Предательство церкви в 1917 году

Среди СМИ сейчас активно насаждается информация о гонениях, которые претерпевала РПЦ в годы большевистской власти. Однако трудно где-то услышать, чтобы церковь признала и покаялась за свое предательство императора, который сейчас услужливо причислен РПЦ к лику святых.

Глава синодального отдела по взаимоотношениям Русской православной церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин заявил, что верующие не должны останавливаться ни перед чем для защиты святых для себя вещей, в том числе и перед убийством.

«Я на самом деле считаю, что наши верующие в 1920-е годы, когда Ленин инициировал репрессии против них, должны были отвечать иначе, чем они отвечали. Они должны были отвечать всей силой оружия и силой народного сопротивления против большевиков. Нравственное дело, достойное поведения христианина, – уничтожить как можно больше большевиков, чтобы отстоять вещи, которые для христианина являются святыми, и свергнуть большевистскую власть», – цитирует «Интерфакс» заявление Чаплина, выступавшего на встрече со студентами факультета телевидения МГУ.

Тут есть маааленький нюанс.

Примерно в те же годы (с 1926 по 1929-ый) в Мексике происходили события, похожие на события в России.

Пришедшее к власти социалистическое правительство запретило богослужения, закрыло церкви и начало попов немножко раскулачивать, бороться с опиумом для народа советскими методами.

В то же самое время, замечу. Результат? Движение кристерос, когда с криками «Вставайте, добрые католики!» десятки тысяч крестьян стали собираться в огромные армии, со священниками во главе, с крестами, с молитвами, со слезами религиозной экзальтации.

Плакали, но на правительственные пушки шли. «Умрем, а Христа в обиду не дадим!».

Сто тысяч человек перебили, сто тысяч, социалистов под молитвы заживо жгли, толпами. В итоге социалисты от церкви отступили, поняв, что мексиканского католического человека лучше не трогать, что бог для мексиканцев реально важен.

В России же… в эти же годы… русские православные люди… сдавали попов еврейским чекистам с песнями и плясками. С хохотом.

Храмы зачастую обносили еще до появления реквизиционных комиссий.

Отдельным, особо выдающимся священникам благодарная паства вбивала гвозди в головы, без всяких чекистов.

 Глум стоял страшный.

 Как правильно сказал Розанов, «Святая Русь слиняла за три дня», никаких кристерос даже близко не было.

Потому что к 1917-ому году православие находилось в страшнейшем идейном кризисе и нахрен никому не было нужно, включая даже самых простых и бесхитростных людей.

Да и еще служило филиалом левых партий, активно участвуя в подрывной работе против Царя.

Который, как бы, помазанник божий, на минуточку.

Ни веры, ни идеи, ни элементарной совести у православия к 17-ому году не было, его ненавидели вот реально все.

И это после трех лет мировой войны, обычно способствующей мыслям о боге.

И 1917-ый год, со всеми его пытками, зверствами и всем таким прочим, на самом деле ПРАВОСЛАВИЕ СПАС, позволил не отвечать на давно назревший ВООБЩЕ У ВСЕХ вопрос «Ребята, а кто вы такие и нахрена вы нужны?».

То, что писали церковники сразу после Февраля и восстановления Патриаршества — это такой верх бесстыдства, что даже последовавшие затем мучения от большевиков его не смыли.

Первое после свержения монархии заседание Святейшего Синода под председательством митрополита Киевского Владимира состоялось 4 марта. От лица Временного правительства Владимир Львов объявил на нем о предоставлении Церкви свободы от опеки государства.

Члены Синода (за исключением отсутствовавшего митрополита Питирима) выразили искреннюю радость по поводу наступления новой эры в жизни Церкви.

В частности, архиепископ Новгородский Арсений говорил о появлении перед Российской Церковью больших перспектив, открывшихся после того, как «революция дала нам (Церкви) свободу от цезарепапизма».

Тогда же из зала заседаний Синода по инициативе обер-прокурора было вынесено царское кресло, которое в глазах иерархов являлось «символом цезарепапизма в Церкви Русской».

Знаменательно, что вынести его обер-прокурору помог член Синода митрополит Владимир.

Кресло было решено передать в музей.

На следующий день Синод распорядился, чтобы во всех церквах Петроградской епархии многолетие царствующему дому «отныне не провозглашалось»…

Во всех храмах империи совершались молебны с возглашением многолетия «Богохранимой державе Российской и благоверному Временному правительству ея».

9 марта Синод обратился с посланием «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий».

Послание начиналось так: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни.

Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ея новом пути».

Тем самым фактически Синод признал государственный переворот правомочным и официально провозгласил начало новой государственной жизни России, а революционные события объявил как свершившуюся «волю Божию». (Интересно в этой связи отметить: профессор Петроградской духовной академии Борис Титлинов считал, что это послание «благословило свободную Россию», а генерал Антон Деникин полагал, что тем самым Синод «санкционировал совершившийся переворот».)

В связи с изменившейся формой государственной власти Православная Церковь была поставлена перед необходимостью отражения этого события в богослужебных текстах.

В связи с этим перед Церковью встал вопрос: как и какую государственную власть следует поминать в церковных молитвах.

Впервые этот вопрос Синод рассматривал 7 марта 1917 г. Его решением синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Финляндского Сергия поручалось произвести изменения в богослужебных чинах и молитвах в связи с происшедшей переменой в государственном управлении.

Но, не дожидаясь решения этой комиссии, Синод издал определение, по которому всему российскому духовенству предписывалось «во всех случаях за богослужениями вместо поминовения царствовавшего дома возносить моление «о богохранимой державе Российской и благоверном Временном правительстве ея».

Таким образом, именно высшее российское духовенство внесло нововведения в содержание богослужебных книг, изменив церковно-монархическое учение о государственной власти.

И это несмотря на то, что оно исторически утвердилось в богослужебных книгах Русской Церкви и до марта 1917 г. было созвучно державной триединой формуле «За Веру, Царя и Отечество».

То есть, никому ненужная пятая нога российского общества в критический момент повела себя еще и как сборище отпетых, отъетых сволочей, предав помазанника Божьего.

Неудивительно, что про РПЦ все всё понимали, и в грандиозной Гражданской войне о попах предпочли забыть.

Неудивительно, что оказавшись ненужными предателями, попы восприняли большевистские мучения с почти что радостью.

Мучения сняли все вопросы.

Спасли православие от бесчестия, в которое оно само себя ввергло.

Оно на этих мучениях до сих пор живет, тыкая советскими мучениками в лицо всякому, кто пытается выяснить, а что здесь вообще делают все эти бородатые люди в золотых женских платьях. «Вы большевик! Такие как вы нас убивали! А весь народ на это безмолвно смотрел! Гм… да… ладно, неважно, проехали».

Хотите посмотреть на реальное всенародное христианское сопротивление — смотрите кристерос.

Насмерть за Христа стояли. Насмерть.

Хотите смешную, но поучительную историю спекулянтов, которые сначала проспекулировали Царя (пупсики вопрос начали поднимать аж с 1905-го года, «Дорогой Абрам, наконец-то я нашел время и место потребовать восстановления патриаршества. Государственная измена? Не, не слышал»), а затем и свои жизни — смотрите историю РПЦ.

Чаплин может спекулировать что угодно, но к 20-ым годам РПЦ в России ненавидели ВСЕ, и только большевистские художества эту ненависть микшировали.

Но мы-то не большевики.

Мы русские и мы, господин Чаплин, помним, как повела себя ваша церковь в критический для нации момент.

И мы этого не забудем, и мы этого не простим.

Егор Просвирнин

<!--[CDATA[<noindex-->]]&gt;<!--[CDATA[<noindex-->]]&gt;