Жизнь непростого человека

Представляю вашему вниманию серию очерков о непростом человеке.
Первая часть является общеописательной, вы знакомитесь с ним в настоящем возрасте и времени, получаете представление о стиле жизни, поведении, отношении ко всему окружающему миру и людям. Вы узнаете, чем он дорожит, но лишь слегка приотдернув занавес.
В последующих сериях он начинает открываться вам целиком. Вы попадаете в его детство, разделяете его страхи или смеетесь над ними, укоряете каждый шаг, наблюдая, как рушатся по кирпичикам определенные надежды и отдаляются цели.
Не следует искать здесь единого сюжета, глубокого смысла. Это всего лишь откровения и воспоминания циника и эгоиста от первого лица. Разные, сумасбродные, меняющиеся вместе с ним.

Жизнь непростого человека

Я ох***н. Я пью персиковый нектар, раскинувшись на плетеном кресле, читаю первую полосу Спорт-экспресс и сыплю пепел с дорогой сигары на паркетный пол. Я ненавижу персики и к спорту тоже равнодушен. Но иногда позволяю себе такие эксперименты, чтобы «не зажираться». В мои 32 мой живот обрел форму «милого брюшка», как любила говорить одна из бывших подруг. А их у меня было много. Но не все знали, что значили для меня. Не все даже знали обо мне достаточно для того, чтобы дорасти до официальных и честных отношений. И мне это льстило. Мне льстило любое внимание к моей персоне, потому что я был уверен, что заслуживаю его как никто другой. Я приходил поздними вечерами, плюхался за стол и получал прекрасные ужины, со свечами и вином. Если этого не было – шанса исправиться женщине не давалось. Я любил и люблю, когда меня понимают, не с полуслова, а с полувздоха, с полувсхрапа, если позволяет ситуация. Я не совсем примитивен, и оттого со мной особенно тяжело. Помимо пожрать и потрахаться, мне всегда нужно было и что-то большее, например забота о моей шиншилле и обязательные, идеально отглаженные белоснежные наволочки. Иначе я выходил из себя и становился классическим козлом. Правда рога меня не пугали. Я всегда знал, что от меня не уйдут, пока я не отпущу. Не знаю почему, но так и было. С меня могли не спускать глаз, заглядывать в рот, а я срал в душу и шел резаться в КС - классическую игру всех неудачников, о чем сам не уставал повторять, если кто-то заводил о ней разговор. А потом засыпал в одиночестве, забывая обо всем, и лишь пару раз подходил и поправлял одеяло у давно спящей любимой, на тот момент любимой и единственной.

Я богат. Но я твердо уверен в том, что в последней букве допущена ошибка и что те, кто считают себя богами в этой жизни непременно попадут в ад. Во всяком случае, вряд ли мне светит иная участь.

Я езжу на старой шестерке и подержанном Кайенне, но не потому, что не могу позволить себе лучшее, а просто из-за своих заебов в голове. Первая напоминает мне о родителях, которые оставили этот мир еще при моем школьном возрасте, а второй приглянулся на морду и я не устоял. Объективно и за свои деньги, которые пришлось за него отдать – он полное говно, но эксклюзивные обвесы, сделанные на заказ предыдущим владельцем, приманили меня, как блондинку на паленый блеск dolce & gabbana. И мне, признаться, все равно.

Я не имею виллы на берегу океана, не летаю в Ниццу по уик-эндам, не посещаю клубов и светских мероприятий. Я плевал на моду. Но у меня есть домик в деревне, одноэтажный, длинный, с тренажерным залом (потому что так принято, как заверял меня дизайнер при проектировке), домашним кинотеатром и бассейном во дворе. И утром, когда еще не встало солнце и под ногами лежит ледяная роса, я, покрываясь мурашками, с наслаждением, прыгаю в воду. Я никогда не приглашал сюда ни друзей, ни объектов обожания, это слишком личное, как резиновые уточки в детстве каждого ребенка. Я могу ходить абсолютно голым, орать благим матом, бить комаров, а потом пялиться на звезды и размышлять, что вот оно, наверное, какое – гребаное недостижимое счастье. И оно мое, и только у меня, только я знаю о нем. А все остальные идите своей дорогой, давясь бриллиантами, ища дешевое молоко, празднуя повышения в суши-барах или дома, пуская сопли на новую, невъебенную фондюшницу. Все равно – в конце еще пересечемся. И там посмотрим, каким новым маршрутом наградят каждого из нас.

Где GPS не светит даже избранным и весь пафос лопается, как мыльные пузыри, придется меняться. А пока – налейте еще стаканчик и не отвлекайте своими формами, мы ведь оба знаем, что это силикон.

Мечты

У всех в этом искореженном до степени утилизации мире есть какая-нибудь, да мечта. О новой помаде, о престижной работе, о дешевых проститутках, о яичнице в постель или о двух квадратных метрах, куда ее вообще можно было бы поставить. У всех, и у меня.

Когда я учился в шестом классе своей приснопамятной школы (дай-то бог ей сгореть синим пламенем), мои верные друзья (которые у меня даже сейчас вызывают приступы рвоты) развлекались невероятно интеллектуальной игрой с вкладышами от жвачек по рублю. Обычно их покупали у тети Нины на железнодорожной станции – она всегда была особенно приветлива к маленьким долбаебам, спускающих все родительские деньги на разную туфту, и улыбалась им своими страшными золотыми зубами. Игрой это называлось с натяжкой – все равно всегда побеждал тот, чья ладошка оказывалась более потной и приклеивала к себе гарантированно несколько заветных клочков, заставляя перевернуться. Так вот – у меня не было вкладышей. Никогда. И от этого безучастия я страдал, завидовал, и, каждый раз, возвращаясь домой, ныл и жаловался маме, что все меня считают неполноценным мудаком и ни одна девочка не зовет на дни рождения. Мама же любила повторять: - не будь, как все, и однажды, когда они поймут, что все это время рылись в отбросах, ты единственный окажешься с чистыми руками. А я не верил, но никогда не носил в себе и мысли о том, что можно залезть в кошелек и тайком вытащить оттуда пару купюр. Но я не боялся наказания, меня просто правильно воспитывали и я ничего не делал за чужой спиной. Если человек начинал меня раздражать – я подходил и первый разбивал ему физиономию, если я считал, что одноклассница сегодня особенно прелестна – я говорил ей об этом, за что, впрочем, получал пощечину уже сам. Я не был популярен, как вы уже поняли. Я был не белой вороной, а какой-то маленькой, но наглой хуйней, с уже тогда начинавшими зашкаливать амбициями.

Мне не давали карманных денег, небезосновательно считая это не нужным. И уже в четырнадцать лет я устроился на первую работу. Я раздавал листовки с рекламой какого-то мелкого магазина с шубами и дубленками, и всей душой презирал тех сук, которые брали их не с любопытством, а целью что-то купить. Я всегда любил животных гораздо больше, чем двуногих одноклеточных, и был готов порвать глотку любому, виновному в их гибели, пусть даже косвенно – порождая спрос на предложение.

Через несколько месяцев завидовали уже мне. Так как теперь уже я задавал основной тон в классе и прививал новые вкусы. Мне не приходилось экономить – я шел и брал то, что мне хотелось. У меня у первого появились дорогие джинсы, дорогие кроссовки. Других детей так не баловали, а я продолжал спокойно сидеть на шее, пользоваться тем, что меня кормят – поят, и спускать свою зарплату целиком и полностью на себя.

В восемнадцать я съехал на съемную квартиру. Меня всегда манила свобода, возможность делать то, что я хочу и не интересоваться, устраивает ли это остальных. Родителей не стало несколько лет назад, но старшие сестры никогда бы не оставили меня в покое. А мне хотелось валяться в ванной с пакетом жареной картошки и листать Penthouse. Мне хотелось не убираться до поры, когда все покроется толстым слоем пыли и на ней можно будет написать Хуй, зная, что никто не придет и не укорит меня в том, каким безнравственным дебилом я вырос. Мне хотелось, и я получал.

Становясь взрослее, и мечты мои становились под стать. Меня манили мотоциклы. Но не медлительные, сияющие хромом вшивые черепахи, а пластиковые Хонды и Кавасаки, разрезающие ночные проспекты скоростями за 200 км / ч и заставляющие пешеходов и остальных водителей причитать в след: - конченный отморозок, себя убьет и с собой скольких утянет! А я не слышал, но жопой чувствовал это, и мне, блять, оное доставляло еще больше удовольствия.

Я любил жизнь в ее многообразии, опасном и на грани. Я сорил деньгами, гробил здоровье алкоголем и кокаином, и все чаще понимал – пора завязывать. Я мечтал быть успешным и иметь все, но по сути все имело меня, жестоко и извращенно.

Я был сильнее, чем многие, но не справлялся сам с собой, с жаждой урвать каждый кусок, неважно, кому предназначавшийся. Я захлебывался, всплывал, вешал камень на шею и продолжал тонуть. Я просто барахтался и наблюдал единственный след, который остается после меня – немногочисленные пузыри с воздухом из уже практически опустошенных легких.

Но потом… Веревка порвалась и у меня не было запасной. Я выбрался на берег ошалевший и принялся жадно хватать губами недостающий организму кислород, смешанный с вонью прилегающей к водохранилищу свалки и нотками меню далекой забегаловки.

Мне было сложнее, чем создававшему мир с нуля, а малевать свою бездарную картину я дальше не мог и вовсе. Мне надо было решить, что делать дальше.

Я встал с колен и принялся мечтать.

О страхах

Вы, наверное, очень удивитесь, но я расскажу вам о страхах. Да, даже я, прожженный жизнью и умудренный опытом герой, чего-то боюсь. Возьмите газетку, никто ведь не знает, где выпадет повод обосраться.

Я боюсь, до сердца в пятках и души в заднице, самолетов. Я не могу, не представляю, как эта проклятая махина держится в воздухе, почему эта сука не падает, когда этому способствует абсолютно все, особенно кучка грешников внутри? Я стараюсь не думать о том, что снизу просто пиздец сколько километров, не анализировать, что отвалится и загорится первым, не моя ли хвостовая часть, я предпочту не заметить этого, поэтому накачиваюсь виски и отрубаюсь до конца полета.

Я не доверяю птицам, этим гадким, подлым созданиям. Старина Хичкок сделал свое черное дело и свернул мою беззащитную психику, как шею младенца. Голуби, цапли, волнистые попугаи – все они хотят меня убить, я в этом уверен. Даже после смерти эти ебучие куриные окорочка несут в себе смерть под эгидой мутировавшего гриппа.

Меня смущают врачи. Я не могу нормально относиться к человеку, скрывающемуся за марлевой повязкой. Мне навязчиво кажется, что под ней сейчас красуется живописная ухмылка, означающая одно: глупец, он даже не знает, что я ему вколол! Все эти таблетки, рецепты, карты – это все вселенский заговор против меня, никому не сделавшему зла мужчине тридцати с небольшим хуем лет.

А еще я боюсь одиночества, настоящего, гнетущего, а не такого, чтобы пострадать и забыть. Я не боюсь стать неинтересным, разучиться распространять охмуряющие феромоны моментального поражения, я не боюсь, что от меня отвернутся. Гораздо хуже – стать однообразным, настолько, что от каждого нового человека будешь получать одно и то же, так как отдаешь именно это. Я не хочу слышать одинаковые слова изо дня в день, ласкать единственную точку, бить посуду по приевшимся поводам. Мне необходимы новые ощущения, мои оголенные нервы – самая главная эрогенная зона, и херовый же я Дон Жуан, если стану непривлекателен для себя самого.

Недостатки

Зачем вы указываете мне на мои недостатки? Изыдите, суки, и ищите бревна в собственных очаровательных глазках.

Разве я когда-то пытался казаться тем, кем не являюсь, лез из кожи вон, чтобы вас ублажить, врал ли, обещая золотые горы от общения, партнерства или спаривания со мной? Нет, ну и заткнитесь.

Я такая же тварь, как и все, и мне тоже нужна пара. Носков, бутылок пива в холодильнике, рук с острыми коготочками, чтобы нежно царапали спинку в сладостные моменты близости. Мне от вас нужно либо внимание, либо чистый и здоровый похуизм. Случайных людей мне и так хватает. Качните головкой мне в такт, похлопайте моим умным речам, а потом повернитесь, чтобы и я мог вас шлепнуть по вашей аппетитной попе. Я не пошляк, отнюдь. Все хотят одного и того же, но боятся признать это прямым текстом. А мне чего скрывать? Я выхожу на улицу и провожаю взглядом каждую молоденькую самку и потенциальную пассию. Я не узнаю номера телефона. Я просто говорю: - позвони мне в 7. И после этого могу спокойно лечь спать – звонок раздастся ровно в это время. И мы не будем решать, что делать, где провести вечер, ведь через несколько минут она уже в пути. Я встречу ее в сером халате с вышитым покемоном на рукаве и пустыми чашками на столе.
– Милая, я так устал, может, позаботишься о старике?
И она послушно достанет с кухонной полки заварку, скипятит чайник, нарежет принесенный с собой вафельный торт и будет благодарна счастью угодить мне.

Я отвратителен, знаю. Но вам ведь это так нравится. Вы таете, когда я не подбираю слова в моменты ссоры и сразу выдаю: - это ты, дрянь, во всем виновата! Без твоей сучьей помощи я прекрасно справлялся, а теперь все вверх дном!
И вот уже у меня просят прощения, а я бросаю небрежно: - не унижайся, встань с коленей!, - и удаляюсь к себе в комнату.

Я жадный. Жадный до времени. Это единственное, что имеет для меня ценность и вес. Мне нужно либо сейчас, либо никогда. И вы будете моим придверным ковриком, если мне не успевают привезти новый.

Я люблю хорошее кино. Хорошее – не значит сопливое или где все херачат, на чем свет стоит. Я должен успокаиваться при просмотре, и вы должны хоть подавиться поп-корном, но не хрустнуть лишний раз у меня над ухом. А еще лучше – выберите другой сеанс.

Я не терплю напрасной критики или похвалы. Потому что лесть мне ничем не уперлась, а какое я на самом деле говно, я и без вас знаю. Уточняю: именно напрасной. Если я действительно тычусь хуем в стену, то переубедить меня в нецелесообразности поступка надобно как можно скорее. Правда, не приведи вас всевышний застать меня за этим занятием, если я заранее его обдумал.

Как же различать, когда стоит вмешиваться, а когда нет – я в душе не ебу. Действуйте, как говорится, на свой страх и риск. И, возможно, обладая даром проницательности, вы сможете стать для меня почти родным, через долго-долго, без всяких гарантий. Только именно тогда ваши смс не будут стираться до прочтения, именно тогда я запомню ваше имя и где вы живете, и именно тогда, в Новогоднюю Ночь, вы сможете выйти за дверь и найти там маленькую коробочку, упакованную с большой любовью.

В поиске талантов

Однажды, вернувшись из школы с урока труда, в моей циничной душонке зародился коварный план развить в себе великий талант. Я уже тогда был реалистом и понимал, что на земле ты не нужен никому, сколько бы ни сделал, но отпечататься в ее истории так, чтобы все говорили: - вот же сукин сын, ведь мог же!, - мне необходимо. Для осознания собственной значимости и благоговения перед рожей в зеркале, чтобы гордиться, какой я все-таки у себя молодец.

Чему нас могли научить в общеобразовательном учреждении? Пинать хуи, шляться по коридорам, прогуливая очередную нудятину, курить в туалетах и щипать девочек за филейные места. Всем этим я занимался с диким удовольствием, и не видел смысла в чем-то ином.

Наш трудовик был педофилом, мудаком и алкоголиком. Он ставил нам в задание сколотить тубаретки (да, именно их, по-другому получавшееся дерьмо, на которое нельзя было садиться, и назвать язык не повернется), а сам в очередной раз рассказывал о ребенке, у которого с рождения не было дырочки в пенисе. Он смаковал подробности всех неудобств, которые могла бы сулить каждому из нас такая патология, но потом переводил суть на удачную операцию и на несколько лет беззаботной жизни. Вы думаете, история на этом и заканчивается? Хрена с два. Все только начинается. В одно прекрасное утро, когда это дитя страданий направилось в туалет, оказалось, что заросшее отверстие открылось навстречу миру похоти и порока! (Тут должны были передаваться все ужасы впечатлений от произошедшего, обмороки родственников, к которым малец побежал первым делом и сложность выбора, что делать дальше и как с этим жить.) Но, родители оказались не лыком шиты и решили, чего пропадать добру? Если уж ребенок монстр, то надо нарубить на этом бабла, пока не поздно, люди – они так падки до сенсаций. И вот, в течение долгих лет, этот, тогда уже юноша и далее мужчина, зарабатывал на том, что демонстрировал всем зевакам свою уникальность, по сходной цене – одному рублю. Не бедствовал и ни о чем лучшем и не заикался. К чему все это было – никто не знает, но мораль напрашивалась сама собой – определенные органы волновали и будоражили нашего преподавателя гораздо сильнее всего остального. Он ласково гладил нас по позвоночнику, чтобы «не сутулились», дарил некоторым до чистоты отшлифованные досточки (орфография сохранена), а тем, кто сопротивлялся и отвергал его заботу, такие, как я, получали лишь подзатыльники и двойки в журнал за плохое поведение.

А я, я хотел рисовать. Хотел войти в анналы с черным квадратом и девятым валом прямо на нем, я хотел водить кистью и создавать шедевры, продаваемые в частные коллекции с аукционов. Я хотел красоты. А получались сиськи и окровавленное месиво. Реже – автомобили и автобусы.
И я не был бездарен. Просто я перерос свое время и мои полотна еще не могли быть оценены по достоинству.

Я пробовал себя и в музыке. Сидя у подъезда и бренча на гитаре, я ощущал себя Джими Хендриксом, а вся природа подпевала мне. Конечно, коты всегда орут по весне, но я определенно чувствовал свое неотвратимое причастие к этому явлению. Даже некоторые миловидные особы подмигивали, подходя ближе, почти незаметно шушукаясь между собой. Я только потом узнал, что никому не нравились мои потуги, но наивность – второе счастье, особенно, если ты неотесанный оболтус и лузер, которому море по колено.

Я забросил свои попытки выебнуться приблизительно в конце десятого класса. Когда осознал, что успех приходит даже к людям с кривыми руками, без слуха и голоса. Для чего надо не дожидаться, пока фортуна повернется к тебе лицом, а вертеть ее самому, как будет угодно.
И тогда ты добьешься своего. Тогда тебя запомнят. И возненавидят. И возведут в культ, забрасывая помидорами. Оттого, что зависть – самое естественно чувство человечества, которое не умеет радоваться за других, но всегда с трепетом смотрит за тем, кто проносится на белом коне мимо их хромых и полинявших ишаков.

Интернет

Я ненавижу интернет. Это сборище анонимных спермотоксикозников, озабоченных поиском очередной кавайной аватарки для очаровывания страшных девочек, которым тоже никто не дает. Я захожу туда проверить почту и выпадаю в состоянии «поржать над больными людьми».
Мне действительно становится дико смешно, когда я вижу все эти нелепые подкаты, объяснения в любви, сотни всяких высосанных из пальца ласковостей по принципу «копи-паст». В такие моменты я становлюсь старпером и начинаю вспоминать, что вон в наше время… А в наше время тоже еблись, как кролики, покупали по десять одинаковых открыток на разные адреса и столько же гвоздичек, с надеждой, что с кем-нибудь, да получится. Только вот люди были жи-вы-е. Если ты не вышел рожей, то уж не свезло. Но даже сантехники имеют право на счастье и находят его.
В интернете сантехников нет. Это прописная истина и это надо уяснить раз и навсегда. Здесь в худшем случае пидарас *зачеркнуто* модель, в лучшем – олихарх. И все, как один, одинокие романтики, которых никто не понимает. Они не знают, куда девать свои состояния, кого заливать духами и довозить до родных пятиэтажек на сияющих лимузинах, не способных развернуться и на широкой улице, не говоря уже о расстоянии между помойкой и лавочкой. Они умоляют спасти их и скрасить суть унылого бытия вкусным бутербродом от писаной красавицы. Вы ведь тоже модель? Кажется, именно ваши фото украшают стену над золотым унитазом Юдашкина?

Почему вы стали настолько ленивы, что подбираете себе джинсы с расчетом на приросший к жопе стул? Или удобство превыше всего? Когда не надо бриться, чистить зубы, пользоваться дезодорантом - это ли ни предел мечтаний? Киска2009 заждалась в чате, а Оленька давно стучится в окно. ICQ. А ведь Оленька тоже не бреется, мы с ней бухали на прошлых выходных и зовут ее Олег. Спорю на что угодно, что и Киска - обладательница зачетного фаллоса, изнывающая в далекой и суровой арабской стране. Только таете, таете вы от классического «Приветики» и отдаетесь тем самым любому желающему вами манипулировать. Новая форма садо-мазохизма? Весьма вероятно.

Вот вчера я узнал, что в солнечной и смертоносной Камбодже приставилась троюродная тетушка, предусмотрительно вписавшая меня в завещание и оставившая в наследство чуть менее 600 тысяч уев. Юристы перелопатили весь земной шар, чтобы отыскать меня и сообщить пренеприятнейшее известие, попросив оплатить пересылку на мой счет за какой-то дурацкий процент.
А еще я искренне сочувствую Николаю Баскову, которого изнасиловала неебически гигантская речная форель. Как же он теперь петь-то будет, гордость страны нашей?!

Запишите у себя на лбу и другим передайте: хуй вам, а не процент, хуй, а не апельсины в палату пострадавшему! Это меня теперь выхаживать надо усиленной терапией. Потому что у меня, блять, страховка, а из докУментов честные глаза, гордость и хвост! Редкой расцветки, между прочим!

Я не качаю порнуху, покупаю диски с записями симфонического оркестра, не понимаю нового сленга, от которого вянут все части тела. Я с любой из сторон не выгоден индустрии. И это меня дико, до колик радует!

Я всегда считал, что лучше поругаться в реальности, чем помириться виртуально. Я хочу ВИДЕТЬ второго участника конфликта. Целиком. И не надо меня убеждать в полезности веб-камер – чесать тайком яйца и одновременно улыбаться умеет каждый.

Привыкайте к возможности быть отвергнутым. Кем угодно. И не иметь при этом запасного варианта на странице Вконтакте. Только тогда вам хватит сил не идти и не резать себе вены, когда очередная расфуфыренная и несуществующая барышня скажет бесчувственно: - следующий.

Размышления о детях

Дети – цветы жизни, гребаные хризантемки, скукоживающие свои хрупкие лепестки без вовремя введенной порции внимания и денег. С самого своего зачатия начинающие приносить неприятности – классический сердечный приступ отца тому подтверждение. А потом тошнота, раздражительность, нарушение сна. В течение многих лет, а не только периода нахождения в уютном животике. Они приходят сюда, что издеваться над нами, кидать пластмассовые погремушки в плазменную панель, совать пальцы в электромясорубки, лизать розетки и падать, падать, падать, возвещая о неудаче во весь голос. В три часа ночи. После тяжелейшего рабочего дня, когда тебе едва начинаются сниться далекие берега, ошибки молодости и покаранные анально надоедливые клиенты.

- А кого вы хотите, кого ждете? - интересуются обычно сердобольные бабульки у подъезда, вечно сующие свой нос, куда не следует.
- Я хочу пекинеса! Девочку! Чтобы была смелая, аки тигр, и незаметная, как гувернантка. Чтобы приносила тапочки, ела Чаппи и ждала своего господина. А жду я проблем на свою голову, вашу мать!

Какие памперсы мы купим сегодня, на 24 или 25 часов сухости? Конечно, на 25, ведь меняем мы их каждые 10, на всякий случай. И манная кашка от Нестле бяка-бяка, правда, малыш? Поэтому мы тебе найдем другую, био, из тех стран, где травку не топтали даже священные альпийские коровы. Которую, по специальной технологии, и упаковывали не глядя, чтобы не сглазить, блять.

У меня нет детей. Желающие заиметь их от меня были, а я не готов. Я еще сам не наигрался, не дорос, чтобы быть папой, а папиком меня и так считала едва ли ни каждая вторая попавшая в мои сети женщина.

Я слишком занят, слишком увлечен познанием окружающей среды на предмет «ебанет – не ебанет». Я должен сначала научиться сам, чтобы чему-то научить своего драгоценного нахребетника. Чтобы успеть предостеречь, куда соваться, а куда – только с бейсбольной битой. С кем водиться в детском саду и как уводить чужую принцессу. Чтобы если с синяками, то только победителем.
Я хочу, чтобы он приближался, и дверь сам вылетала, не дожидаясь пинка. А если это все-таки окажется она – чтобы все лежали у ее ног и принимали это за честь и великое снисхождение.

Мне нужно сколько-то, чтобы дозреть, налиться питательным соком, повисеть на ветке и долбануться со всей дури об пересохшую и потрескавшуюся землю. Стать новым человеком.
Способным в пятницу сорваться и, через самые пробки, повезти всех в свой интимный и бывший холостяцким уголок. Пожарить шашлыки, нажраться до отвала и задремать на раскладушке, пока остальные в доме с убавленным звуком смотрят Тома и Джерри или читают Робинзона Крузо. Но обязательно, обязательно надо не забыть перед этим воспитать их так, чтобы они принесли мне одеяло и укрыли тленное тело, а то ведь глава семейства заработает воспаление легких, немного поноет и отбросит копыта. Что совершенно не попадает под описание счастливого конца.

Про Апокалипсис

А вам не кажется, что все вокруг слегка ебанулись? Нет, не только сейчас. Процесс пошел уже давно, когда кто-то первый обмолвился о надвигающемся Апокалипсисе. Вот лично вы помните, в каком возрасте ждали свой первый конец света? Я – как наяву. В мои девять лет, наша классная руководительница и очень серьезная женщина в одном лице, после звонка и вместо заданных уроков попрощалась с нами. Навеки. Все главные каналы и газеты пестрели и трубили о самом подходящем времени покаяться и завершить начатое. Чтобы не было мучительно стыдно на том свете за недокрашенные окна, недопитую бутылку и не озвученное признание Катьке из 5-го Б.

Я с трепетом и безраздельной грустью ложился спать, укладывая на подушку рядом недавно купленные кроссовки, искренне веря в то, что смогу забрать их с собой. Это было ужасно трогательно и до слез несправедливо. Я ведь был так молод и строил столько планов.
И потом проснулся. С кроссовками на полу и скомканным между ног одеялом. Предстояло самое страшное – снова вливаться в жизнь, а стихотворение не читано и на упражнения хуй положен.

Индейцы предсказали, планеты состроились, кукушка прокуковала и пиздец всему. И кому верить, куда бежать, сколько тушенки должно хватить на время ядерной зимы?
Вами движет абсолютная безответственность, которую вы прикрываете собственным реализмом. Когда нет мозгов – начинаются прогнозы. И чем дальше, тем больше. Среди всех дел, во все времена, паниковать – самое любимое.

Я изо дня в день вижу эти унылые рожи, плывущие навстречу пустоте и заедающие свое горе шаурмой из ближайшей палатки. Разве что-то изменится, если все они исчезнут? Да, но исключительно в лучшую сторону. Переполненные канализации являются весьма сомнительным достижением рода людского, от которого наша планета определенно не кончает и не прибавляет в красоте. Была бы моя воля, я бы вообще запретил этим особям плодиться и размножаться, потому что дефицит места, безработица и просто достали.

Вот какая вам разница, последний ли сегодня день? Или он еще более долгожданный, чем любой праздник? В каком месте вообще было сказано, что он официально объявлен выходным и можно плюнуть на возложенные обязательства? Пнуть бы вас, как следует, да ног не хватит.

Давно пора уяснить, что чтобы там ни грозило и ни предвещало беды, а Брюс Уиллис не прилетит и не спасет, НАСА не призовет Грендайзера, а Гарри Поттер не взмахнет своей наполированной до блеска палочкой с криком «а ебись оно все конем!» Чему быть, того не миновать, дорогие мои.
И это нормально.
Поэтому вытрясайте все деньги из матрасов, спускайте в казино и готовьте мобильники. Чтобы, если и припрет, то успеть отснять первым и выложить на YouTube.