Инновации и инвестиции: две стороны одной медали

В последнее время мы стали свидетелями и участниками дискуссии, разгоревшейся вокруг проблем инноваций и модернизации. Вначале она носила почти схоластический характер, пока не стала приоритетом экономической политики на обозримую перспективу. Кризис, охвативший практически всю мировую систему, поставил российскую экономику в положение аутсайдера в ряду государств, претендующих на особое место.

Сырьевой фундамент, на котором годами и десятилетиями строились все расчеты социально-экономического развития, оказался в современных условиях слишком зыбкой основой для того, чтобы уверенно смотреть в завтрашний день. Потребность в инновациях, которые исподволь стали возникать в тех или иных отраслях промышленного производства, ныне ощущается везде и всюду.
Но уже первые попытки переориентировать промышленную политику на внедрение новейших технологий столкнулись с нетерпимо низкой восприимчивостью к инновациям всей безнадежно устаревшей и отсталой производственной структуры. Так, со всей остротой встала проблема ее кардинальной модернизации, без ее конструктивного решения под сомнение ставится сама возможность присутствия России в «клубе» высокоразвитых держав.

На пути к инновационной инфраструктуре

Осознание этой связки – инновации в целях модернизации – позволяет более четко выстроить на долгие годы экономические приоритеты не только в рамках системы государственного управления, но и для бизнеса. Более того, соединение усилий производительных сил для достижения глобальных целей, пожалуй, впервые позволяет отказаться от прежней практики противопоставления частных и публичных интересов. В сфере поддержки технологических инноваций следует четко придерживаться принципа, согласно которому в рыночной экономике отбор технологических инновационных проектов является прерогативой частного бизнеса. Исключение составляют случаи, когда он получает прямые государственные заказы на осуществление инноваций в сферах, признанных правительством приоритетными. Но основной источник инновационных приоритетов – потребности рынка, которые бизнесу известны гораздо лучше, чем государству.

В связи с этим на передний план экономической политики выходит задача создания инновационной инфраструктуры, т. е. институциональных механизмов, обеспечивающих трансляцию новаторских идей и результатов научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок (НИОКР) в бизнес-проекты, а также адекватные условия финансирования последних. Среди мероприятий, направленных на создание инновационной инфраструктуры, необходимо упомянуть следующие.

• Развитие инфраструктуры сотрудничества между научными институтами и организациями, с одной стороны, и компаниями частного бизнеса – с другой. Неэффективность действующих сегодня структур – инновационно-технологических центров, технопарков и т. п. – во многом связана с тем, что работа по прямым заказам бизнес-сектора до сих пор не вошла в повседневную практику. В результате научные институты зачастую предлагают не те разработки, которые действительно нужны бизнесу, а те, что были созданы ранее на бюджетные деньги. Бюджетная поддержка и налогообложение рассматриваемых структур должны строиться таким образом, чтобы перевести отношения между наукой и бизнесом на контрактную основу.

• Создание венчурных фондов, позволяющих диверсифицировать риски инновационных проектов. Необходимой предпосылкой является значительный размер капитала венчурных фондов, позволяющий финансировать большое число проектов. Целесообразно создать Российский фонд венчурного инвестирования с капиталом не менее 400–500 млн долларов и долей государственного участия до 50 %. Успешная деятельность данной структуры может сыграть показательную роль и способствовать созданию новых венчурных фондов на средства частного капитала.

• Развитие институтов финансовой системы. Значительные масштабы, которые на протяжении 1990-х гг. растущий сектор «новой экономики» приобрел в странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), явились прямым следствием того, что инновационно-активные компании данного сектора имели прямой выход на финансовые рынки, готовые снабжать их денежными ресурсами. В России компании, ориентированные на осуществление инновационных проектов, практически лишены такой возможности ввиду слабого развития финансовых рынков и незаинтересованности банков в выдаче долгосрочных кредитов. При разработке мер по реформированию финансового сектора необходимо уделять внимание тому, в какой степени они соответствуют цели приоритетного развития инновационного бизнеса.

Причина выдвижения бизнеса в качестве самого активного участника инновационного процесса кроется в самой природе инноваций. Ведь если попытаться коротко, что называется на пальцах, объяснить сущность этого понятия, то можно сказать так: это все, что хотелось бы купить – для пользы, комфорта, безопасности, просто для красоты, удобства и новизны ощущений.
Внешне подобное объяснение выглядит очень простым. Совершенно ясно, что каждый понимает новизну по-своему. К примеру, идеальной инновацией был бы вечный двигатель, но мы знаем, что он невозможен. Однако есть постоянная потребность и спрос на экономичный, экологичный, надежный – одним словом, эффективный мотор, и над этой проблемой работает огромное число специалистов и изобретателей. Именно рынок может признать то или иное новшество инновацией, если и когда начнет его покупать – желательно в большом объеме.

Однако было бы ошибкой не признать инновацией и все то, что не всегда видно «невооруженным» глазом и нельзя пощупать руками, но что способствует созданию нового товара: проектируемые материалы, технологии, компьютерные программы, коммуникации, организационные, управленческие, обучающие приемы. Конечно, определить здесь степень новизны можно только экспертно, и тем не менее, в современном мире интеллектуальная составляющая давно стала неотъемлемой частью товарного производства.

Отсюда вывод: чтобы разработать успешную стратегию инновационного развития, способную повысить конкурентоспособность национальных производителей, обеспечить рост валового внутреннего продукта и поднять уровень жизни граждан, соответствующие меры должны исходить из того, как определяется инвестиционная составляющая инновационной деятельности.

Инновациями не могут считаться результаты НИОКР, технологические и организационные идеи, не доведенные до стадии реального внедрения (научные открытия, патенты на изобретения и т. п.), равно как и проекты, для реализации которых отсутствуют необходимые рыночные условия. Основным показателем такой готовности может служить желание бизнеса инвестировать в подобные проекты. Такая готовность в настоящих условиях инерционно-сырьевого развития экономики России в огромной степени определяется государственной политикой инвестиционной поддержки инноваций, предусматривающей стимулирование собственно инновационной деятельности.

Из данного выше определения становится ясным, что важнейшей характеристикой инновационной экономики является постоянный спрос на новшества. Именно спрос задает ориентиры и стимулы инноваций. Приметой нашего времени стало перемещение центра тяжести в процессе создания инновационных продуктов на корпоративный уровень. Бизнес как субъект экономической деятельности обладает одним бесспорным качеством: он ближе всех находится к рынку, можно сказать, живет для рынка и рынком. Поэтому ему свойственно быть главной движущей силой рыночной экономики, а воплощением этого движения являются как раз инновации.

По мере того как формируются институциональные условия, позволяющие стимулировать инновационную деятельность, вводятся налоговые льготы, создаются особые технико-внедренческие зоны, технопарки, специальные финансовые фонды и т. д., инновационного энтузиазма не наблюдается, если не считать лозунгов и призывов. Другими словами, уровень привлекательности инновационной составляющей в работе бизнес-организаций остается практически неизменным. И дело не в инерционности мышления или в привычной ограниченности горизонта планирования.

Такое отставание объясняется тем, что инновации еще не стали фактором производственного развития (роста) как результат активной инвестиционной политики. По целому ряду причин издержки производства так и не воспримаются нашим менеджментом как ключевой фактор обеспечения конкурентоспособности. Обратите внимание на следующие цифры: в течение 2009 г. крупнейшие германские автопроизводители увеличили свои запасы ликвидности почти вдвое – как будто не было ни кризиса, ни снижения прибыли! И все эти резервы – свыше 50 млрд евро – накоплены с одной-единственной целью: финансирование инвестиций в новейшие технологии и оборудование для борьбы с конкурентами на глобальном рынке.

А что происходит у нас? Естественные (да и не только) монополии, например, просто предельно повысили тарифы, тем самым опять увеличив непроизводственную нагрузку, которая затрудняет разработку и реализацию любых инновационных проектов. На фоне полной неопределенности внешней по отношению к бизнесу среды борьба за снижение собственных издержек не может вестись на поле инноваций.

В силу отмеченных обстоятельств государственная политика прямой инвестиционной поддержки инноваций должна стать ведущим фактором, нацеленным на то, чтобы компенсировать, а в конечном итоге устранить недостатки существующей среды.

Приходится констатировать, что с самого начала экономических реформ принципы такой политики так и не были сформулированы, а отдельные мероприятия, направленные на поддержку инноваций, не дали ожидаемого результата. Причины сложившейся ситуации заключаются в следующем.

• На протяжении длительного периода государственная политика поддержки инноваций фактически отождествлялась с поддержкой науки, а в рамках последней основное внимание уделялось финансовому обеспечению государственных научных организаций. При этом критерии предоставления указанной помощи практически не отражали необходимость создания у научных организаций стимулов к поиску путей инновационного партнерства с компаниями частного бизнеса.

• При определении приоритетов государственного содействия инновациям главный акцент был сделан на поиске «стратегически важных направлений» технологического развития, на которых планировалось сконцентрировать бюджетные ресурсы. При таком подходе государство фактически подменяло рыночные механизмы как в отборе инновационных проектов для поддержки, так и в определении источников их финансирования. В условиях, когда объем выделяемых финансовых ресурсов был крайне незначительным, оказание помощи «точечным» проектам в принципе не могло привести к достижению результатов, имеющих важное значение для всей экономики.

• На фоне попыток государства напрямую участвовать в финансировании инновационных проектов недостаточно внимания уделялось проблемам, решение которых создавало бы у частного бизнеса стимулы к самостоятельному увеличению объемов инвестиций в инновации. В условиях неопределенности экономической среды, отсутствия механизмов, позволяющих ввести широкомасштабное венчурное финансирование инновационного сектора, шансы на развертывание устойчивых самоподдерживающихся инновационных процессов, стимулы для которых зарождались бы в самом бизнес-секторе, минимальны. А это значит, что усилия государства, прилагаемые к тому, чтобы «подтолкнуть» инновационные процессы, малопродуктивны: прекращение государственной поддержки автоматически ведет к стагнации инновационной деятельности, инициированной благодаря этой поддержке.

• Отсутствие диалога между органами государственной власти, с одной стороны, и отечественным бизнесом – с другой, приводило к многочисленным разночтениям в трактовке базовых вопросов государственного содействия инновациям. В результате правовое оформление принципов такой поддержки и даже попытки сделать это сталкивались с проблемой нечеткости юридических формулировок, носили во многом декларативный характер.

В то же время налицо очевидный прогресс как с точки зрения растущего внимания государства к инновационной сфере, так и в плане его усилий по наведению мостов между наукой и бизнесом. Предпринимаются усилия для того, чтобы трансформировать интеллектуальные достижения отечественных ученых и конструкторов в создание конкурентоспособного по мировым стандартам продукта. Таким образом, закладывается фундамент для плодотворного сотрудничества государства и бизнеса в том, чтобы определить перспективные направления политики поддержки инноваций.

Комиссия по высоким технологиям и инновациям под руководством главы правительства не только подтвердила выделение в 2010 г. 1,1 трлн руб. на науку, инновационные проекты и федеральные целевые программы (ФЦП), но и, что более важно, в 4 раза больше (!) – на формирование госзаказа на инновационную продукцию. Возникает естественный вопрос: за счет каких средств государство должно либо может оказывать поддержку инновационному сектору экономики?

Этот вопрос особенно актуален сейчас, когда работа над определением основных направлений налоговой политики и будущим бюджетом вступила в активную фазу.
До сих пор практически единственным инструментом государственной поддержки бизнес-стратегий были федеральные целевые программы. Плачевный итог исполнения большинства этих программ в 2009 г. привел к выводу о целесообразности мер по значительному сокращению их числа и замораживанию ряда проектов. Потребность в госинвестициях, выделяемых для реализации уже принятых и частично осуществленных ФЦП, составляет 1 трлн рублей. А для воплощения в жизнь крупнейших инициатив президента и правительства по «инновационной модернизации» будут нужны еще 500 млрд рублей.

В поиске необходимых средств чаще всего обращаются к приватизации. Однако сейчас, с учетом спада конъюнктуры, этот источник, по оценке Министерства экономического развития, полностью не обеспечит пополнение статей бюджета, предназначенных для финансирования ФЦП. По-видимому, без мобилизации ресурсов бизнеса не обойтись.

Обычно считается, что мотивировать бизнес можно только одним – бюджетными деньгами, но это, конечно же, не так. В частности, в инновационном бизнесе гораздо большую роль играют другие механизмы, которые, кстати говоря, у нас уже есть, но работают пока очень слабо.

Кластеры как залог успеха

Мотивировать инвестиционную активность в сфере инноваций – задача куда более сложная и обширная, чем осуществить бюджетные вливания в те или иные отрасли. Здесь необходимо поддержать идею развития новых форм частно-государственного партнерства, таких, к примеру, как создание функциональных кластеров. Их суть довольно проста: консолидация не территориально (географически) близких предприятий, работающих в разных отраслях экономики, а функционально связанных структур. Важнейшей из этих интегрирующих функций является инвестиционная.

Именно в рамках кластера, сформированного на базе инвестиционной активности, могут быть созданы оптимальные условия для всех направлений деятельности. И для межотраслевых взаимодействий на стыке разных областей знания и отраслей производства, и для ускоренного внедрения разработок в массовое производство, и для взаимопроникновения инновационных подходов к новым задачам, и для профессионального управления всеми этими процессами.

Кластеры представляют собой группы близких, тесно взаимодействующих компаний, деятельность которых позволяет совместными инвестиционными усилиями создавать, развивать и широко внедрять инновации, обеспечивающие конкурентные преимущества на рынке. При этом для успешного развития кластеров необходимы следующие условия:

• установление между компаниями экономических и научно-технических связей;

• сочетание отношений кооперации между компаниями с отношениями конкуренции, стимулирующей непрерывный инновационный поиск в интересах повышения эффективности и укрепления конкурентных преимуществ;

• возникновение значительного и устойчивого спроса на продукцию большого числа компаний, работающих в одной отрасли, в близких отраслях, объединенных сходными технологическими процессами, либо в отраслях, объединенных вертикальными хозяйственными связями;

• «притяжение» поставщиков услуг (финансовых, консалтинговых, научно-образовательных, логистических и т. д.), необходимых функционирующим в рамках кластера компаниям.

Внимательный взгляд на перечисленные выше условия позволяет сделать два важных вывода, которые уже давно и прочно вошли в мировую практику промышленной политики.

Во-первых, невозможно создать кластеры, «принуждая» компании с помощью административных рычагов начинать совместную работу без учета реальных перспектив соответствующей хозяйственной деятельности. Тот факт, что несколько компаний конкретной отрасли ориентируются на одни технологии, еще не означает, что эти компании будут формировать реальный кластер, – для этого нужно как развитие сотрудничества между этими компаниями, так и включение в кооперацию компаний сектора услуг. Ни одной из этих целей нельзя достичь «из-под палки», простым административным решением, без наличия объективных рыночных предпосылок. Более того, чрезмерный акцент на административных мерах регулирования может создать дополнительные препятствия формированию инновационно-ориентированных кластеров, превращаясь для бизнеса не в питательную среду, а в «смирительную рубашку».

Во-вторых, ключевым фактором установления атмосферы доверия, обеспечения значительного и устойчивого спроса является вхождение в состав кластеров компаний крупного бизнеса. В рамках инновационно-ориентированных кластеров эти компании выполняют двоякую роль. Они способны выступать и в качестве инвесторов, привлекающих банки и компании-субподрядчики для реализации своих проектов, и в качестве генераторов спроса на услуги инновационно-активных компаний малого и среднего бизнеса, обеспечивая их заказами и рынками для интеллектуальных разработок. Напротив, кластеры, состоящие исключительно из малых и средних инновационных компаний, в условиях переходной экономики практически не имеют шансов для динамичного развития – прежде всего из-за отсутствия доступа к значительным инвестиционным ресурсам и невозможности генерировать устойчивый спрос на продукцию смежных отраслей.

Между прочим, в системе управления такими структурами коррупционная среда практически отсутствует: слишком много субъектов, заинтересованных в общих результатах деятельности, а дележ преференций чрезмерно прозрачен, поскольку отягощен высокими рисками (достигнут ли разработчики, производственники, продавцы и т. п. своей цели, заранее неизвестно). Договорные отношения между всеми участниками инновационного процесса являются действенным инструментом и мобилизации инвестиционных ресурсов, и разделения функций – ведь очень часто ученый и разработчик той или иной инновации замечательно справляется со своей задачей, но плохо знает законы рынка. Не случайно так много и часто говорят о коммерциализации результатов научной деятельности – мало придумать новую вещь, мало создать ее опытный образец, это еще не инновация. Цель будет достигнута, когда она появится на рынке и на нее появится устойчивый спрос.

Инвестиционная поддержка таких функциональных кластеров со стороны государства позволила бы решить еще одну чрезвычайно важную задачу – привлечь региональную власть к формированию и реализации инновационной политики.

Известно, что в настоящее время существует довольно серьезный разрыв между федеральным уровнем постановки целей инновационной политики и доведением ее до системы регионального управления. Минэкономразвития собирается выработать специальную программу поддержки кластеров, ориентировав ее на стимулирование региональными властями производства инновационных продуктов путем выделения специальных инвестиций – субсидий. Существует, конечно, опасность впадения в административный раж и силового вменения формального участия в кластере ради получения дополнительных средств из федерального бюджета. Но благодаря партнерству с бизнесом эту угрозу легче нейтрализовать, чем пренебречь возможностью для мобилизации малого и среднего бизнеса в регионах.

Важно при этом не повторить ошибки, которые были допущены при создании особых экономических зон, технопарков и так называемых наукоградов, в рамках которых планировалась организация инновационно-ориентированных бизнес-инкубаторов. Так или иначе, в большинстве случаев мы имеем дело с крайностями: либо с попытками создания «малобюджетных» центров инновационного развития, скорее не привлекающих, а отпугивающих потенциальных инвесторов спартанскими (если не сказать нищенскими) условиями работы, либо с амбициозными проектами создания инновационной инфраструктуры, которые фактически не имеют никакого отношения к развитию инновационной деятельности.

Шокирующие примеры первой тенденции дает практика создания бизнес-инкубаторов в рамках программы, реализуемой Министерством экономического развития. Зачастую под бизнес-инкубаторы выделяют здания, находящиеся в аварийном состоянии, ранее принадлежавшие промышленным предприятиям, организациям бытового обслуживания и даже средним школам. Возможно, офисные площади в таких «инкубаторах» могут заинтересовать компании, выросшие из челночного бизнеса или в лучшем случае единичные инновационные компании, организованные людьми, не имеющими опыта ведения самостоятельного бизнеса. Однако никакого системного инновационного воздействия на экономику они не могут оказать по определению.

Столь же невеселое впечатление оставляет ситуация с технопарками России. Порой можно подумать, что создаются не современные центры исследовательской и конструкторской мысли, а своего рода «инновационные гетто», куда предполагается собрать ученых и конструкторов, не востребованных экономикой. Международная практика в данной области принципиально иная. Так, проект технопарка для испанского Университета Виго в настоящее время разрабатывает бразильский архитектор Паулу Мендес да Роша, получивший главную мировую архитектурную премию за 2006 г. Это красноречиво свидетельствует как о значении, какое придается строительству технопарка, так и о уровне престижа, в том числе в глазах ведущих мировых компаний, какого рассчитывают добиться учредители. Российским же строителям технопарков и бизнес-инкубаторов приходится думать не о привлечении лучших мировых специалистов, а об определении степени износа и аварийной опасности зданий, на базе которых им предлагается создавать инновационную инфраструктуру.

Тенденция к гигантомании дискредитирует идею инновационных экономических зон ничуть не меньше, чем тенденция к малобюджетному минимализму. Эта опасность уже заметна на примере проектов создания наукоградов. В этих проектах часто можно найти все что угодно – от мер по улучшению инфраструктуры общественного транспорта до планов по обустройству пешеходных дорожек в жилых зонах. Не хватает только одного – собственно программы организации эффективного сотрудничества между научными организациями и компаниями частного бизнеса.

Незаменимая роль бизнеса

Особо следует подчеркнуть: только приход крупного российского бизнеса в инновационно-ориентированные зоны и кластеры способен обеспечить те преимущества, которые позволят решить стратегическую задачу развития инновационной экономики. Аргументация этого тезиса опирается на имеющийся опыт.

• Крупный бизнес уже имеет собственные сложившиеся механизмы реализации инновационных проектов, связанные с отбором приоритетов, привлечением необходимых инвестиционных ресурсов и внедрением результатов НИОКР в реальные производственные процессы.

• Крупные компании осуществляют хозяйственную деятельность по целому спектру отраслевых направлений, отслеживая технологические связи между ними и рассматривая перспективные варианты диверсификации бизнеса. Это создает благоприятные условия для продуктовых и технологических инноваций, направленных на качественное совершенствование переработки сырья в рамках вертикально-интегрированных процессов, так и на рост конкурентоспособности уже производимой продукции.

• Крупный бизнес имеет четко очерченные направления своей деятельности и не заинтересован в реализации масштабных, но бессмысленных «инфраструктурных проектов», больше напоминающих кормушки для чиновников, чем реальные механизмы стимулирования инновационной активности. Он заинтересован в таких формах поддержки последней, которые помогли бы реализовать рыночные преимущества инновационного сектора экономики, а не маниловские прожекты, не подкрепленные экономическим расчетом.

Исходя из этого, в условиях российской экономики самым эффективным инвестиционным инструментом, от которого зависит повышение инновационной активности, является не рост количества компаний за счет создания специализированных инновационных бизнес-структур, а механизм слияния/поглощения. В качестве примера можно было бы привести наиболее инновационный сектор российской экономики – IT-отрасль, где уровень слияний/поглощений едва ли не самый высокий.

До тех пор, пока консолидация российского бизнеса не достигнет определенного уровня, рассчитывать на крупные инвестиции бизнес-организаций в инновации не приходится. Финансово-экономический кризис лишь усилил эту потребность. Даже американская Силиконовая долина, где сосредоточено значительное число высокотехнологичных компаний, объявила о том, что готовится к буму слияний и поглощений. Причина вполне прозрачна: с одной стороны, крупнейшие американские компании не успевают разрабатывать новейшие продукты, и им выгоднее купить венчурного разработчика; с другой стороны, они обладают достаточным объемом средств, чтобы позволить себе инвестиции на поле слияний и поглощений.

При этом крупный бизнес объективно заинтересован в налаживании продуктивного сотрудничества с инновационными компаниями малого и среднего бизнеса, занимающими конкретные рыночные ниши. Ряд перспективных направлений экономики (разработка технологий глубокой переработки природных ресурсов, фармацевтика, материаловедение, борьба с компьютерными вирусами, пищевая безопасность, технологии идентификации личности и пр.) представляют собой естественные базы для упорядочения плодотворного сотрудничества между крупным бизнесом, с одной стороны, и средними и малыми компаниями – с другой. Такое бизнес-партнерство должно стать неотъемлемым элементом создания инновационно-ориентированных экономических кластеров в российской экономике.

Деятельность АФК «Система» в сфере инновационно-ориентированного бизнеса представляет собой наглядный пример того, как компания крупного бизнеса может выполнять роль лидера в формировании инновационно-ориентированных экономических кластеров. Корпоративная инновационная инфраструктура включает в себя технопарки в Зеленограде, Дубне и Сарове, инновационно-технологические центры (в т. ч. один из ведущих – на базе МГТУ им. Н.Э. Баумана), центры коммерциализации и венчурный фонд классического типа. Функционирует специализированное инновационное агентство – ОАО «Система-Венчур», которое занимается координацией деятельности технопарков и осуществляет инвестиционную поддержку проектов, разрабатываемых в них.

Большой накопленный опыт реализации проектов развития высокотехнологичных производств, квалифицированный анализ существующих в данной области проблем позволили с самого начала сформировать комплексный подход к превращению технопарков в реальные генераторы инноваций. Они обеспечивают прохождение полного цикла реализации инновационных проектов – от стадии отбора перспективных идей до их вывода на стадию коммерческой реализации с привлечением механизмов венчурного инвестирования. Сегодня можно говорить об успешной инновационной деятельности в сферах микроэлектроники, радиотехники, спутникового и медицинского приборостроения, вертолетостроения, информационных технологий, систем автоматизированного проектирования. В соответствии с планами в технопарках будут осуществляться инновационные проекты, которые можно капитализировать в холдингах АФК в течение трех-пяти лет и более. В рамках одной только зоны инновационного развития города Сарова предполагается освоить порядка 100 инновационных продуктовых линий с достижением оборота около 100 млн долларов.

Фактически сегодня речь идет о том, что АФК «Система» превращается в крупнейшую корпорацию отечественного инновационного бизнеса, которая запускает «процесс кристаллизации» инновационно-ориентированных экономических кластеров по всей стране. Данный опыт должен быть учтен при формировании политики поддержки инновационных экономических зон и привлечения в них крупных корпораций с их инновационным и инвестиционным потенциалами.

Инвестирование в инновации – вопрос вечный. Здесь чаще всего говорят о повышенных рисках, о латентной структуре затрат, о превалировании в этой структуре «ручного» (творческого) труда, не поддающегося нормированию, о невозможности определить временной интервал реализации проекта и др. Все это так, но инновационное развитие экономики идет и расширяется – значит, все риски окупаются. Здесь нужно говорить о развитии прежде всего венчурного инвестирования. На США приходится около 70 % мировых венчурных инвестиций, а Россия по привлекательности для венчурного инвестирования занимает 49-е место из 66, что неудивительно. Тем не менее появилась идея привлечь западные венчурные фонды к инвестированию так называемых стартапов, например интернет-бизнеса. Хотя в целом привлекательность российского инновационного рынка невысока, оценка интеллектуальной составляющей этого сектора остается на таком уровне, который позволяет рассчитывать на участие западного капитала в развитии российских инноваций.

Венчурный вид бюджетирования в российской экономике развит чрезвычайно слабо. Создана государственная венчурная компания, при-званная формировать специализированные фонды венчурного финансирования. Есть такие фонды и у некоторых отраслевых министерств, к примеру у Министерства связи и массовых коммуникаций. Есть функция финансирования новых разработок у госкорпораций: например, «Роснано» уже вложила миллиарды рублей в такие проекты. Но этого мало – любую бизнес-структуру нужно стимулировать к тому, чтобы она вкладывала свои или привлеченные ресурсы в инновационные разработки.

Здесь не обойтись без налоговых льгот, льготных кредитов, льготного страхования рисков, экспортной государственной поддержки и других мер. Правительство уже пошло по этому пути: выделяется 60 млрд руб. на прямую поддержку компаний – экспортеров высокотехнологичной продукции. Плюс к этому еще 3 млрд руб. предусмотрено на субсидирование процентных ставок по экспортным кредитам. Наконец, создается специальное государственное агентство по страхованию внешнеторговых контрактов, которое получит для своей деятельности 13 млрд рублей.

Как будто бы не так уж много? Но важно обозначить трассу, а движение по ней должно придать необходимую динамику. Принципиально, чтобы доступ к этим инвестиционным ресурсам получил не только оборонно-промышленный комплекс, признанный локомотивом технологического развития российской экономики. Высказываются опасения, что имеющиеся льготы будут использованы не по назначению. Это бросает тень на органы государственного управления, на которые возложены контрольные функции: неужели весь этот довольно значительный аппарат не способен отследить правомерность затрат? Кроме того, и само бизнес-сообщество не должно отстраняться от решения задачи добросовестного исполнения взятых на себя обязательств и правильного (т. е. в полном соответствии с действующими законами и правилами) пользования предоставленными льготами и привилегиями.

Стоит обратить внимание на такую эффективную форму, как создание саморегулируемых организаций. Их участники добровольно берут на себя обязательства по исполнению всех требований и предписаний, связанных с определенной сферой, например инновационной, и сами осуществляют профессиональный контроль за работой в ней. Обмануть своих коллег, да тем более конкурирующих, практически невозможно.

Имеет смысл стимулировать более тесное взаимодействие бизнес-организаций с исследовательскими структурами, причем речь идет о мотивировании и той, и другой стороны сотрудничества: наряду с активно учреждаемыми бизнесом центрами R&D (research and development), куда ученые и специалисты идут достаточно охотно, необходимы центры D&E (design and engineering), которые еще не получили столь широкое развитие. Федеральный закон № 217 «О внедрении результатов интеллектуальной деятельности» открыл бюджетным научным и образовательным учреждениям возможность передавать права на интеллектуальную собственность в уставный капитал создаваемых внедренческих организаций.
Однако пока что реализовать это право не удается: нет подзаконных актов.

Необходимы институциональные инновации в сфере государственного регулирования экономических процессов, ориентированные на четкое определение функций регулирующих органов и используемых ими инструментов общеэкономической и промышленной политики. Цель данных инноваций – снижение уровня административных издержек для национального бизнеса и совершенствование защиты его интересов на внутреннем и внешнем рынках. В первую очередь это осуществляется путем охраны прав инвесторов, обеспечения предсказуемости государственной политики, борьбы с некорректными торговыми практиками зарубежных конкурентов.

Целью и критерием оценки деятельности органов государственного управления должно стать создание стимулов к тому, чтобы появились эффективные институты рыночной экономики. Соответствующие правовые и социальные институты служат важными предпосылками инновационной активности. Совершенствование правовых институтов (прежде всего механизмов реализации патентного и контрактного права), в частности, будет содействовать большей заинтересованности банков и других финансовых институтов (фонды прямых инвестиций, паевые инвестиционные фонды и др.) в том, чтобы вкладывать в разработку качественно новых продуктов и технологий. Тем самым сможет быть осуществлен их переход от сохранения в своей структуре непрофильных подразделений к созданию инвестиционных агентств с бизнес-структурами, нацеленными на создание и вывод на рынок новых товаров и услуг. Со своей стороны реформа социальных институтов (в первую очередь образовательных и трудовых) призвана обеспечить повышение квалификационного и культурного уровня рабочей силы, ее способность трудиться в высокотехнологичных, инновационно-активных сферах экономики.