ДОЛГАЯ ИСТОРИЯ ОДНОГО ЗАЙМА

Статья готовилась как своего рода продолжение статьи Кирпичева о первом ленд-лизе (1812 года) в журнала "Знание-Сила" N6 за этот год. А поскольку "Знание-Сила" журнал научно-популярный, то отсюда и некоторая перегруженность текста цифрами и цитатами. Это необходимо для обоснования связи денег и военных действий. Тем более что тема малоизученная и требует основательного подхода. Дотошность в цифрах - примечательная черта Кирпичева.

26 июля 1769г. небольшая эскадра адмирала Спиридова отплыла от Кронштадта в далекий путь. Плыли долго и трудно, сотнями хоронили умерших от болезней, часто становились на ремонт. Лишь 18 ноября 1769 г. на Минорку пришел флагман, затем два месяца поджидали отставших. 23 января вышли на Мальту, а 3 февраля корабль «Трех иерархов» с одним из фрегатов ушел в Ливорно, к графу Алексею Орлову, вдохновителю и руководителю экспедиции. Так что 18 февраля к Морее (так тогда называли Пелопоннес), которая и была главной целью, пришло всего три линейных корабля и три фрегата. Они то и начали 1 марта бомбардировки турецких бастионов и высадку десантов.

Почему же так невелики были силы великой страны, если цель требовала больших эскадр? Ведь замахнулись ударить по Турции с тыла, из Средиземного моря, где не бывал еще ни один русский корабль!? Да потому что флота у России практически не было. Недолговечные линкоры дщери Петра, веселой царицы Елисавет к тому времени уже сгнили, а новых построить успели немного.

Фактически, только при этой удивительно умной, прекрасно разбирающейся в людях и умеющей подбирать кадры, практичной, целеустремленной и организованной императрице был создан не традиционный декоративный, парадно-имперский, бутафорский русский флот, а настоящий, соответствующий стоящим перед ним задачам и успешно решающий их! Мне могут возразить, что известный историк флота Шершов писал, что «к 1762г. военный флот в своем составе имел 31 линейный корабль, 11 других кораблей и 99 галер». (Шершов А.П. К истории военного кораблестроения. - М.: Военмориздат ВММ СССР, 1952). Но я отвечу, что в том 1952-м и не такое можно было писать. Сейчас – нельзя.

И это мы покажем чуть позже, а пока заметим, что нельзя сказать, что Екатерина II не любила флота. Она была еще молодой, весьма темпераментной дамой едва за тридцать с неудавшейся личной жизнью, а тут синее море, белые паруса, решительные мужчины в эффектных мундирах, тугие клубы дыма от салютационной пальбы, вымпелы вьются и пушки гремят! Классическая имперская красота – и мало кто способен устоять перед ее очарованием. Уже в 1763г. императрица посещала корабли, а летом следующего года специально для нее устроили в Рогервикском заливе настоящее показательное сражение, за которым она наблюдала с берега. Но если и не особенно была очарована военно-морским блеском своей державы, то, будучи дамой практичной хотела все же знать, на какие цели и с каким успехом адмиралтейству ежегодно отпускается 1 млн. 200 тыс. рублей. Сумма по тем временам огромная!

Вот и 7 июня 1765г. (по ст. стилю) к русской эскадре, построившейся в боевой ордер у Красной горки, подошла яхта «Екатерина Вторая» и подняла штандарт, означавший, что на ее борту коронованная особа. В ответ суда произвели салют изо всех орудий, команды выстроились на палубах, реях и вантах, кричали виват по одиннадцать раз, держали ружья на караул, били барабаны и трубили трубы, играла музыка. Нет, что ни говорите, а флот нужен хотя бы для державного блеска!

Но его не было: «При повороте на другой галс бомбардирский корабль «Самсон» сошелся с пинком «Вологда» возле самой императорской яхты, при чем на первом переломился бушприт и крамбол. Командиры означенных судов были тогда же арестованы и заменены другими». На очередном смотре «любимое детище Петра Великого предстало перед ней жалким сиротой: корабли наезжали друг на друга, ломали снасти, линейные никак не могли выстроиться в линию, при стрельбе не попадали в цель. Екатерина писала, что это суда для ловли сельдей, а не военный флот». (В.О. Ключевский. Курс русской истории. Лекция LXXVI). Далее Ключевский цитирует письмо Екатерины II за 1765г: «У нас в излишестве кораблей и людей, но нет ни флота, ни моряков...»

А теперь, чтобы не быть голословным и пользуясь ангельским терпением редактора, вернемся к товарищу Шершову. Составим, пользуясь данными известного справочника А.А. Чернышева и List of ships of the line of Russia - Wikipedia, the free encyclopedia, список линейных кораблей русского флота на момент смерти Елизаветы. В нем цифра после названия означает число орудий, а затем идут годы спуска на воду и вывода корабля из состава флота, либо наступления иных причин, по которым он закончил свою карьеру.

Список линейных кораблей по состоянию на 1762 год.

1. «Шлиссельбург» 54, 1752 – разобран в 1765
2. «Варахаил» 54, 1752 – разобран в 1763
3. «Нептунус» 54, 1758 - 1771
4. «Город Архангельск» 54, 1761 – разобран после 1774
5. «Св. Сергий» 66, 1747 - разобран в 1763
6. «Александр Невский» 66, 1749 – разобран в 1763
7. «Гавриил» 66, 1749 – разобран в 1763
8. «Уриил» 66, 1749 – разобран в 1763
9. «Ингерманланд» 66, 1752 - разобран в 1765
10. «Наталия» 66, 1754 – разобран в 1771
11. «Полтава» 66, 1754 – затонул в гавани в 1770
12. «Ревель» 66, 1756 – разобран в 1771
13. «Рафаил» 66, 1758 – разобран в 1771
14. «Москва» 66, 1760 – разобран в 1771
15. «Св. Петр» 66, 1760 – сгорел в 1764
16. «Св. Иаков» 66, 1761 – разобран в 1774
17. «Св. Александр Невский» 66, 1762 – сгорел в 1764
18. «Иоанн Златоуст первый» 80, 1751 – разобран в 1769
19. «Св. Николай» 80, 1754 – разобран в 1769
20. «Св. Павел» 80, 1755 –разобран в 1769
21. «Св. Андрей Первозванный» 80, 1758 – разобран в 1785
22. «Св. Климент Папа Римский» 80, 1758 –разобран в 1780
23. «Св. Дмитрий Ростовский» 100, 1758 –разобран в 1772

К перечисленным в таблице надо добавить еще два корабля, вошедшие в строй при новой императрице, летом 1762г., но заложенные при ее предшественнице. Они если чем и отличились особо, так это поразительно быстрым выходом из строя! 80-пушечные «Кир Иоанн» и «Св. Екатерина» смогли совершить всего два плавания: летом 1764г. они принимали участие в показательном сражении в заливе Рогервик, а в 1769г. провожали до Копенгагена Архипелагскую эскадру. Уже в следующем 1770 году их вывели из штата и разобрали.

Êак видим, 31 ЛК не было. Было намного меньше, всего 23. Товарищ Шершов привирал? Выходит, так. Но и это не все. Из этих 23 плюс указанные два дополнительных, которые можно не считать, 10 были разобраны, а два сгорели до отправки экспедиции в Архипелаг. Остается 11. Но из тех один затонул в гавани уже на следующий год после ухода эскадры Спиридова, так что океан ему был категорически противопоказан, а еще пять были разобраны в 1771 году, что свидетельствует о том же самом – какие походы, если они в Кронштадте готовы затонуть! Иными словами – флота у России попросту не было. Екатерина все начинала заново.

Однако для нас история Первой Архипелагской экспедиции интересна не с военно-морской точки зрения, а как наглядная иллюстрация к главной теме статьи – денег и долгов. Каковые, по сути дела, появились в России лишь при Екатерине Великой – в связи с нуждами экспедиции и с введением ассигнаций. Тут надо бы отметить, что и у современников императрицы, да и у нее самой поначалу отношение к бумажным деньгам было настороженное. Сами посудите, с одной стороны – звонкая монета, своим серебром и золотом определявшая номинал, а с другой – непрочная и недолговечная бумага, не деньги, а скорее некий их символ, идея. Но, как известно, нет ничего практичнее хорошей идеи!

Впрочем, надо честно признать, что не Екатерина стояла у истоков идеи печатания банкнот, ассигнаций и прочих бумажных прелестей. Первым к ней пришел ее супруг, Петр III, едва воцарившись, еще в мае 1762 г. Ему срочно понадобились 4 млн. для войны с Данией за дорогой его голштинскому сердцу Шлезвиг. Но Сенат представил юному императору дефицитный бюджет с доходами в 15 млн. и расходами 16 млн., из которых и так более трех четвертых шли на армию и флот. А для отвоевания Шлезвига требовалось никак не менее 4 млн. Увы, исполнению смелого замысла помешала внезапная смерть новатора вскоре после переворота, учиненного его супругой. Деньги ли были тому виной или что еще, но к изгнаннику приехал упомянутый Орлов и задушил его. Совершенно беспринципный был человек! Я имею в виду Орлова. Впрочем…

Когда через тридцать лет он вернулся из Европы и недоумевал: «Как вы терпите этого урода?» имея в виду императора Павла, сына убиенного им Петра III, то вопросу: «Что ж с ним делать-то? Не задушить же?» гигант искренне удивился: «А почему бы нет?» Так что определенные принципы у него все же были, и Екатерина знала, кому поручить экспедицию. При себе такого авантюриста держать было просто опасно.

Итак, деньги. Может быть, многим это покажется удивительным, но Россия тогда была очень большой, но небогатой, скорее даже бедной сельской страной с отсталой промышленностью и архаичной финансовой системой. Даже самих денег в ней было немного, причем золотые и серебряные монеты составляли малый процент от общего числа, а в повседневном обороте они практически отсутствовали, оседая главным образом в казне, да еще у тончайшего слоя аристократии и богатых купцов. Подавляющее большинство народа ни разу в жизни их не видело. Это большинство даже кошельков не имело, и ежели уж заводилась у него такая редкость, как деньги, то хранило их за щекой…

Из бедности народа, огромности страны и денежной системы, основанной на меди, следовала репликация нищеты. Бедность порождает бедность. Медные деньги – тяжелые. В буквальном смысле слова. «Медная монета была разных чеканов, от сорока до восьми рублей из пуда, больше же всего было в обращении монеты по 16 руб. из пуда. При таком чекане сумма в 1000 руб. представляла собой тяжесть в 62 пуда, а легче 25 пудов за 1000 руб. медной монеты и не было!» Иными словами, тысячу рублей (полтонны, а то и тонну денег!) было трудно увезти на телеге. Потому осенняя распутица официально считалась в Московском государстве временем, в кое налоги не сбираются!

Удивительно. Но только сейчас, когда деньги – это, как правило, лишь строка в гроссбухе, несколько битов на винчестере или на магнитной полоске карточки. А тогда натуральным образом собирали налоги медными деньгами и везли их на телегах в уездный город. По знаменитым российским дорогам. Там, сообразно росписям (местным бюджетам) некую сумму оставляли на расходы, остальное везли в город губернский. Оттуда в столицу. Сами представьте себе вереницы подвод с деньгами и охраной и затраты на сбор налогов – они достигали 10-15% от собираемой суммы. В начале славных дней Петра I доходы казны не превышали трех миллионов рублей. В конце жизни беспощадный царь доведя налоги до предела и обесценив монету донельзя (40 рублей из пуда штамповали при нем), выжимал из страны около 10 млн. И на медные деньги, ни у кого не занимая, загнав страну в жестокое безденежье, он создал империю и построил флот!

Оно, конечно, хорошо – империя, величие и все такое, но с подобной «финансовой системой» ни банк не организуешь, ни кредита не возьмешь, ни векселя не выпишешь, ни перевода не сделаешь. В чем и заключалась одна из причин медленного развития страны. Поэтому введение манифестом от 29 декабря 1768 г. легких и удобных в обращении бумажных денег стало революционным шагом.

Поначалу ассигнации предназначались для государственных нужд и выпускались лишь крупных номиналов, но быстро показали свое удобство во всех сферах денежного обращения. Иссохшийся финансовый организм жадно поглощал многомиллионные выпуски и первые признаки насыщения дали себя знать лишь лет через пятнадцать! И главное – сразу появились средства на войну. Можно даже сказать, что победоносный век Екатерины проплачен ассигнациями. И кредитами.

Если Петр I гордился тем, что обошелся без иностранных займов, то это гордость паче смирения – никто бы ему их не дал, как не давали России кредитов и до него. Плохо поначалу размещались и екатерининские займы – до громких побед русского оружия, до Чесмы и Кагула.

Банкиры, как правило, неглупые люди и критерием высокой кредитоспособности России среди банкирских домов служила активная, разумная и целенаправленная государственная деятельность Екатерины II, в том числе и добросовестность исполнения обязательств перед кредиторами. Из письма Екатерины гр. Н. Репнину от 11 июля 1775 г.:

«Вам известно, с каким тщанием отношусь я к точности выплат вообще, для вас не новость и то, что в мое царствование искусство сие было возведено в степень, коей никогда не достигало прежде; помимо кредита, вызываемого оной к нам за границею, сие служит также поводом для удивления иноземцев. Я должна голландцам сумму весьма значительную, мне важно, для увеличения нашего кредита, дабы некоторая часть сего долга уплачена была как можно скорее, в то время как мы выходим из войны – сие мнится более поразительным, нежели отсрочивая оные выплаты…»1

Еще более важным фактором была успешность внешней политики и целесообразность войн, истинной целью которых являлось вполне понятное присоединение богатых пограничных областей, а не некие отвлеченные и потому опасные политические и религиозные принципы, которыми злоупотребляли последующие самодержцы. В итоге вплоть до 1894 г. российский кредитный рейтинг находился значительно ниже уровня екатерининских времен – ввиду нерациональной внешней политики ее потомков.

Но вернемся к нашим кораблям, которые все еще плывут в Архипелаг. Они должны были по пути заходить в иностранные гавани и платить за стоянку, брать лоцманов, закупать провизию и снаряжение, набирать матросов и офицеров, чинить повреждения – вы представить себе не можете, как много всего требовал военный парусный флот! Даже богатая Англия всегда балансировала на грани дефолта, взращивая свой Гранд Флит! Как ни хороши оказались ассигнации, но в заграничном плавании они помочь не могли. Нужна была конвертируемая валюта: ефимки (йоахимсталлеры) и гульдены, фунты стерлингов и цехины, знаменитые пиастры, наконец. А ее в казне всегда было крайне мало.

И вот рескриптом от 2 апреля 1769 г. Екатерина известила, что «амстердамские банкиры де-Смет присланным письмом представляют готовность к даче нам заимообразно нескольких миллионов. Находя их предложение полезным при нынешних обстоятельствах и представленные кондиции сходными», поручает она произвести с ними негоциацию на семь с половиной миллионов голландских гульденов и, «дабы тем скорее диспонировать капиталами», приступить к оной немедленно.

Так было положено начало государственного долга России, причем именно флот стал тому причиной. «Нужнее всего, чтобы Средиземная Экспедиция не чувствовала недостатка в деньгах…» – писала Екатерина. И вслед за амстердамским займом последовал генуэзский, а дальше дело пошло и внешние займы стали необходимой составляющей финансовой политики государства. Из денег генуэзского займа в 1770 г. отпущено было Орлову около 200 000 р., а Спиридову из голландского займа 278 753 р., да сверх того векселей на 201 246 р. В 1771 г. из заемных денег Орлову на флот поступило 719 504 р. В 1772 г. – 985 019 р. В 1773 г. – 440 669 р. В 1774 г. – 404 878 р. И это далеко не все расходы! Для снабжения эскадр и десантов закупались провизия и амуниция, оружие и боеприпасы, затем десятки транспортных судов для перевозки всего этого на далекий театр военных действий – и так пять лет подряд.

Пять эскадр, одна за другой снаряженные на заемные деньги и обогнувшие всю Европу, образовали флот, уничтоживший под Чесмой турецкие линейные силы и прервавший подвоз продовольствия и подкреплений в Стамбул. И хотя широкого восстания в Греции поднять не удалось, для этого требовались куда большие десантные партии, все же Архипелагская экспедиция являет собой прекрасный пример влияния морской силы на историю!

Победу над турками ознаменовал Кючук-Кайнарджийский мирный договор, одна из тайных статей которого предусматривала выплату Турцией 4,5 млн. рублей в качестве компенсации русских военных издержек. К чести императрицы надо сказать, что эти деньги были направлены на погашение генуэзского и части голландского долга, а оставшаяся сумма в 1779 г. (по истечении срока погашения займа) была пересрочена еще на 10 лет – причем с конверсией из пятипроцентного займа в 4%-й! Финансисты сие оценят. Вот, что значит доверие, а именно так еще переводится слово кредит!

В итоге к 1787 г. долгов оставалось на 6,9 млн. рублей, их собирались вернуть, но снова начались войны, да и флот рос, да и старость пришла и любовники стоили все дороже, так что займы пошли один за другим – в Пруссии, Генуе, но главным образом в Голландии. В итоге к концу царствования Екатерины внешний долг достиг 33 млн. рублей.

Следующая попытка рассчитаться с долгами была предпринята Павлом I. Планировалось накопить на зарубежных счетах средств не менее 6 млн. и приступить к выкупу облигаций с тем, чтобы закончить операцию к 1809 г. Долгов с процентами к тому времени накопилось уже 82 571 960 гульденов, или, считая по 30 штиверов (одна двадцатая гульдена) за рубль (прошли времена, когда рубль доходил до 35, а бывало и до 42 штиверов!), 55 047 973 рубля. Увы, человек предполагает, а бог располагает и не зря герой Чесмы Алексей Орлов удивлялся долготерпению подданных императора – вскоре оно исчерпалось и его пристукнули табакеркой. Не Орлова, разумеется, а императора, Орлов и сам мог кого угодно пристукнуть и даже в старости любил в Москве хаживать с молодежью стенка на стенку…

Говоря о деньгах, следует в первую очередь подчеркнуть их главное назначение. Они ценны не сами по себе, будь они хоть трижды золотые. Гораздо важнее они тем, что являются универсальной мерой, эквивалентом стоимости, причем не только товара, но буквально всего! Труда, успешности, состоятельности, везучести, красоты, ума, наконец. И даже уважение к традиционным ценностям, даже патриотизм порой крайне трудно проявить без денег!

Например, когда французская революция, а затем и Наполеон покусились на систему традиционных европейских феодальных ценностей, на их защиту горой встала уже прошедшая промышленную революцию Англия – увы, традиционно не имевшая хорошей армии и потому вынужденная покупать солдат и нанимать армии иных государств. И восстание американских колоний подавляли немецкие наемники (Екатерина отказалась продавать солдат), и с Францией сражались наемные армии. В их числе был и русский корпус Римского-Корсакова в Швейцарии (армию Суворова в Италии, как известно, содержали австрийцы). Британцы готовы были оплатить 45 000 солдат из расчета 30 фунтов стерлингов в год (и 5 фунтов единовременно) за единицу товара, но поскольку Павел никак не мог довести корпус до требуемого состава, возникли финансовые недоразумения. Недоплату субсидий в сумме 463 тыс. ф. ст. пришлось урегулировать уже Александру I.

Видимо, ввиду таковой необязательности Павла суммы субсидий в дальнейшем уменьшились. Когда Кутузов весной 1813 г. умер в Бунцлау, выяснилось, что денег на завершение войны с Наполеоном у России попросту нет. Дома еще выручали ассигнации, упавшие правда вследствие десятилетий безудержного печатания до 25 копеек серебром за рубль, но за границей снова понадобилась валюта. Однако предусмотрительный Бонапарт ограбил богатые Голландию и Геную, разрушил налаженную европейскую систему банкирских домов и занимать было уже не у кого. Да и самим не хотелось при внешнем долге, превышавшем бюджет страны.

На помощь снова пришла Англия. На такие вещи она никогда не жалела денег, хотя теперь за солдата платила всего лишь 20 ф. ст. Зато дала целых 2 млн.! Иными словами, она купила стотысячную русскую армию и ее руками взяла Париж. Но героизм русских войск был щедро компенсирован. В качестве «вознаграждения России за участие ее в восстановлении европейского мира английское и нидерландское правительства согласились принять на себя уплату части ее голландского долга». Согласно конвенции 7 (19) мая 1815 г. «Его Величество король Нидерландский принимает на себя обязанность заплатить часть капитала и невыплаченных по 1 января 1816 г. процентов тех сумм, кои заняты Россиею в Голландии чрез посредство амстердамского торгового дома Гопе и Ко, именно же 25 милл. обыкновенных голландских гульденов… А Его Величество король соединенного королевства Великобритании и Ирландии принимает со своей стороны обязанность предложить своему парламенту о доставлении ему средств для уплаты таковой же части оного долга…»

Таким путем голландский долг (его назовут 1-м, ибо вскоре начнется очередная война с турками и Николаю I понадобятся деньги, вследствие чего последует 2-й заем) уменьшился до 50 600 000 гульденов. Но затем началось строительство Николаевской железной дороги и кораблей для Черноморского флота. Без мощного флота – что толку мечтать о Проливах!? Кредит в Голландии был полностью исчерпан, зато удалось занять деньги в Англии в 1849 г. И снова – увы! Деньги коварные британцы дали, а захватить Проливы – нет. Пришлось свой флот топить самим. В итоге, «…к концу царствования императора Николая к 1 января 1855 г. оставалось долгов: срочных внешних: первого Голландского займа 32 100 000 гульд., …а всего 289 531 573 руб. серебром». Между прочим, вскоре проданная Аляска ушла за 10 млн. Так и пошло с тех пор: раз уж приличной державе никак нельзя без флота, то брали взаймы на его возрождение, однако он снова тонул – и так далее. Монархист Шульгин в некотором смысле был прав – флот погубил Россию.

Но пора уже нам подвести итоги. Лишь сто двадцать лет спустя после первого екатерининского займа, в 1891 г., при блестящем математике И. А. Вышнеградском, ставшем управляющим министерства финансов, за счет свободной золотой наличности казначейства, образованной возросшим русским экспортом и жесткой таможенной политикой, был наконец-то выкуплен 1-й голландский заем! К сожалению, в то время страна уже надевала петлю огромного французского займа, из которой Российской империи выбраться не удалось. Ей придется ввязаться в губительную мировую войну, закончившуюся революцией. Так, с первого долга потянулась ниточка, размотавшая весь русский имперский клубок.

И не думайте, что это дела давно минувших дней – ниточка могла дотянуться и до нас! Англия в 1816 г. могла не заплатить части голландского займа – самим на флот не хватает. Или Вышнеградский мог поменять очередность погашения внешних долгов, а сам, как известно, в следующем 1892 г. вышел в отставку. И тогда екатерининский долг вполне мог быть не уплачен вплоть до революции. И уже новой России пришлось бы решать этот вопрос. Который не столь уж и прост.

Вот, например, что пишет по этому поводу директор Московского мемориального музея Российской Императорской Фамилии, один из зачинателей монархического движения в СССР Николай Лукьянов: «В 1996 году премьер Черномырдин решил вопрос о погашении царских долгов по французским кредитам… Виктор Степанович волевым решением перечислил 400 миллионов долларов Ассоциации вкладчиков русских займов. …Черномырдин, сам того не подозревая, сделал великую вещь: признав долги царской России в части французского займа, он подтвердил де-факто существование и самой Российской Империи». Ну, тут уж сами судите, прав ли он!

- - - - - - - - - - - - -

1. Перевод с фр. А. Браиловского.