Цитаты дня: "Эхо Москвы"

…Мы живем в такой стране, где конкурентоспособность «Жигулей» повышается ограничением на ввоз иномарок, капитализация «Газпрома» повышается наездом санэпидемстанции на белорусскую сметану…А капитализация аэропорта «Внуково» повышается – как мы видим, перекрытием Ленинградского шоссе.

 В этом нет ничего удивительного. Мы живем в коррупционной стране, живущей по коррупционным законам. Был произведён такой целевой ремонт этой дороги (Ленинградки) с подрывом капитализации конкурирующего аэропорта. Вот это и есть наш быт!

   Это такой  - уже привычный - способ ведения бизнеса, - который в нашей стране в последние десятилетие (да и раньше) особенно удается людям, вписанным во власть…

 Некоторые люди и их родственники входят в списки Forbes, занимают ключевые фигуры в бизнесе... Нередко и членство в партии «Единая Россия» сопутствует успеху. А противодействие партии «Единая Россия» как-то не сопутствует успеху. Вот и все.  И так становится всё чаще. Потому быт - не ремонт дороги. Быт - ремонт дороги с нанесением ущерба капитализации конкурирующей фирме. Это –  и быт  это и репутация.

    …Это репутация Лужкова, это репутация власти. И все понимают, что это скорее всего так и есть. И здесь репутация, которая долго складывалась, но она уже сложилась, и теперь уже - даже если допустить вдруг, что это так монетка встала на ребро, и так совпал ремонт этой дороги с вводом столичным правительством аэропорта «Внуково» - ну так совпало, вот такое совпадение! - то поверить в эту монетку уже чрезвычайно сложно, потому что репутация у Лужкова такая, какая есть. И эта репутация прискорбная. И никакие решения судов все в его пользу эту репутацию не разрушают, а только укрепляют.

   …Понимаете, какая штука: если бы Лужкову было избиратьс (по настоящему), то это было бы самоубийством для него. Взять и перекрыть городу все дороги - гражданам города, которые за тебя должны голосовать через какое-то время, или имеют механизмы твоего снятия. Это харакири. Но Лужков-то точно понимает, что от нашего мнения, от миллионов москвичей, его судьба не зависит, а зависит от какого-то количества людей на Старой площади, - которые, если им понадобится проехать в Шереметьево, уж как-нибудь проедут. Нас всех просто в кювет поставят, а они со своими мигалками промчатся. Уж как-нибудь, по встречной полосе... Поэтому он позволяет себе это делать. Он позволяет себе охреневать безнаказанно, чего не может себе позволить ни одна выборная власть. И способ реакции мне кажется немножечко обнадеживающим - что через блог, через СМИ, через общественный скандал, а не только через номенклатурные пути.

 …Радует здесь (пусть и немного), что тот же гендеректор «Шереметьево» стал  об этом жаловаться на своем блоге, в Инете. То есть он пришел не в генсовет партии «Единая Россия» с этим, а он пошел в интернет. Это хорошо. Это обнадеживает в том смысле, что этот механизм правильный. Так и было бы в любой цивилизованной стране. А дальше - да, дальше там есть своя Византия. Опять-таки, рейтинг: вступился Путин за обиженных москвичей.

Сами москвичи, конечно, стоят и ждут по три часа, пока этот царь на своей бронетехнике туда-сюда проедет, об этом сказать некому, но в данном случае - да, вот такой механизм обратной связи –Путин помог…. Ну что же, лучше так, чем никак.

  …Что делать, если инстинкт самосохранения у нашей общественности притуплен, это банальность, но это так. И мы спускаем своей власти вещи очень серьезные, сверхсерьезные. Поэтому - никакой гарантии. В   развитых странах  у общества есть инструменты противодействия и есть рефлекс, привычка общества, мышцы в этом плане  накачанные. Знаете, как в большом спорте - все на рефлексах! Думать-то там некогда. Это то, что наработано на тренировках. Так вот, в западных странах это происходит на рефлексах. Становится на дыбы общество - сопротивляемость очень сильная.

А  нас нет этих общественных рефлексов. Мы продолжаем радоваться жизни, пока уже не будет совсем плохо. А тогда, когда становится совсем плохо, то наступает не прага, а бишкек. Это известно. …

  …Ну, вспомним Приморье! Люди, которых пытали в ментовке, потом взяли, достали где-то «калаш» и начали отстрел ментов. Это и есть альтернатива вот этому. Либо государство хоть как-то делает вид, что милиция на нашей защите, либо, если оно не делает вид, а прямо говорит: «Пошли все к чертовой матери! Мы у власти, а вы пропадите пропадом», - ну тогда: до ближайшего «калаша», действительно... И  значительная часть населения, как показал опрос на «Эхе Москвы», поддерживает именно такую реакцию. Уже понимают, что бессмысленно переписываться: прокуратура, суды - это бессмысленно. Надо брать калаш. И надо понимать, что это очень серьезная альтернатива и очень реальная.

 …Нет, писать надо… Нужны все формы - и писать, и, как вы назвали это, кляузы - да, кляузы в том числе! Это лучше, чем автомат Калашникова. И выходить на улицы, и требовать, и добиваться - все нужно. Все законные методы хороши и правильны. Законные, подчеркиваю. Но если государство настаивает на уголовщине, если государство само действует как уголовник и настаивает на таком языке - оно его получит. Ужке получает…

 Правда, я не уверен, что от этого всем будет хорошо.

 …О повышении цен на водку… Вспомним стихи еще тех времен, когда ваши родители ходили в школу: «Водка будет стоит восемь - все равно мы пить не бросим». Цена - важная вещь, конечно. Наверное. Но пьянство в России (и это давно замечено) носит социальный характер, безусловно. Во Франции тоже пьют, но пьют как-то от радости жизни, как-то вот - бокал вина за обедом. Празднуют жизнь, как было сказано в одной старой книге. А у нас - все больше с горя, от отчаяния спиваются... Они пьют, а мы спиваемся. Нужны, конечно, какие-то технические меры - какие, я в это не лезу, я в этом не понимаю. Но то, что это социальная история - это безусловно. И если у людей появится, куда девать свою жизнь, кроме этого стакана, то будут девать в другое место. Будут - не в стакан. А пока в стакан, да…

 Не знаю - я не пью то, на что они повышают цены. Я вот себе контрабандное «Киндзмараули» добуду и выпью, а они там пускай себе…