Здесь забываешь о национальности

На модерации Отложенный  А выходишь с зоны, и воля быстро тебе об этом напоминает

Убийство Юрия Волкова в центре Москвы сильно всколыхнуло сетевую общественность: я говорю «сетевую», поскольку другой живой информации, кроме как в интернете, по этому поводу почти нет. А когда официальные агентства сообщили, что следователь отпустил трех фигурантов, в том числе признавшегося в убийстве, да с уликой в виде ножа, стало понятно, что от столкновений спасет только чудо.

Напомню, что трое подозреваемых — чеченцы. Алексей Навальный пишет у себя в ЖЖ: «Любого подозреваемого в мелкой краже будут держать в СИЗО месяцами и годами. А тут убийца или явный соучастник. Если версия о массовой драке верна, тем более на нацпочве, то все выглядит еще более дико». То есть речь идет о том, что милицейское следствие — само или по звонку свыше — фактически разжигает межнациональную рознь и натравливает одну нацию на другую. Конечно, я немедленно рассказала новости мужу и попросила его написать для «Новой» про нацвопрос на зоне и в тюрьме. Вот он надиктовал:

«В зоне — как и в тюрьме — национальный вопрос вообще не стоит на повестке дня, в отличие от воли. Я неоднократно обращал внимание на примеры весьма толерантного отношения друг к другу полных идейных антагонистов. Так, минувшей зимой (а она у нас в Тамбовской области выдалась очень холодной) в одном теплом помещении со всеми удобствами тюремного быта трудились два зэка. Один — правоверный иудей, который каждый день читал Тору, молился, ходил в кипе. Другой — русский парень, который отрезал голову неславянину и ходил с ней в рюкзаке по своему родному городу, колыбели трех революций. У этого парня на бритой голове отчетливо видна свастика. Однако на совместном быте этих двух заключенных их явные противоречия никак не сказывались. Здесь цель собственного выживания, организации элементарного быта, личная польза стоят гораздо выше любых убеждений и идеологических разногласий. Ребята из Приднестровья и Молдовы здесь часто могут быть «семейниками», как, например, в нашем отряде (многие зэки живут «семейками», то есть объединяются по нескольку человек для облегчения жизни, обобщая продуктовые и прочие запасы; никакого сексуального подтекста в «семейках» нет. — О. Р.). Отношения между людьми у нас зависят не от национальности или вероисповедания, а исключительно от поступков. Если кто-то притесняет зэка по национальному признаку, за это могут очень серьезно спросить. Конечно, у нас есть клановость: киргизы чаще общаются с киргизами, узбеки с узбеками, даже жители одного района Тамбовской области предпочитают общаться между собой, нежели с зэками из соседних районов. Но это не «дружба против» кого-то, а возможность говорить на своем языке об общих знакомых и родных местах.

Я сидел в Бутырке, в Москве, с одним ярым скинхедом. Он мне подробно рассказал, как куется эта идеология: они выезжали в Подмосковье, где с ними работали инструкторы по рукопашному бою, а за погромы им платили. Мне показалось, что их руководители берут заказы на разгром той или иной собственности кавказцев, потому что причины того, почему бойцы идут громить именно тот ларек, а не другой, им никто особо не объяснял. С другой стороны, мне, конечно, известны случаи, когда несколько кавказцев набрасывались на одиноких прохожих славянской внешности. Кроме как умелыми провокациями правоохранительных органов и их последующим бездействием, это никак не объяснить. Кстати, мой бутырский сокамерник сидел не за погромы, а за кражу, причем у русского.

В период противостояния киргизов и узбеков в Ошской области Киргизии у нас на зоне все было спокойно, хотя у нас сидят и те, и другие — причем как раз из Ошской области. Постоянная напряженность между Россией и Грузией никак не сказывается на отношениях русских и грузин. А информация о грузинских реформах, которая доходит до нас, — о реформе грузинского МВД или пенитенциарной системы, — скорее вызывает зависть.

Кстати, любопытная деталь: во время войны в Грузии я уже сидел в тюрьме, хоть и был новичком. Бутырские обитатели тогда дружно пришли к единому мнению: если война будет долгой, могут начать призыв арестантов, и мы все как один с удовольствием пойдем, лишь бы на волю. Но никто на передовую, тем более с Грузией, не собирался: дойти бы до любой границы.

При этом общее отношение и арестантов, и осужденных к Западу вообще и к Америке в частности весьма негативное: сказывается непрерывный просмотр телепрограмм. При этом изменения положения дел в России к лучшему связывают исключительно с давлением со стороны Запада. Евросоюз же рассматривают в качестве неприятного, но богатого купца: понимают, что ЕС — основной потребитель наших нефти и газа, и понимают, что покупатель всегда прав. При этом исполнителем «капризов покупателя» почему-то считают российский народ в целом, а не Кремль или правительство. Зэки в принципе — очень противоречивый народ».

А я раз в месяц, когда бываю на зоне, наблюдаю воочию дружбу народов в действии. Это производит сильное впечатление, когда на одной кухне за одной плитой собираются русские, узбеки, киргизы, белорусы, армяне, грузины, евреи, и через несколько минут ты перестаешь думать о том, кто какой национальности. А выходишь с зоны, и воля тебе быстро об этом напоминает.