Проигранный суд Михаила Бекетова

История с Бекетовым ужасна. Я до сих пор не могу понять ее даже с позиций рациональности, не говоря уже о морально-нравственных аспектах. Как вообще могло произойти такое? Человек изувечен и не может говорить. В этом состоянии его привозят в суд. Еще никто до конца не уверен, что местная власть к его избиению не имеет никакого отношения, это еще просто не доказано. И при этом местная власть в лице своего главного начальника судится с Бекетовым, подает иск (!) и выигрывает дело в суде у тяжелого инвалида, обвиняя его в клевете на эту власть. Дурдом!

Почему Стрельченко не отозвал свой иск, а продолжал так уперто судиться? Почему местный суд утвердил этот иск, проголосовал за него? Ведь это же мощный удар по всем нормальным людям, которые ждут от наших судов адекватных решений! Ведь такое судебное решение не поддается никакому разумному объяснению. Ведь это как очередной ответ всем, кто еще надеется на расследование дела Бекетова: никакого расследования не будет! По-прежнему ждете, что виновные будут установлены? Они установлены не будут!

Человека изувечили и признали виновным. Фактически в том, что он изувечен. Наверное, он сам себя изувечил за собственную клевету. Вот сиди теперь в своем инвалидном кресле, молчи и не рыпайся. Тем более, что ни говорить, ни рыпаться он теперь физически не может. Фактически прозвучало: заткнись, инвалид!

Конечно, все это находится в тесной связи с делом Кашина. Стиль тот же. Мало того, незадолго до этого сильно избили и проломили череп активисту движения в защиту Химкинского леса Константину Фетисову. Он не журналист, поэтому шума меньше. В отличие от Кашина не существует такого профессионального сообщества, которое могло бы так подняться на защиту Фетисова. Не знаю, одни ли и те же это люди сделали. Но когда сначала калечат Бекетова, потом избивают Фетисова, а потом и страшно увечат Кашина, как-то все выстраивается в одну линию. Можно вспомнить еще о смерти от побоев верстальщика газеты "Гражданское согласие" Сергея Протазанова, готовившего к выпуску номер о нарушениях на выборах главы химкинской администрации. Пострадали от нападений химкинский журналист Анатолий Юров, общественные активисты Альберт Пчелинцев, Александр Парфенов и Виталий Капытцев. На уровне здравого смысла линия Химок в расследовании должна быть как минимум одной из основных. И в этой связи суд Стрельченко против Бекетова тем более не укладывается в мозгах. Что ж, пусть это останется на их совести.

Кашин – журналист, конечно, суперактивный. А помимо журналистики еще и активный блогер. Будучи человеком эмоциональным, не всегда выбирая слова, он, конечно же, мог по периметру еще очень со многими поссориться. Поэтому не хотелось бы уводить следствие в какую-то одну сторону. Конечно, надо принимать во внимание и бытовые версии. Но в то же время мы все, не первый день живя на белом свете, прекрасно понимаем, что дело не в том, что он у кого-то отбил девушку. На уровне здравого смысла я нисколько не сомневаюсь, что преступление связано с его профессиональной деятельностью. И первое, что приходит в голову – Химки, а также его ссора с губернатором Турчаком и угрозы, опубликованные на сайте «Молодой Гвардии». Все эти версии следствие обязано принимать во внимание и отрабатывать. К тому же, президент высказался, что никакие имена и должностные уровни не могут служить защитой в этом деле. Как и ни в каком другом, впрочем. Казалось бы.

Конечно, нет никаких оснований полагать, что в нападении на Кашина виноват Турчак. Но расследовать эту линию нужно. Потому что это за манера со стороны высшего должностного лица и руководителя региона – угрожать человеку?

Как иначе можно воспринять его слова, если не как угрозу в том числе и физической расправы? И почему угрозы появляются на сайте молодежного проправительственного движения? Журналисты – предатели и будут наказаны. Что за это бандитский набор слов? Это означает, что журналистов жизнь накажет? Или что они будут избиты железной палкой? Сегодня этот вопрос очень уместен. Не надо удивляться, если попадаешь под подозрение после того, как излагаешь такие мысли. А все эти ребята несомненно должны попасть под подозрение.

Депутат Борис Резник предложил приравнять журналистов к государственным деятелям. То есть, наказывать за преступления против журналистов так же, как и за преступления против государственных деятелей. У меня к такой инициативе отношение двойственное.

С одной стороны, у предложения есть и негативная сторона. Нельзя выделять журналистский цех из общества. Если человек собирается стать журналистом, он должен знать, на что идет. Он идет служить обществу, и он попадает в зону риска. За это получает публичность и общественное признание, если такой смелый. А если не смелый, то лучше сменить профессию. Хотя и в журналистике есть много отдельных областей, где особой смелости не требуется. Знай себе, нахваливай, хлопай в ладоши, вручай призы – будешь любим, обласкан и никаких угроз. Но если занимаешься острыми расследованиями, будь любезен – соответствуй. И не рассчитывай на то, что тебя будут все на свете защищать и охранять.

Общество не любит, когда из него кого-то выделяют, а между обществом и журналистским цехом отношения должны быть предельно близкие и доверительные, иначе журналисты не смогут работать. Сейчас, кстати, эти отношения оставляют желать лучшего. Журналистская профессия в последние годы в значительной степени дискриминирована. И власть сыграла в этой дискриминации не последнюю роль.

Но, с другой стороны, обществу надо объяснять, что журналисты охраняют себя не потому, что хотят выделиться на особых условиях. Люди возмущаются, мол, что это такое – избили журналиста и сразу же подняли такой вой. А вот изобьют монтера или вахтера, никакого крика. Но различие в следующем – жизнь и здоровье монтера или вахтера, естественно, не менее ценны, чем здоровье журналиста. Но избивают их не за профессию. А журналиста калечат за то, что он – журналист. И чтобы журналисты могли служить обществу, они должны быть хоть в какой-то мере защищены. Иначе их будут просто вырезать, истреблять и отстреливать. Журналист такой же человек, как и остальные. Не вооружен и ходит без охраны. Он идет на работу, возвращается в свой темный подъезд, отводит ребенка в детский сад или школу, и он абсолютно уязвим. Как же он будет освещать для общества темные стороны жизни?

Конечно, если я, журналист, подерусь с кем-то в пьяном виде и мне сломают нос, это уже мои проблемы. Речь идет о нападениях в связи с профессиональной деятельностью. Это необязательно только задания редакции. Журналист – фигура публичная, он может давать кому-то интервью, где-то выступать, высказываться на общественно важные темы. Безусловно, нужно четко отличать его общественную деятельность от бытовых конфликтов.

Ужесточение наказания само по себе еще не ведет к неотвратимости наказания. Но оно показывает обществу, власти и не в последнюю очередь правоохранительным органам важность этой профессии для общества. Важность не меньшую, чем работа государственных деятелей. И для того, чтобы это имелось ввиду, такую меру я считаю оправданной.