Война, коммунизм и русский национальный патриотизм

Среди причин поражений, которые понес Советский Союз в начальный период войны 1941-1945 года, привычно называются следующие: неготовность к внезапному нападению Германии и пресловутые репрессии 1937-года, затронувшие видных военачальников и способных офицеров.

Точное предвидение характера будущей войны и основы необходимой в ней стратегии разработали вовсе не Тухачевский со товарищи, а служившие в Красной Армии выдающиеся военачальники Первой мировой войны — А.Свечин (до октября 1917-го генерал-майор, начальник штаба Северного фронта), А.Снесарев (генерал-лейтенант, командующий корпусом), В.Егорьев (генерал-майор, командующий корпусом) и другие. Таким образом, можно утверждать, что именно репрессии 1930 года (а не 1937-го) нанесли наиболее существенный урон армии.

Между тем подготовка к войне в СССР была очень серьезной. Так, с 1 сентября 1939 года, когда был принят закон о всеобщей воинской повинности и до 22 июня 1941-го численность советских вооруженных сил выросла с 1,5 млн. (как было в 1938 году) до 5,3 млн. человек, то есть в три с половиной раза, а производство вооружения увеличилось с 1938 года по июнь 1941-го в четыре раза.

Впрочем, фактор внезапности нападения Германии приводил в качестве своеобразного оправдания и сам Сталин в своем приказе от 23 февраля 1942 года: “В первые месяцы войны ввиду неожиданности и внезапности немецко-фашистского нападения Красная армия оказалась вынужденной отступать… Теперь уже нет у немцев того военного преимущества, которое они имели в первые месяцы войны в результате вероломного и внезапного нападения. Недалек тот день, когда... на всей советской земле снова будут победно реять красные знамена”.

Однако, всего лишь через десять недель после появления этого сталинского приказа, 8 мая 1942 года, вермахт начал в южной часта фронта мощнейшее наступление, в результате которого к осени 1942 года фронт передвинулся на 600 - 800 км к востоку и юго-востоку, достигнув нижнего течения Волги и Кавказского хребта. 28 июля 1942 года Сталину пришлось отдать совсем иной приказ, известный под названием “Ни шагу назад!”. Однако и после этого приказа отступление продолжалось. Поражения, испытанные в 1942 году, не уступали поражениям 1941-го, а в определенных отношениях даже превосходили их, хотя ни о какой “внезапности” речи уже не шло. Суть дела заключалась в том, что объединенная армия Германии и ее союзников, на тот период, еще превосходила Красную армию в мобильности и тактической грамотности, хотя преимущество в технике и живой силе, было по прежнему на советской стороне..

К тому же, сила нападавшей немецкой стороны определялась четким осознанием своих национальных и геополитических интересов, и единством устремлений руководства рейха и простых солдат. 

В отличие от Германии и ее европейских союзников в сталинском СССР о таком национальном единстве говорить не приходилось, особенно на начальном этапе войны.

В тот период большинством русских людей Сталина не воспринимался как вождь нации, в отличие от Гитлера и Муссолини  сумевших стать для немцев и итальянцев, подлинными  национальными лидерами.

Бесспорно, в целях укрепления власти Сталин еще в 30-х годах начал отход от марксистских догматов в сторону проведения государственнической политики, выразившийся как в уменьшении роли партийных органов в пользу государственных. Однако приписывать ему роль последовательного патриота России было бы совершенно невернымм.

Удачная и своевременная ставка во время войны на русский патриотизм, в конце концов, позволила Сталину достичь своих целей, но при этом он никогда до конца не отрекался от марксистско-интернациональных коммунистических убеждений.

Современные поклонники “вождя народов” часто обращаются к его “православно-патриотическому” обращению “Братья и сестры!”, содержащему напоминание о победах над Наполеоном и германским кайзером Вильгельмом II. Но в этом же выступлении содержатся и фразы в духе коминтерновской идеологии.

В сталинской речи 7 ноября 1941 года во время парада на Красной площади прозвучало периодически поминаемое ныне: “Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского...” и т. д. — то есть Сталин пытался стереть границу между дореволюционной Россией и СССР. Однако в произнесенном днем раньше 6 ноября на станции метро “Маяковская” докладе утверждалось: “…по сути дела гитлеровский режим является копией того реакционного режима, который существовал в России при царизме… гитлеровцы так же охотно попирают права рабочих, права интеллигенции и права народов, как попирал их царский режим...” и т. д.

Самого Сталина едва ли смущала эта раздвоенность официальной идеологии, но миллионы русских людей, которые должны были с оружием в руках противостоять германской армии, вовсе не проводили знак равенства между исторической Россией и оккупировавшим ее антирусским большевистским режимом. Еще свежи были в памяти кровавые расправы времен Гражданской войны, продразверстка и раскулачивание. Всего восемь лет назад завершилась коллективизация, которая принесла русскому народу голод и смерть.

Начавшаяся война заставляла каждого живущего в СССР сделать свой выбор. Очереди к призывным пунктам в 1941-м году и побеги подростков на фронт - столь же реальное явление как массовая добровольная сдача в  плен русских солдат, не желавших воевать за большевиков, и многотысячные антисоветские формирования, в которых русские люди с оружием в руках сражались против ненавистной им коммунистической власти.