Всякая ли власть от Бога?

Два вопроса волновали и в какой-то степени даже разделяли истинно-православных христиан в советскую эпоху. Первый: является ли Московская патриархия Митрополита — впоследствии Патриарха — Сергия (Страгородского) заблудшей, но всё же истинной и благодатной Матерью или же она — ложная, совершенно апостасийная мачеха? Второй: от Бога советская власть или нет?

Эти вопросы взаимосвязаны. Если советская власть не от Бога, тогда она от диавола, и те учреждения (в частности, Московская патриархия), которые связали с ней свою судьбу, войдя с ней в псевдо-симфонию, отпали от Бога и впали в руки диавола. А если советская власть от Бога, то Московская патриархия, если и отпала от Бога, то не из-за своего союза с богоборческой властью, а по каким-то другим причинам. В этой ситуации оппоненты Московской патриархии относили к причинам падения другие факторы: например, ересь, или раскол, или нарушение соборности Церкви, или узурпацию церковной власти её первоиерархом.

Лидеры первого поколения Русской Катакомбной Церкви обвиняли Московскую патриархию во всех этих нарушениях. Но со временем внимание катакомбных иерархов сосредоточилось почти исключительно на недопустимости антихристианского союза Московской патриархии с богоборческой властью. Они назвали этот союз «сергианством». Обвинение Московской патриархии в сергианстве требовало точного ответа на основополагающий вопрос: от Бога ли советская власть?

*

До 1917 года русские революционеры декларировали: «Царская власть не от Бога, потому что Бога нет». На это Церковь уверенно отвечала: «Бог есть и всякая власть от Бога» (Рим. 12.1). Но после 1917 года Церковь оказалась перед дилеммой: да, Бог есть и всякая власть от Бога, как говорит Апостол, но как относиться к новой власти, которая отрицает существование Бога и устранила власть Православных Царей, данную Богом? Разве может быть эта новая власть от Бога?

Церковное предание отвечало примерно так: всякая власть от Бога в том смысле, что Богом создан принцип иерархичности бытия, принцип подчинения низшего ранга творения высшему. Этот принцип властвует везде: и в природе — среди растений и животных, и в человеческом обществе. Вот в каком смысле цари, занимающие верх земной иерархической лестницы, поставлены Богом, и вот почему мы обязаны им подчиняться. Однако, над всеми земными царями стоит Царь Небесный, и если земной царь нарушает законы Царя Небесного, то мы уже не обязаны ему подчиняться. Более того, мы обязаны ему не подчиняться из-за нашей преданности Небесному Царю.

Далее, не всякий человек имеет право на власть в подлинном значении этого слова. Есть власть и есть анти-власть. Есть цари и есть тираны. Есть Христос и есть антихрист, власть которого, согласно Священному Писанию, — от диавола (Откр. 13.2). Анти-власть от Бога только в том смысле, что она попущена Богом как наказание за грехи наши.

Святые Отцы различали истинную монархию и тиранию. Так, св. Василий Великий пишет: «Тем отличается тиран от царя, что тиран всячески стремится к своей собственной выгоде, царь же доставляет пользу управляемым».

Христианин должен повиноваться монархической власти, если её законы не противоречат Закону Божию. Но повиноваться тирании ни в коем случае нельзя, потому что эта власть — не от Бога. Преп. Исидор Пелусиот пишет: «Если какой злодей-беззаконник восхитит сию власть, то не утверждаем, что поставлен Богом, но говорим, что попущено ему сие лукавство, как Фараону, и в таком случае нести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил иудеев».

Свв. Василий Великий и Григорий Богослов не признавали власти Юлиана Отступника и молились за его смерть. И молитва их была услышана… Свв. Отцы VIII века анафематствовали иконоборческих императоров Льва и Константина, и называли их «не царями, но тиранами».

В России тоже никто не оспаривал различия между законной властью от Бога и тиранической — не от Бога. Так, преп. Иосиф Волоцкий пишет: «Царь злочестивый, не заботящийся о своих подданных — не царь, но мучитель» (Просветитель, Слово 16). А власть «многомятежной толпы», по словам Иоанна Грозного, не признавалась настоящей властью. Когда англичане убили своего короля в 1649 году и объявили своё государство республикой, Московская Русь прервала все отношения с Англией, включая торговые. И это продолжалось до приезда Петра Великого в Лондон в 1698 году. В 1806 году Русская Церковь анафематствовала Наполеона, и Николай I так и не признал республиканской Франции…

В свете этих решений русских правителей и Русской Церкви, была ли необходимость анафематствовать большевиков, злейших врагов Церкви во всей Её истории, и отрицать законность их власти? Тем не менее, Поместный Собор Российской Церкви, во главе со Святейшим Патриархом Тихоном всё же анафематствовал большевиков в январе 1918 года и призвал православных никоим образом не подчиняться этим «изгоям рода человеческого».

Казалось бы, вот и конец дебатам о законности новой власти — советская власть не от Бога. К сожалению, действия Церкви в продолжение Собора и в последующие годы оказались непоследовательными. Насколько мне известно, только один иерарх буквально исполнил Указ Патриарха о непризнании советской власти — епископ Актарский Николай. Он ушёл в затвор в 1918 году и оставался в затворе до своей мученической кончины в 1939 году. Все остальные иерархи так или иначе искали modus vivendi с анти-властями, пытались быть гражданами Советского Союза, хотя и в ограниченном, относительном смысле.

Последовательность и ясность в этом вопросе, по Провидению Божию, внесли сами события: страшное и неумолимое гонение на Церковь, разрушение тысяч храмов и убийство миллионов православных. Особенно важным для прояснения взгляда на законность большевицкой власти было обновленческое движение. Поведение обновленцев показало всем истинным православным, что быть верным коммунистическому государству и одновременно быть верным Христу — невозможно. Те же, кто пытался совместить эти две «вещи несовместные», становились предателями и иудами.

Логика событий, логика коммунистической идеологии — «кто не с нами, тот против нас» — вынуждала лучших представителей церковной иерархии признать горькую правду: не может быть компромисса между Христом и Велиаром, нельзя служить Богу и Маммоне.

Следовательно, единственно возможным честным отношением Церкви к богоборческой власти была борьба, если не физическая, то духовная. Правы ли были большевики, называя такую борьбу «контрреволюцией»? В духовном смысле, да, эта борьба была направлена против революции, но физического сопротивления власти Церковь не оказывала и не хотела оказывать.

В своём Послании 1926 года, соловецкие епископы сделали ещё одну попытку определить возможности совмещения христианского образа жизни с советским. Они исходили из предпосылки, что — как в любом нормально м государстве — в СССР можно провести границу между сферами религии и политики. Однако же, большевики не признавали никаких границ, всё было для них политикой, не могло быть никакой частной религиозной жизни во всеобщем тоталитарном государстве. Предпосылка, что советское государство — нормальное, оказалась ложной. Это было совершенно новое, абсолютно ненормальное, апокалиптическое государство — коллективный антихрист…

*

Декларация Митрополита Сергия 1927 года рассеяла последние иллюзии. Сергий правильно понял и открыто объявил голую правду: сотрудничество Церкви с большевицким государством необходимо означает единство цели и единство чувства: «ваши радости — наши радости». Своей откровенностью Сергий оказал, как ни странно, большую услугу Церкви. Истинные христиане чувством уразумели, что Сергий совмещает несовместимое, что, конечно, их цели, горести и радости никак не могут соответствовать целям, горестям и радостям безбожного государства — они противоположны. Истинно православные отвергли Декларацию и ушли в катакомбы, то есть в жизнь, полную всяческих лишений, от дельную от государства и уповающую только на Провидение Божие.

Позицию катакомбников по отношению к советской власти помогут прояснить заявления двух лидеров Катакомбной Церкви 1930-х годов, священномучеников Димитрия (Любимова) Гдовского и Марка (Новосёлова).

По свидетельству Лидии Сикорской, священномученик Димитрий «не только не говорил о лояльности, но на одном допросе прямо сказал: ”Мы считаем, что Церковь не может быть лояльной власти, которая Её гонит, а советская власть, по моему разумению, именно гонит Церковь”». А на допросе 3 марта 1931 года он ещё откровеннее заявил: «Мы считаем, что советская власть, по религиозным соображениям, не является для нас государственной властью – такой, какой мы подчиниться можем. Для нас приемлема такая власть, о которой говорится в одном из наших документов, а именно, в записи беседы с митрополитом Сергием: “Властью называется иерархия, когда не только мне кто-то подчинён, а и я сам подчиняюсь выше меня стоящему, то есть всё это восходит к Богу как источнику всякой власти.” Иначе говоря, такой властью является помазанник Божий, монарх. Я признаю, что признание нами советской власти властью антихристовой должно было повлечь за собой для верующих, ориентирующихся на нас, невозможность участвовать в каких бы то ни было её начинаниях».

И действительно, следуя этому принципу, многие катакомбные христиане – вплоть до падения СССР – не участвовали в выборах, не работали в советских учреждениях, не посылали своих детей в советские школы, не брали паспорта, не платили налогов, не служили в красной армии, чтобы не «защищать завоевания Октября»… Конечно, эти люди были из ряда вон выходящими примерами христианского героизма – мучениками, исповедниками, не все катакомбники достигали таких высот самоотвержения ради Христа. Но идеал был принят всеми, даже теми, кто не мог его достичь, более слабыми братиями.

Ещё яснее высказывался на эту тему другой организатор церковных катакомб, священномученик Марк (Новосёлов): «…Я являлся недругом советской власти опять-таки в силу моих религиозных убеждений, поскольку советская власть является властью безбожной и даже богоборческой, я считаю, что, как христианин, не могу укреплять каким бы то ни было путем эту власть… К ней приложимо моление, которое при известных условиях заповедала нам Церковь для ежедневного употребления… Назначение этой формулы – просьба о свержении Богом неверной власти… Но эта формула не означает призыва к активным действиям верующих, а лишь призывает их к молению о свержении богогоотступной власти… Церковники репрессируются не за политическую контрреволюционную активность, а как носители неудобной идеологии… Единственный выход для Церкви в этих условиях – пассивное сопротивление, мученичество, но никак не активное сопротивление советской власти…»

Лидеры Катакомбной Церкви иногда выражались так, будто они признают советскую власть как власть, данную от Бога. Но если мы глубже вникнем в эту мысль, то поймём, что здесь имеется в виду власть, попущенная Богом как кара Его. Например, священномученик Агапит Киево-Печерской Лавры во время допроса сказал: «На советскую власть смотрю как на попущение Божие, хотя и считаю её властью от Бога, как на бич Божий. В наказание народа за его грехи».

Итак, в понимании Русской Катакомбной Церкви, советская власть исходит от Бога в том смысле, что это бич Божий, кара Божия, наказание Божие. Однако же наказание это совершается не Богом, а злыми ангелами, как во времена египетской казни. Злых ангелов нельзя считать Ангелами Божиими, а, называя вещи своими именами, нужно признать, что злые ангелы — власть от диавола. Как написал один катакомбник в 1977 году, «нам ни к чему маневрировать: нам нечего беречь, кроме Божьего. Ибо кесарево (если действительно признавать его за кесаря, а не фараона) всегда связано с угашением духа» (Русская Мысль, № 3134, 17 марта 1977 года).