ПРЕДСТАВЛЕНИЕ СТАЛИНА ОБ СССР

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ СТАЛИНА ОБ СССР

Борис Ихлов

Полемику большевиков и меньшевиков (Ленина и Плеханова) Сталин называл «интеллигентской бурей в стакане воды». То есть: вопрос о взятии власти большевиками он считал несущественным.

Мао называл Сталина метафизиком, критиковал Сталина за не понимание диалектики, по мнению Мао, Сталин не учитывал, что кроме борьбы противоположностей противоречие включает также их единство. То есть: Стлаин не понимал, что рабочие буржуазны. Мао полагал, что именно это непонимание приводило к ошибкам Сталина в политике.

На самом деле Сталин не понимал ни диалектики, ни метафизики. Но главным является то, что в работе «О диалектическом и историческом материализме» 1938 года он лишил рядовых граждан мыслить марксистски. «Диалектический материализм, - утверждал Сталин, - есть мировоззрение марксист­ско-ленинской партии». То есть: марксизм-ленинизм – это собственность партии, к рабочему классу отношения не имеет.

Подробнее см. «Уровень Сталина-теоретика» http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=582503Или

http://old.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=582503

Не понимал Сталин и одно из главных понятий марксизма – понятие классов.

Противоречие между умственным и физическим трудом

Из доклада Сталина на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 года:

«О чем говорит 1-я статья проекта Конституции? Она говорит о классовом составе советского общества. Можем ли мы, марксисты, обойти в Конституции вопрос о классовом составе нашего общества? Нет, не можем. Советское общество состоит, как известно, из двух классов, из рабочих и крестьян, 1-я статья проекта Конституции об этом именно и говорит. Стало быть, 1-я статья проекта Конституции правильно отображает классовый состав нашего общества».

Почему Конституция правильно отображает классовый состав? Потому что – «как известно». Замечательная аргументация.

«Могут спросить, - продолжает Сталин, - а трудовая интеллигенция? Интеллигенция никогда не была и не может быть классом, – она была и остается прослойкой, рекрутирующей своих членов среди всех классов общества… Но как бы она ни рекрутировалась и какой бы характер она ни носила, интеллигенция все же является прослойкой, а не классом. О правах различных слоев советского общества, в том числе о правах трудовой интеллигенции, говорится главным образом в десятой и одиннадцатой главах проекта Конституции. Из этих глав явствует, что рабочие, крестьяне и трудовая интеллигенция совершенно равноправны во всех сферах хозяйственной, политической, общественной и культурной жизни страны. Стало быть, об ущемлении прав трудовой интеллигенции не может быть и речи…»

«… среди крестьян, - утверждал Салин, - кроме колхозников, имеются еще свыше миллиона дворов не-колхозников».

Во-первых, Сталин врал. В 1928-м – число колхозников – 2,9 млн, в 1939-м – 47,2 млн, общее число сельских жителей – 114,5 млн, в 1976-м – 16.4 млн, численность сельского населения – 98,8 млн. (Даже к 1989 году треть населения страны – сельские жители.)

То есть, на момент произнесения Сталиным речи на съезде Советов в СССР среди крестьян было примерно 67 млн не колхозников, т.е. свыше 10 млн дворов не колхозников, а не миллион.

Во-вторых, «как известно», интеллигенция «рекрутируется» точно так же, как рабочие порой рекрутируются в класс буржуа, а крестьяне – в рабочий класс и в класс буржуа. От этого ни рабочие, ни крестьяне не перестают быть классом.

Есть противоположная тенденция: сын артиста – как правило, артист, сын врача – врач, сын физика – физик. Сын рабочего – будет, как правило, рабочим, при огромном стремлении перестать быть рабочим, сын селянина, как правило, будет селянином, невзирая на урбанизацию или бегство от голода.

С те же успехом прослойкой Сталин мог назвать и рабочий класс. «… растет возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности» [1]. Рабочий класс вбирает в себя из других слоев общества, таким образом, точно так же, как интеллигенция, «рекрутируется».

В советское время – не только из крестьян, но и из интеллигенции, в 1913-м в России было 14,5 млн рабочих, в 1926-м – 12,4 млн, в 1939-м – 33,5 млн, в 1976-м – 61,2 млн, в 1986-м – 80 млн. включая вспомогательных рабочих.

Наконец, Сталин настолько не марксист, что не понимает, почему в обществе возникают классы.

Классы возникают вследствие общественного разделения труда. Следовательно, разделение общественного труда на труд умственный и физический делит общество на класс людей физического труда и на класс людей умственного труда.

Для чего Сталину потребовалось так принижать интеллигенцию? Для того, чтобы затушевать тот факт, что ее часть принадлежит к управленцам. А это ему потребовалось для того, чтобы затушевать разделение общественного труда на труд управляющий и труд управляемый. В 1986 году «прослойка» управленцев состояла из 20 млн человек.

«Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства», - дает Ленин определение в брошюре «Великий почин».

Управленцы в СССР занимали высшее положение в системе общественного производства, размеры получаемой ими доли общественного богатства существенного выше среднего. Эта доля получаемого общественного богатства есть присвоение труда рабочих и крестьян. Следовательно, советская парт-гос-хоз-номенклатура есть класс.

Сталин выступал с противоположных, антикоммунистических позиций: «Классовый характер общества сохранился, - рисует он ситуацию в СССР. - Но характер классов стал другой» [2]. То же самое он писал в работе «Экономических проблемах социализма», на том же съезде Советов в 1936-м Сталин утверждает, что классы в СССР не антагонистичны.

Что означает термин «характер», что коренным образом изменилось в рабочем классе, интеллигенции и крестьянстве, Сталин не уточняет, указывает лишь на отсутствие вражды между ними. Таким образом, противоречие между умственным и физическим трудом подменено настроениями рабочих и интеллигентов.

В 1-м томе «Капитала» Маркс указывает, что не только вещные продукты труда, но и духовные ценности облают стоимостью.

Производительным трудом является всякий труд, приносящий прибыль, «писатель является производительным рабочим не потому, что он производит идеи, а потому, что он обогащает книгопродавца, т.е. является наемным работником какого-нибудь капиталиста» [3].

В «Критике Готской программы» Маркс пишет о «всеобщем труде», имея в виду труд инженеров, труд творческий.

И техническая интеллигенция, и рабочие являются наемными, они не имеют средств производства и потому вынуждены продавать свою рабочую силу. То есть, по данному Энгельсом в работе «Антидюринг» определению. Оба эти класса являются пролетариями. Таковыми они были до 1917 года, таковыми остались и после.

Буржуазия лишает священного ореола все виды деятельности, «которые до тех пор считались почетными и на которых смотрели с благоговейным трепетом, Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников» [4].

Однако только слепой не различает интеллигента и рабочего по содержанию труда. Труд интеллигента творческий, он более свободный, труд рабочего – тяжелый, монотонный, отупляющий, обезличивающий (Маркс, «Экономическо-философские рукописи 1844 года»), жестко регламентированный.

Директор не равен рабочему, академик не равен старшему научному сотруднику, хотя последний, может, и делает больше.

1-й секретарь обкома не равен крестьянину или учителю, министр – не равен рядовому врачу.

Налицо неравенство. Если мы еще раз взглянем на ленинское определение классов, становится ясно, что не просто социальные слои в СССР – а суть классы, одна констатация, сделанная Сталиным, еще ни о чем не говорит. Эти классы – группы людей, различающиеся по своему отношению к основным средствам производства (рабочими помыкают, а не рабочие распоряжаются заводом), по месту в общественной иерархии (не рабочие контролируют госчиновника Сталина, Сталин всех контролирует) и, следовательно, по доле получаемого богатства. Это не только пресловутые привилегии или спецраспределитель, и не только заплаты. Хотя, скажем, водитель пермского автопредприятия получал по 500-800 р. за увеличенный рабочих день, а директор – 2500 тыс. Но речь идет о курортах для начальства, о санаториях, спецбольницах, дачах, авто с водителем, командеповаров и лучших продуктах питания, о личном портном для Сталина и пр. Депутаты были не равным даже перед законом – действовала депутатская неприкосновенность.

В том же 1936 году Сталин объявил об окончательной победе социализма в СССР. Этот год ознаменовался дальнейшей расправой с партийными соратниками, в том числе с лучшими представителями партии, избранными на XVII съезд ВКПб, большинство делегатов которого было уничтожено.

Победа была настолько окончательной, что в 1937-1938 годах началось поголовное уничтожение населения, по лимитам, по разнарядкам, спущенным сверху: расстрелять и сослать в концлагеря определенное количество людей.

Социализм – это обязательный переходный период между капитализмом и коммунизмом. Маркс отождествляет диктатур пролетариата и социализм.

Маркс пишет: «…диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов» [5] Ленин солидарен: «Господство авангарда всех трудящихся и эксплуатируемых, т.е. пролетариата, необходимо на это переходное время для полного уничтожения классов» [6].

«Общество, - пишет Ленин, - в котором осталась классовая разница между рабочим и крестьянином, не есть… социалистическое общество» [7]. «… я встретил, - пишет Ленин, - плакат с надписью: «Царству рабочих и крестьян не будет конца»… если бы царству рабочих и крестьян не было конца, то это означало бы, что никогда не будет социализма…» [8] «Мы ведем классовую борьбу, - напоминал Ленин, - и наша цель – уничтожить классы. Пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор социализм остается неосуществленным» [9].

Возможность социализма

Ленин полагал, что рабочему классу в ходе революции достаточно взять в руки основные средства производства, чтобы перестать быть рабочим классом. Если нет необходимости продавать рабочую силу, рабочие перестают быть наемным пролетариатом.

Но это ошибка. Ту же ошибку делал Энгельс: «Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность… тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат…, все классовые различия…» [10] В Проекте и 2-й Программе РКПб 1919 г.

та же ошибка: «Заменив частную собственность на средства производства… общественною… революция пролетариата уничтожит деление общества на классы» [11].

В «Критике Готской программы» Маркс указывает, что диктатура пролетариата (т.е. социализм) призвана ликвидировать в первую очередь противоположность между физическим и умственным трудом. Взяв в руки средства производства, но оставшись у станка, рабочий класс не перестал быть рабочим классом – в силу содержания труда. Как говорил Марк Твен: «Я понимаю, что умственный труд сход с физическим тем, что тоже вызывает пот. Но я ни за какие блага в мире не соглашусь махать кайлом хотя бы месяц».

Поэтому призыв Ленина к рабочим взять в руки средства производства и свести роль госчиновников к роли простых исполнителей воли трудящихся оказался волюнтаристским – тяжелый, однообразный, отупляющий труд рабочих не давал им возможность грамотно распоряжаться экономикой.

Это означает, что уровень развития производительных сил был еще низким.

И Плеханов, и Ленин соглашаются с тем, что диктатура пролетариата – не только и не столько подавление буржуазии, сколько способность рабочего класса взять управление экономикой в свои руки. Передоверив управление грамотному исполнителю, рабочие перестают быть хозяевами средств производства, их хозяином становится грамотный исполнитель – поскольку управление есть отношение собственности.

В 1917 г. капитализм в России еще слабо развит, советскому рабочему классу предстояло еще расти в численности, ни о каком уничтожении классов речь не шла. Но и в 80-е ни о каком преодолении противоположности между физическим и умственным трудом в СССР не было речи.

После тяжелой смены не воспринимается наука, она не используется рабочим и во время трудового процесса. Поэтому рабочий будет все больше передоверять и контроль за госчиновником, и распоряжение средствами производства работникам умственного труда.

Маркс в предисловии к работе «К критике политэкономии» пишет: «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества… сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже существуют или, по крайней мере, находятся в процессе становления» [12]. Одна из важнейших закономерностей развития общества, вскрытая Марксом, в том, что революции происходят тогда, когда производительные силы разовьются настолько, что им будут мешать отжившие производственные отношения.

Энгельс подчеркивает: «Только на известной… ступени развития общественных производительных сил становится возможным поднять производство до такого уровня, чтобы отмена классовых различий стала действительным прогрессом, чтобы она была прочной и не повлекла за собой застоя или даже упадка в общественном способе производства» [13].

Однако сталинисты, троцкисты и анархисты придерживаются противоположной точки зрения, они полагают, что достаточно боевой партии во главе масс, чтобы на любом уровне развития производительных сил свергнуть капитализм.

Плеханов в работе «Наши разногласия» пишет: «С какими рабочим пришлось иметь дело капитализму в начале своего развития?» «Нетрудно догадаться, какой был умственный и нравственный характер этого класса, - читаем мы у Энгельса об английских ткачах. – Отрезанные от больших городов, до такой степени отрезанные, что старые люди, жившие вблизи городов, никогда там не бывали… они стояли на моральном и интеллектуальном уровне земледельцев… они видели в своем сквайре своего собственного опекуна, они обращались к нему за советами… Короче, тогдашние английские промышленные рабочие жили и думали так же, как это и теперь можно встретить кое-где в Германии: отсталыми и оторванными от внешнего мира, без умственной деятельности и без сильных колебаний в их положении. Они редко умели читать и еще реже писать, аккуратно посещали церковь и не занимались политикой, не конспирировали, не мыслили, услаждались телесными упражнениями, с величайшим благоговением слушали чтение Библии и прекрасно уживались с высшими классами общества, благодаря своей нетребовательности. Но именно поэтому они были умственно мертвы, жили лишь мелкими, частными интересами, своими прялками и садиками, и ничего не знали о том сильном движении, которое происходило тогда в человечестве… Они были не людьми, а только рабочими машинами в руках немногих аристократов…» [14].

В России к 1917 году едва отживали феодальные отношения, капиталистические отношения не могли отжить, они только нарождались. Потому производительные силы не могли прийти с ними в противоречие, следовательно, социалистическая революция была невозможна. Именно потому в 1919 году съезду земледельческих коммун Ленин заявляет, что социализм на тот момент вводить невозможно, и вряд ли это будет возможно при внуках.

Ленин разъясняет: «Неужели неясно, что в материальном, экономическом, производственном смысле мы еще в «преддверии» социализма не находимся?» [15].

Нет, неясно это дебильным сталинистам.

Именно потому возник конфликт Рабочей оппозиции и Ленина, что ее лидеры, Шляпников, Коллонтай, Мясников – не понимали уровня подавляющего большинства рабочих, не понимали, что капитализм в России едва начал свое развитие, рабочие как класс еще не доросли до участия в управлении экономикой.

«Ясно, что для полного уничтожения классов надо не только свергнуть эксплуататоров, помещиков и капиталистов, не только отменить их собственность, надо отменить еще и всякую частную собственность на средства производства, надо уничтожить как различие между городом и деревней, так и различие между людьми физического и людьми умственного труда», - вдалбливает в бошки дебильным сталинистам Ленин («Великий почин»).

Ни о каком преодолении противоречия между умственным и физическим трудом в СССР и не пахло. Наоборот, как и во всех развивающихся капиталистических странах рабочий класс СССР рос в численности, и к 1984 году грубый физический труд в СССР составлял 50%, тогда как в Японии – 3%.

Таким образом, не столько отдаленность от города, сколько сам черный труд городских рабочих в процессе распредмечивания приводил к обезличиванию рабочих. Именно поэтому они и передоверили «сквайру» заботу о себе самих.

Маркс в «Капитале» указывает: «Отличие одной общественно-исторической формации от другой заключается, в сущности, в способе соединения рабочей силы со средствами производства».

Способ производства в СССР не перестал быть капиталистическим. Изменилось только название посредника между рабочей силой и средствами производства: класс буржуа стали именовать коммунистическим начальством, госчиновник в партбилетом в кармане стал выполнять функции капиталиста.

«Бюрократия считает самое себя конечной целью государства. Так как бюрократия, - писал Маркс, - делает свои "формальные" цели своим содержанием, то она всюду вступает в конфликт с реальными целями. Она вынуждена поэтому выдавать формальное за содержание, а содержание за нечто формальное. Государственные задачи превращаются в канцелярские задачи, или канцелярские задачи - в государственные» [16].

Рядовые работники в СССР оказались отчужденными власти, хозяевами на заводе были не они, а гендиректор, начальники цехов, над гендиректором стоял министр, над министром – ЦК. Секретариат, Политбюро. Таким образом, парт-гос-хоз-номенклатура сформировалась в совокупного капиталиста, частная форма собственности стала всеобщей, прикрытой бантиком общественной собственности. Министерско-КПСС-овская форма проявления частной собственности позволяет пресловутой бюрократии, точнее, управленцам с партбилетами в кармане, осуществлять распоряжение и контроль над средствами труда, условиями труда и общественным продуктом труда. То есть, согласно римскому праву – быть собственниками средств производства, то есть - капиталистами. Продукт труда, созданный непосредственными работниками, принадлежит не им, а управленцам, которые считают себя воплощением государственного интереса, поэтому они рассматривают борьбу против них как борьбу против государства. Управленческий аппарат распоряжается экономикой, политической и административной властью и даже определяет взаимоотношения и поведение людей – путем распределения продуктов труда.

Первый шаг

Но мы помним, что руководство партии большевиков стояло на меньшевистских позициях, о социализме для отсталой аграрной России не было и речи, речь шла о свержении феодальной монархии. Ленинский призыв к социалистической революции произвел в руководстве партии эффект разорвавшейся бомбы.

«Октябрьская революция – «это перевернутая по сравнению с марксистскими обобщениями модель перехода от формации к формации: не в результате изменений, происходящих первоначально в базисе, за которыми следуют изменения в надстройке, а в результате преобразования надстройки, которое влечет за собой преобразование производительных сил и производственных отношений» [17].

Ленин ожидал мировой революции, чтобы победивший пролетариат развитых капиталистических стран пришел на помощь отсталому российскому пролетариату. Ленин полагал, что революционно преобразованная надстройка сможет оказать обратное влияние на базис, чтобы провести модернизацию полуфеодальной экономики.

Однако мировая революция не произошла, а революционно преобразованную надстройку вырезал Сталин.

Ныне мир вступил в эпоху регресса, потребуется не менее 30 лет, пока вопрос об уничтожении противоречия между умственным и физическим трудом, то есть, о социалистической революции, то есть, об уничтожении рабочего класса - встанет в полный рост.

Но это вовсе не значит, что общество подойдет к этому моменту само собой, чем интенсивнее будет борьба рабочего класса, чем меньше будет сталинистских иллюзий - тем быстрее и легче это случится.

Литература

1. К. Маркс, «Капитал», М.: Политиздат, 1988. Т. I. Гл. XXIV. С. 773.

2. Сталин И. В. Вопросы ленинизма. ГПИ, 1952, С. 548-550.

3. К. Маркс, «Теории прибавочной стоимости». М.: Политиздат, 1954. Ч. II. С. 127)

4. К. Маркс. Ф. Энгельс, Соч., Т. 4. С. 427.

5. К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., Т. 28, С. 427.

6. В. И. Ленин, ПСС, изд. 5-е, Т. 37, С. 87.

7. 10. В. И. Ленин, ПСС, Т. 38. С. 353.

8. В. И. Ленин, ПСС, Т. 43. С. 130.

9. В. Ленин. ПСС, Т. 40. С. 304.

10. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., Т. 19. С. 224; Т. 20, С. 291.

11. В. И. Ленин, ПСС, Т. 38. С. 86,105,419.

12. К. Маркс, Ф. Энгельс, Соч., изд. 2, Т. 13. С. 8.

13. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т.18, с.537.

14. К. Маркс, Ф. Энгельс об Англии. Госполитиздат, 1953. С. 32-33.

15. В. И. Ленин. Избр. Произведения, 1934. Т. 5. С. 123.

16. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. T.I. С.271.

17. Ежи Вятр, «Социология политических отношений», М.: Прогресс, 1979. гл. 7. С. 224.