непредсказуемым прошлым, пролиты тонны чернил по поводу голода, постигшего СССР в тридцатые годы 20-го века и по окончании Великой Отечественной войны.

На основании этих фактов делается вывод о том, что если бы не Октябрьская революция, то и голода бы не было.

Давайте попробуем взглянуть объективно вглубь истории страны.

Известный исследователь голода – профессор В.Н Лешков насчитал, что с начала XI до конца XVI века на каждое столетие приходилось по 8 неурожаев.

Неурожаи повторялись через каждые 13 лет, вызывая иногда жестокий голод (особенно в 1024, 1070,1092, 1128, 1215, 1230—1231, 1279, 1309, 1332, 1422, 1442, 1512, 1553, 1557 и 1570годах).

Причины их были те же, как и в новейшее время: засуха, избыток дождей, ранние морозы, саранча и т. д.

 

В начале XVII столетия разразился страшный голод при Борисе Годунове в 1601и 1602 годах.

Вновь голод повторился в 1608 году.

Именно эти события и привели к воцарению первого и второго Лжедмитриев, польскому нашествию, ополчению под руководством Минина и Пожарского, и наконец, к воцарению на троне династии Романовых.

В общем, число неурожаев и голодовок в течение XVII, XVIII и XIX столетий увеличивается.

В XVIII столетии было 34 неурожая, а в течение XIX лишь до 1854 их было 35.

 

Интересно, что обычно одной из главных причин наступления голода являлось не всеобщее отсутствие продовольствия в стране, а отсутствие у крестьян, ведущих полунатуральное хозяйство, средств для покупки хлеба.

Когда в 1873 году страдала от голода левая сторона Поволжья — самаро-оренбургская, на правой стороне саратовской — был редкий урожай и хлеб не находил сбыта даже по низким ценам.

То же самое наблюдалось в 1884 году в Казанской губернии.

Когда казанские мужики питались всяческими суррогатами, на волжско-камских пристанях той же Казанской губернии гнили 1 720 000 четвертей хлеба.

 

То есть голод в дореволюционной России был всегда.

Сосредоточимся только на правлении Николая II , царя - мученика, в современной интерпретации.

 

Царь Николай II - Романов Николай Александрович был коронован на царство 18(30) мая 1894 г. и был отстранен от власти (подписал отречение) 2 (15) марта 1917 г.

 

Неурожайным годом был  1897  причем   в 17 губерниях.

Причины были различны: где-то засуха, где-то неблагоприятная зима, где-то нашествие насекомых-вредителей.

1898-м в 18 губерниях, преимущественно на Востоке и Юго-Востоке.

В 1897-98 годах голодало 27 миллионов человек.

В 1901 случились очередная засуха с пожарами и, как следствие, недород, от которого пострадали 24 губернии и области Империи.

 

Летом 1905 определился недород в среднечернозёмных, приволжских, заволжских и восточных губерниях, всего в семнадцати.

 

Зима 1906-07 оказалась необычно суровой, весна наступила поздно, урожай в результате был весьма неудовлетворителен в 19 губерниях.

 

1909-1910 годы дали необыкновенно обильный урожай, который принёс России значительные средства на внешнем рынке.

Последний «царский» неурожай случился в 1911, был отражением серьёзного общеевропейского неурожая на зерновые из-за засухи.

 

Отметим для себя, что все эти неурожаи не задевали страну целиком, продовольствия, в целом по стране, было в избытке.

Это позволяло вывозить хлеб за границу.

Однако на этой торговле наживалась лишь узкая группа помещиков и торговых капиталистов, а миллионы крестьян голодали.

Как же не хочется вспоминать об этом современным крикунам о том, что Россия кормила полмира.

 

На самом деле голод в царской России был настолько обыденным делом, что считался чем-то само собой разумеющимся.

И показателем тут служит не столько сам голод, сколько отношение к нему Николая II.

Николай долго противился принятию каких-либо мер для спасения голодающих.

Он искренне считал, что есть нечего только бездельникам, и категорически запрещал докладывать о голоде, когда он обедает.

Когда же честные люди в его окружении таки вынудили его к принятию мер, были они весьма своеобразны.

 

Казачьим частям было приказано не давать крестьянам покинуть деревни, чтобы пойти с сумой.

 

Поток голодающих был таким, что полиция и казаки не могли его удержать.

Для спасения ситуации в 90-х годах 19 века стали применяться продовольственные ссуды – но крестьянин обязан был отдать их с урожая осенью.

Если он не отдавал ссуду, то её, по принципу круговой поруки «вешали» на деревенскую общину.

А дальше как получится: могли разорить подчистую, забрав все как недоимки, могли собрать «всем миром» и отдать долг, могли молить местные власти простить ссуду.

 

Сейчас мало кто знает, что для того, чтобы получить хлеб, царское правительство принимало жёсткие конфискационные меры.

Например, экстренно увеличивало налоги в определенных районах, взыскивало недоимки, а то и просто изымало излишки силовым путём – полицейскими урядниками с отрядами казаков.

Основная тягота этих конфискационных мер ложилась на бедные слои населения.

Сельские богачи обычно откупались взятками.

 

Голодало именно крестьянство.

Города с развитыми товарно–денежными отношениями могли покупать хлеб, а как мы помним, его было почти всегда в избытке.

И весьма циничная фраза последней императрицы о том, что мальчишки на улицах Петербурга кричат о нехватке хлеба ради создания суматохи, все-таки имела под собой некоторое основание.

 

Причина постоянного голода была в общественно-экономическом устройстве царской России.

Без смены общественно-экономического устройства и способа управления задача избавления от голода была неразрешима.

Алчная свора во главе страны продолжала свой «голодный экспорт», набивая карманы золотом, за счет умерших от голода русских детей и блокировала любые попытки изменить ситуацию.

В экспорте зерна были заинтересована высшая элита страны и мощнейшее помещичье лобби из потомственных дворян, окончательно выродившихся к началу 20 века.

Их мало интересовало индустриальное развитие и технический прогресс.

Лично им для роскошной жизни вполне хватало золота от хлебного экспорта и продажи ресурсов страны.

Все это и привело царя – мученика к закономерному концу в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге.