Страна несбывшихся единорогов: почему в России все еще нет эффективной среды для стартап

Мы должны научиться превращать недостатки страны в преимущества и перестать варить компот в непомытой от борща кастрюле.

В России пик игр в Стивов Джобсов и Марков Цукербергов пришелся на 2012-2013 годы. Эпоха встреч стартапов, красочных презентаций, насыщенная жизнь в коворкинге на деньги инвестора — все это закончилось падением российского венчурного рынка в 2015-м вместе с уходом из России венчурных фондов на более понятные рынки, за рубеж. «Стартап-вечеринки» сменились «похмельем».  Подводя печальные итоги, кто-то пожимал плечами: Россия и венчурный рынок, возможно, несовместимы. В чем дело? Почему в России не стали рождаться  «единороги» (компании с оценкой более $1 млрд,  еще не прекратившие быстрый рост и не вышедшие на IPO)? На эти вопросы обычно отвечали: «инвестклимат», «государственное регулирование», «право собственности», «патентование», «нет культуры предпринимательства», «госкапитализм», «географическое расположение и климат», «исконно русская лень»… За прошедшие полгода я объездил многие венчурные регионы — в США,  на Ближнем Востоке,  в Юго-Восточной Азии, побывал в Израиле, в Турции, в Китае. И, видя развитие стартапов в этих инновационных экосистемах, я думаю, что «единороги» все еще могут водиться и в России.

Комплекс «Новой Кремниевой долины» есть у каждой страны. Почти всегда он вырастает в один сценарий. Строятся офисы для компаний и стартапов «как в долине», коворкинги «как в долине», проводятся мероприятия «как в долине». Но потом оказывается, что инновации не получаются, «единороги» не растут. Это чем-то напоминает «инновационный карго-культ». Точно так же после Второй мировой войны жители островов в Тихом океане, где базировались союзники, еще несколько десятилетий строили аэродромы и самолеты из соломы и дерева, ждали приземления настоящих самолетов «белых богов» с едой и другими благами цивилизации.

«Новую Кремниевую долину» в каждой стране не строил только ленивый, но ее успех  повторить практически никому не удалось (даже тем, кто пытался это делать в других регионах США). Почему? И что нужно для того, чтобы в России сложилась эффективная среда для  стартапов?

Перестать копировать

Во-первых, оказывается, скопировать Кремниевую долину нельзя, можно лишь построить свою собственную — с учетом географических, экономических, юридических и культурных особенностей.  Каждый успешный проект по развитию инновационной инфраструктуры успешен благодаря уникальному набору факторов. Это хорошо видно на примерах Китая и Японии.

В Китае, например (между прочим, как и в России), корпорации мало покупают перспективные стартапы. Проблема? Проблема. Китай смог убедить гигантов инвестировать в стартапы через корпоративные акселераторы и собственные фонды. Так, на вопрос о количестве проинвестированных стартапов за последние два года представитель Tenscent (известный мессенджер WeChat с 700 млн пользователей и почтовый сервис QQ с 200 млн пользователей) назвал сотню проектов, которые после поддержки компанией были отобраны в корпоративный акселератор. Так Китай осознанно пошел другим путем, чем Кремниевая долина.  В США  акселераторы дают только доступ к капиталу и обеспечивают рост стартапа за счет «прокачки»знаний и компетенций. Китайские акселераторы дают доступ к ресурсам компании и рабочие места в коворкингах.  Тот же  Tenscent дает доступ проинвестированным стартапам к своему магазину приложений без очереди и со скидкой. При этом корпорация только поощряет внутреннюю конкуренцию стартапов  - в корпоративных  акселераторах  побеждают действительно лучшие.

В Японии, кажется на первый взгляд, вообще инновациям быть не суждено. Традиционная культура не дает возможности молодым предпринимателям добиваться успеха, не пройдя определенный путь и не достигнув определенного возраста. Японцы-родители никогда не пожелают сыну или дочери променять работу в большой корпорации на стартап. Человек, приходивший работать в корпорацию, в большинстве случаев оставался там работать до пенсии. Все это – наследие пожизненного найма, который сотнями лет существовал в стране и человек. Но Япония смогла учесть эту особенность и по-своему «раскачать» инновации. Венчурные фонды в 80% случаев созданы корпорациями (в США же 80% венчурного капитала идет от независимых фондов), коворкинги и акселераторы создаются исключительно на базе компаний. Такое устройство экосистемы снимает культурные преграды и одновременно позволяет корпорациям расти, создавая новые технологии.

Настроить тайминг

Мы должны научиться  превращать недостатки страны в преимущества, в умение сравнивать себя не с далекой страной за Атлантикой, а с самими собой в прошлом. Но не менее важно настроиться ждать не пять лет (а именно спустя столько времени слышится вопрос: «Ну и где эта ваша хваленая русская Кремниевая долина?», после чего даже правильные и полезные инициативы загибаются на корню), а засекать таймер минимум на двадцатилетие.

И вообще найти себя.

Стабильной экосистемы инноваций не получится, если не строить ее на сильных компетенциях. Сингапур взлетел с финтех-стартапами благодаря тому, что уже был признанным финансовым центром Юго-восточной Азии. Сиэтл силен в разработке софтверных решений из-за того, что именно здесь расположились офисы Amazon   и Microsoft, в которые стекались  IT-специалисты. Лондон, мировая столица моды, известен fashion-стартапами. В Тель-Авиве много стартапов в области кибербезопасности и сетевых решений. Они основаны на новейших разработках израильской армии.

Нам тоже нужно изучить себя и сделать ставку на исторически сильные стороны.

Можно сколько угодно строить кластеры каких угодно технологий, но если в России уже есть программисты, которые выигрывают международные олимпиады, то, очевидно, именно это нужно использовать как козырь.  

Сделать из талантов предпринимателей

На ежегодной выставке по кибербезопасности Cybertech в Тель-Авиве (раз уж мы начали про Израиль) предприниматели заканчивают питч фразой о себе: «служил в подразделении 8200».  И это «знак качества» для инвесторов: предприниматель был в элитном подразделении и прошел   серьезную  подготовку,научился ежедневно принимать судьбоносные решения в условиях стресса и состоянии полной неопределенности. Не это ли нужно основателям новых компаний?

Ежегодные победы российских студентов технических вузов на международных соревнованиях по программированию – такой же «знак качества» для инвесторов в России: прошлый опыт человека повлияет на будущий успех стартапа.  Но, к сожалению, к предпринимательскому опыту такие достижения не релевантны.  В этом году я был в Тайланде, когда в стране проходил финал международного конкурса программистов. Я поселился в гостинице, где жили команды из разных стран. Как и ожидалось, эти ребята, победители международных олимпиад, —  интроверты, далекие от бизнеса и предпринимательства. Можно ли в них инвестировать? Никогда. Можно ли сделать из них членов команды будущего звездного стартапа? Обязательно! Нам нужно понять, что талант может и должен быть основой экосистемы ( тем более Россия все еще находится на втором месте после долины по уровню талантов в глобальном рейтинге стартап-экосистем), но без передачи им предпринимательских навыков никуда.   

Не отказываться от госинвестиций

Если мы хотим, чтобы в России рождались действительно прорывные идеи, а не очередной интернет-сервис или приложение для поиска покемонов, то без поддержки государства тут не обойтись. Поэтому в сказки про «токсичность» любых государственных денег верят только немногие создатели будущих «кентавров» (так на сленге венчурных инвесторов говорят о компаниях с капитализацией в сотни миллионов долларов). Те, кто растит «единорогов», с ними не согласны. Мир не увидел был Tesla, если бы когда-то Илон Маск не получил $465 млн от американского правительства в виде низкопроцентного займа.

Даже в момент зарождения Кремниевой долины и ее дальнейшего процветания (хотя о ней  обычно говорят как о развившейся исключительно в результате частных инициатив) американское правительство сыграло важную роль. Первые десять лет компании, создаваемые выпускниками Стэнфорда, работали по государственным контрактам, разрабатывая военные технологии для ведения холодной войны. А с 1960-х годов  множество компаний, занимающихся полупроводниками в Кремниевой долине, занимались производством спутников и баллистических ракет. И только потом  на смену госзаказам пришли частные проекты и предпринимательская инициатива.

В США государство лишь не так давно стало сокращать финансирование программ поддержки инновационного предпринимательства. На своем пике государственных инвестиций в инновационные проекты составляли 2% от ВВП США. В 2015 году объем составил всего 0,69% от ВВП, — это самый низкий показатель начиная с  1958 года (год создания DARPA, агентства Министерства обороны США, ответственного за разработку новых технологий для использования в  армии).

Китай же в попытке догнать и перегнать долину дошел до того, что субсидирует частные венчурные фонды. В этом году в Китае вышел закон,  по которому государство будет  компенсировать инвесторам потери при инвестициях в стартапы на ранних стадиях. Несмотря на то что государство жестко регулирует рынок технологий (отсюда — коррупция и бюрократия),  именно в Китае выросли 5 из 20 самых дорогих на сегодняшний день «единорогов» – производитель мобильных устройств Xiaomi, сервис вызова такси Didi Chuxing, оптовый продавец и поставщик продуктов Meituan-Dianping, конструктор дронов DJI и онлайн-страховщик Zhong An Online. Государство активно занялось популяризацией предпринимательство, в итоге всего через год после старта таких программ количество желающих создать свой бизнес после школы или института  выросло вдвое. Я побывал на мероприятиях в Ханжоу, Шенжене и Гонконге —  ни одно из них не обходится без государственной поддержки. Что важно, государство  в Китае не входит в капитал компаний, тем самым оставляя свободу маневра для основателей стартапа и его инвесторов.

P.S.

По-настоящему большие истории успеха — те самые «единороги» — создаются только компаниями, способными масштабировать свой бизнес на весь мир. Они должны радикально менять существующие рынки, переворачивать существующие индустрии. Настоящий венчурный капитал заинтересован только в компаниях с такими возможностями. Все остальное – исключения. В России есть много успешных проектов, приносящих своим владельцам доходы с дивидендов. Есть «клоны» глобальных компаний, которые строились с расчетом на дальнейшую покупку  крупным бизнесом перед выходом на IPO — некоторые из них действительно были куплены. Я сам был инвестором  таких стартапов,  такие инвестиции приносили доходность до  33%. Но это не те «единороги», о которых мечтает настоящий венчурный инвестор.  Это лишь локальные примеры-«одиночки», которым не хватает замаха на мировые рынки.

Как же все-таки вырастить компании с большими амбициями? Только создать «секретный соус» для всей российской экосистемы – и для этого наконец-то перестать варить компот в непомытой от борща кастрюле и жаловаться, что рецепт компота плох.