Рассказ очевидца. Исполняется 50 лет эвакуации советских женщин и детей из Китая

Заранее прошу у читателей прощения: спустя 50 лет вполне возможно, что некоторые моменты этих событий давно минувших дней в мелочах могли исказиться в памяти. К тому же следует учитывать мой тогда совсем юный возраст: только пошёл в первый класс. Но в целом картина до сих пор стоит перед глазами, поэтому постараюсь максимально объективно изложить.

Немногие знают, что тогда происходило, можете ознакомиться: http://www.diplomatbrezhnev.ru/downl_5.html  или  https://www.proza.ru/2013/06/13/1598 

Мой отец тогда работал в  Пекине в торгпредстве. Соответственно, мы с мамой имели статус членов семьи.

Началось безумие в январе 1967-го. К нашему забору подогнали машины-ретрансляторы, окружённые приличной возбуждённой толпой фанатиков Мао Цзэдуна. Мы жили довольно далеко от ограды, но было хорошо слышно, что динамики мощные. Что именно из них орали, разобрать было трудно, хотя очевидно, что на ломаном русском языке. Мы поначалу не  очень-то испугались, думали — ну поорут и разойдутся. Но ошиблись. Динамики голосили всю ночь, не давая спать. На следующее утро ничего не изменилось, тише не стало. Всем детям было настрого запрещено приближаться к изгороди, гулять только во дворах рядом с домом. По разговорам родителей стало понятно, что хунвейбины (не скоро я научился правильно выговаривать это слово)  расходиться не собираются. Наоборот, их  количество нарастало, а полиция не предпринимала ни малейших попыток обуздать ситуацию. Напряжение росло, вопли из динамиков не прекращались уже около двух недель. В здании рядом с въездом на территорию стали бить окна, кидая булыжники из-за ограды. По-моему, наши додумались выставить в окнах портреты Мао Цзэдуна, и больше камни уже не летели. Огромная толпа бесновалась, выкрикивая лозунги и  проклятия, размахивая красными книжечками-цитатниками мыслей великого кормчего и тряся кулаками в нашу сторону.  Руководство всерьёз начало опасаться проникновения хунвейбинов внутрь, страшно подумать, что бы тогда произошло… И в один из дней с работы пришёл отец и сказал собираться — принято решение всех членов семей совколонии срочно эвакуировать в  Москву. Мы выезжали с первой группой. Отец оставался работать. Мама заплакала, я ничего не понимал, впереди — полная неизвестность: доберёмся ли? И что будет с отцом?

Подогнали несколько автобусов. Мы расположились на сиденьях, рядом находились и мои одноклассники с  мамами. Все окна задёрнуты плотными занавесками, включая заднее. Как разъяснили сопровождавшие нас дипломаты, в случае попадания камня в окно осколки не будут травмировать. Нам было строго указано — ни в коем случае не пытаться выглядывать за шторки, не провоцировать. Когда автобусы выехали с территории за  ворота, их окружила огромная толпа ревущих китайцев, не давая проехать.

Мы  смотрели со своих мест через водительское окно. Вот тут стало по-настоящему страшно. Начали кидать в окна какими-то ёмкостями с краской или чернилами. Было залеплено всё, кроме стекла водителя. Сколько мы простояли — не помню, но, наконец, начали медленно двигаться через людское окружение. Когда вырвались и  разогнались, по салону прошёл дружный вздох облегчения. Как оказалось — рано.

У аэропорта и внутри здания тоже что-то было,  но запомнить не  смог. Запамятовал и выход из здания на лётное поле, то ли везли автобусами, то  ли пешком добирались до самолёта. Зато запечатлелась картина: к автобусу (или самолёту) был создан длинный, шириной метр-полтора проход из сцепившихся локтями дипломатов из соцстран, которые оттесняли толпу орущих хунвейбинов от  нас, проходивших по живому тоннелю. Нас сразу предупредили, что идти надо пополам согнувшись, прикрыв лица ладонями, ни в коем случае не поднимать голову и не смотреть по сторонам, только себе под ноги. В случае ударов — не отвечать:  разорвут всех! Учитывая невысокий средний рост китайцев, гнуться пришлось даже детям. Китайцы бросались на живую изгородь, пытаясь сквозь плечи помогающих нам людей кулаками достать до наших голов. К счастью, обошлось без травм, насколько мне известно. Несмотря на ужас в глазах, никто не плакал… Хотя детей было предостаточно.

Самолёт стоял под парами, готовый к взлёту. Мы взобрались по трапу, нас встречали бортпроводницы (или скорее бортпроводники) и сразу рассаживали по местам. Как только за последним вошедшим задраили дверь, лайнер практически сразу пошёл на взлёт. Когда шасси оторвалось от земли, сначала раздался одиночный всхлип, а затем заплакали почти  все женщины и дети: мы буквально улетали от смерти!

Полёт проходил с  промежуточными посадками в нескольких городах, по-моему, это были Иркутск, Томск и Омск. Вспоминаю с восторгом, как нас встречали на родине! Мороз 30 градусов (февраль всё же), прямо у трапа толпа ликующих людей с русскими лицами, живые цветы (представляете?), поцелуи совершенно незнакомых женщин, слёзы искренней радости на глазах. Наверное, даже нашу сборную так не  встречали…

После первой же посадки нас разместили в гостинице и дали отдохнуть: все были крайне измотаны бессонными ночами и нервным перенапряжением.

В Москве встреча в  точности повторилась, за исключением присутствия телевизионных камер, встречающих родственников и нормальной температуры на улице. Уже дома было забавно увидеть в новостях по телевизору отвечающую на вопросы корреспондента девочку из моего класса.

Тревога за отца продолжалась. Он проработал ещё несколько месяцев и благополучно вернулся на  родину.

За всю жизнь мама так и не смогла говорить о пережитом: сразу душили слёзы.