Религия в постсекулярном мире

Оптимистические чаяния многих светских мыслителей о постепенном вымирание религии в современном прогрессивном обществе, кажется, разбиваются о действительность, в которой мир является «таким же яростно религиозным, каким был всегда» /Питер Бергер/. Происходит это за счет с одной стороны усиления и социальной активизации /прозелитизма/ протестантского евангелизма, а с другой – наступления фундаменталистского ислама. Ранее, оптимизм давал очевидный факт XX столетия - мощное развитие процесса секуляризации и его следствия - отделение Церкви от государства, приватизация религии и постепенный упадок самой религии.
Полемика о роли и значении религиозного фактора в современном мире проходит в двух плоскостях: 1/ речь идет о “возвращении” религии; 2/ с точки зрения ее устойчивого, хотя и измененного присутствия в условиях современности.

Постсекуляризм — это один из трех возможных ответов на вопрос о том, как реально выстроить соотношение политики и религии в рамках политической философии. Первый ответ вроде бы очевиден - современные общества должны руководствоваться независимой политической этикой, а религию следует держать в стороне, в сфере приватного, что с неизбежность приведёт к социальному затуханию и отмиранию религии. Однако это не происходит. Согласно второму, мультикультуралистскому, ответу, религиозные традиции и групповые идентичности, которые они формируют, не могут быть полностью исключены из публичной сферы, а, следовательно, необходимо выработать нормы институциональной автономии как нерелигиозной, так и религиозной идентификации культурных общностей /размытый и слабо работающий в действительности принцип толерантности служит ярким свидетельство ошибочности мирного сосуществования “всех во всём” – культурный и моральный релятивизм/. Третий подход стремится найти альтернативу эксцессам двух первых, за счет постсекулярной интерпретации соотношения религии и политической современности. Для этого подхода важнейшим понятием является - универсализм. Речь идет о том, что нам не надо отказываться от идеи универсализма перед лицом множественности моральных представлений и верований; вместо этого согласие относительно «принципов, действенных для всех», возникает в процессе коммуникации и совместного обсуждения, а эти принципы в свою очередь, могут быть плодом процесса взаимного обучения и общего согласия. Речь идет о принципиальной диалогичности современного информационного пространства. Думаю, что Интернет в этом процессе сыграет свою ключевую и архиважную роль /правда, если его не задушат и не возьмут под контроль. Здесь диалогом не пахнет/. При этом, нам и не нужно утверждать значимость моральных, этических принципов за счёт отсылки к некому трансцендентному референту /Абсолюту/, поскольку мы сами в процессе взаимного обсуждения можем прейти с очевидностью к этому утверждению. На мой взгляд, это попахивает утопией, поскольку диалогичность мыслится исключительно в рамках конституционного демократического государства. Суть здесь в утверждении, что не только религиозных граждан следует просить переводить свои высказывания на язык секулярного публичного дискурса, но и нерелигиозные граждане должны вносить свой вклад, а именно — умерять свои секуляристские устремления. Только в этом случае можно обеспечить равные условия для коммуникации и возможность взаимопонимания. Но разве это РЕАЛЬНО.

Дело в том, что религиозный гражданин живет в мире, который не укладывается в пределы данности, и что только благодаря своей жизни «в свете веры» он обретает точку зрения на мир, общество и политику, которая может серьезно отличаться от нерелигиозной, секулярной позиции. Более того, религиозное мышление, как и вербализации этого мышления, зачастую не имеют ничего общего с нормативными позициями /в этическом и общественном смысле/, которые в свою очередь присутствуют в секулярном мышлении.
На самом деле, религия никогда не уходила и не уйдет из жизни человечества. Дело в том, что современное постметафизическое и пострациональное сознание само апеллирует к религиообразной аргументации своих идей и теорий. С другой стороны, современный человек уже не ищет того опыта который даётся в пространстве организованной религии.
При этом даже религиозный /на современный манер/ человек попадает в парадоксальную ситуацию. Как известно, религиозный опыт и практика не могут считаться произвольными феноменами. Они укоренены в традиции и в совокупном теле — в Церкви. Они являются индивидуальными переживаниями, но эти индивидуальные переживания становятся возможными в особом контексте и в соответствии с неким кодексом, определяющим соответствующие подготовительные этапы. Коль скоро мы всерьез принимаем антропологическую реальность мистического опыта и духовной практики, мы неизбежно должны пересмотреть классическую антропологическую парадигму, согласно которой человек является автономным, само-центрированным субъектом.
Либеральные подходы к субъекту и весь современный западный политический мейнстрим оказываются несовместимыми с этим пониманием и даже ему враждебными; они являются откровенным свидетельством самодостаточного гуманизма, который не оставляет в современном мире места для религии. Следовательно утопические идеи приведённые выше просто не будут работать оставаясь по сути тем чем они и являются – Утопиями.