Летчик ВКС России: Мы решили не сдаваться. Штурман взял гранату, я выдернул из неё кольцо

31-летний Петр Каштанов выполнил боевую задачу и, несмотря на ранение, вывел экипаж к своим

Александр КОЦ Валентин АЛФИМОВ

Герой России старший лейтенант Петр Каштанов в студии Радио "Комсомольская правда".

Фото: Александр ШПАКОВСКИЙ

  Накануне Дня Героев Отечества журналисты «Комсомольской правды» встретились с офицером, самолет которого был сбит над вражеской территорией. Но он выполнил боевую задачу и, несмотря на ранение, вывел экипаж к своим.

Невысокий, скромный и, на вид, совсем юный старший лейтенант старается быть общительным и раскованным.

- Петр, - протягивает он правую руку.

И по слабому, словно неестественно скованному рукопожатию мы понимаем, что летчик еще не восстановился до конца.

В сентябре его истребитель-бомбардировщик Су-34 при выполнении боевой задачи в зоне спецоперации был сбит над территорией противника. Ситуация патовая – у него перелом руки, у штурмана – компрессионный перелом позвоночника, вокруг - враги. Но каким-то чудом обоим удается выбраться к своим.

Истребитель-бомбардировщик Су-34 ВКС России. Фото: Эрик Романенко/ТАСС

  И вот перед нами сидит словно сошедший со страниц «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого русский офицер Петр Каштанов. На груди 31-летнего старлея играет бликами Звезда Героя России…

                          МОЩНЕЙШИЙ УДАР
- Вы помните, как начинался тот день?

- С подъема, как обычно. Часов в 6 утра я встал, умылся, позавтракал. И пошел получать задачу. Тоже ничего сверхъестественного - вылет на уничтожение вражеской техники. Это уже рутина: взлетели, отработали, вернулись, подготовились, взлетели, отработали, вернулись.

- Сколько таких вылетов в день может быть?

- По-разному, - профессионально не разглашает служебную информацию офицер. - Подошли с штурманом к самолету, осмотрели, проверили вооружение, сели, начали пристегиваться, запускаться, взлетать...

Летчик буднично рассказывает, как на огромной скорости летели на сверхмалых высотах – ниже 25 метров. Это, чтоб вы понимали, когда линии электропередач «перепрыгиваешь». Так меньше шансов, что собьют. Как заходили на цель – колонна вражеской техники. Как «отработали по противнику» и начали отход от цели в сторону своих войск. Развернулись градусов на 70 и тут…

- Мощнейший удар.

- Как при ДТП? - приводим дурацкую аналогию.

- Почти, - дипломатично отвечает Петр. - Затрясло нас, и сразу же вращение по оси началось, времени на принятие решения было очень мало - максимум 3-4 секунды. Слава богу, нам этого хватило.

Фото: Александр ШПАКОВСКИЙ

- На какой высоте был удар?

- Около 50 метров.

- Команду на катапультирование вы отдаёте?

- Мы вместе. Штурман сказал: «По нам попали». Я сразу же проверил управление, самолет неуправляем. Только успел сказать: «Выходим» и ввел в действие систему катапультирования.

                      «НЕВЫНОСИМАЯ БОЛЬ»
- Дальше что?

- Удар сильный, все это скоротечно, и я уже на парашюте. Секунд 10-15, наверное, мы спускались на землю. Приземлившись, я понял, что правая рука не работает. Левой освободился от подвесной системы и начал искать штурмана. Он приземлился метрах в 15.

- Эти 10-15 секунд, когда были еще в воздухе, о чем думали?

- Как нам выбираться придется сейчас. В какую сторону двигаться.

- Вы подползли к штурману…

- Подбежал. Он - без движения. Начал снимать с него шлем, подвесную. Он уже начал приходить в себя. И первое, что сказал: «Оставляй меня здесь, спасайся сам».

- Мы можем назвать имя штурмана?

- Дмитрий Коптилов.

- Что вы ему ответили?

- Я сказал: «Николаич, я без тебя не уйду. Выберемся вместе». У меня не было даже мысли оставлять его там. Я просто схватил его за разгрузку и потащил.

- Одной рукой?

- Ну да. Нам надо было хотя бы поставить себе уколы «обезбола». Первые 30 метров преодолели, штурман говорит: «Невыносимая боль». Я понял – надо колоть.

- А у вас не было невыносимой боли?

- Да я как-то не чувствовал. Адреналин. Мы сперва болотце небольшое преодолели, то есть искупались в некупальный сезон. Только поставили по «обезболу», и уже видим - на трех-четырех машинах прибыли ВСУ. Мы решили - в плен сдаваться не будем. Я достал гранату, вкрутил в нее запал. У штурмана же тоже одна рука, левая, у меня правая повреждена. Он в левую взял гранату. Я сказал: «Держи, Николаич, я сейчас кольцо достану». И начали ждать. ВСУ начали прочесывать местность. Их было до взвода, наверное.

- Вы приготовились подорвать себя одной гранатой. Как это решение принималось?

- Оно было быстро принято, но решение было тяжелое. В плен сдаться… Ну, я бы себе не позволил такого. Сдаваться нельзя в этой жизни вообще. Если нас обнаружат, есть время пожить 3 секунды, пока горит запал.

- Вы видели, как они вас ищут?

- Буквально в 7 метрах мы одного наблюдали, он прошел в одну сторону, в другую... И начались артиллерийские удары в это место. Я полагаю, это работала наша артиллерия по ним. Это нам спасло жизнь. Потому что отпугнуло их, они отошли. Мы решили ждать темноты.

Герой России летчик Петр Каштанов: "Сдаваться нельзя в этой жизни вообще".

Фото: Александр ШПАКОВСКИЙ

                           «РУССКИЕ ВОЙСКА ЗДЕСЬ ЕСТЬ?»
  Мокрые насквозь пять часов они лежат в кустах, не двигаясь, в ожидании сумерек. Удивительно, но мужиков не трясет от холода. Видимо сказывается и выброс адреналина, и действие обезболивающего. Все это время где-то невдалеке шныряет вражеская разведка, раздаются артиллерийские разрывы, обсыпая раненых землей и осколками на излете.

Ближе к вечеру канонада утихает. Штурман говорит: «У меня позвоночник, я встать не могу». Петр отвечает: «Николаич, надо идти. Будет тяжело, но идти». И они идут неубранными полями, скрываясь в зарослях подсолнечника и кукурузы. 7-10-15 минут ходьбы, 2 минуты отдыха – травма Дмитрия постоянно дает о себе знать.

Помните, как у Полевого: «И он решил идти, идти на восток, идти через лес, не пытаясь искать удобных дорог и жилых мест, идти, чего бы это ни стоило… Казалось, чем слабее и немощнее становилось его тело, тем упрямее и сильнее был его дух…»

За 13 часов они преодолели около 30 километров.

- Мы подошли к населенному пункту. «Давай, оставайся здесь, а я пойду, посмотрю, кто там, в деревне», - говорю штурману. И тут заметили технику с буквой Z. «Все, Николаич, сто процентов наши». Пришли в первый дом, заметили дедушку: «Отец, русские войска здесь есть?» Он: «Да, мужики, сейчас отведу». Я говорю: «Можно попить?» Он воды нам дал. Пить хотелось всю дорогу.

- Дедушка вас к кому отвел?

- К нашим артиллеристам. Зашли в один ангар, вышел механик-водитель, и он уже отвел нас к комбату в штаб. Там уже связались с нашими, доложили о своем местонахождении.

- Как мужики-артиллеристы вас встретили?

- Очень хорошо. Они тоже, конечно, слышали, что произошла такая ситуация, и неизвестно, где экипаж. А когда мы вышли к ним, удивлены, конечно, были. Но приняли хорошо, сразу же накормили. А потом за нами прилетел вертолет.

                          «ГЛАВНОЕ – БЫТЬ ЧЕСТНЫМ»
- Кого первого увидели, выйдя из вертолета?

- Командира. Доложил о выполнении задачи, командир обнял: «Спасибо, мужики, что живы». Ну а дальше уже госпиталь, лечение и награждение.

- Радовался награде?

- Смущался скорее. Я и сейчас не осознаю, что я такого героического сделал. Страна оценила так. Я буду с достоинством нести это высокое звание.

- Ты мало того, что выполнил боевую задачу и вернулся с нее. Ты еще вытащил боевого товарища, вернул его домой.

- Я не возвращал его, мы вместе шли. Мы действовали как слаженный механизм, как экипаж. Такая ситуация вышла. Делали то, чему нас учили.

Военкор "Комсомольской правды" Александр Коц.

Фото: Александр ШПАКОВСКИЙ

- Хорошо, значит, учили. Преподавателей добрым словом вспоминал?

- Конечно. С моим первым летчиком-инструктором уже созванивались. Я благодарен всем инструкторам, которые в учебных полках ставят мальчишек молодых на крыло. Это многого стоит, у них очень большая и ответственная работа.

  А ведь летчиком Петр Каштанов стал только благодаря своему упорству. К небу-то его тянуло с малолетства. Мама рассказывала, что жили они рядом с аэродромом. И четырехлетний Петя любил смотреть, как каждый день над ним взлетали самолеты и в воздухе раскрывались купола парашютов. Тогда-то он и сказал, что обязательно станет летчиком, хотя сам этого и не помнит.

После 9 класса поступил в Тамбове в школу-интернат с первоначальной летной подготовкой. Там – все, как в армии: рота, взвод, казарменное положение, наряды… А по выпуску – пошел в летное училище. Только поступил аж с пятого раза. Не давалась одна дисциплина. За это время даже срочку отслужил – танкистом. Но от мечты о небе не отказался: «Если уж за что-то берусь, то довожу до конца». Первый полет…

- Восторг и восхищение. Это не передать, потому что человеку в принципе не свойственно летать. И это - на всю жизнь.

- А кто для тебя был ориентиром?

- Маресьев, конечно. Это же всем известная история человека, который полз, потому что ноги были перебиты, к своим. И у него тоже мечта была – летать. И он добился этого – летал без ног.

- А вы-то планируете вернуться в небо?

- Конечно! Сейчас лечение и восстановление. А дальше за штурвал самолета, самого лучшего в мире – Су-34.

- Вот сейчас мальчишки юные прочитают, тоже захотят летчиками стать. Какие качества надо в себе воспитывать?

- Упорство – однозначно. Терпение – всему свое время, как говорится. Главное еще в авиации - всегда быть честным. Перед собой, товарищами и командирами.