Хрущев vs Сталин

Чехов, как известно, по капле выдавливал из себя раба.

Значит, что- то рабское в себе ощущал. Не думаю, что он рисовался. Антону Павловичу в принципе не была свойственна поза. Он не любил откровенностей. Однако же – признался.

Понимал, что это не только его личная проблема. Пятьсот лет русского рабства – это двадцать поколений. Достаточно, чтобы закрепилось в генетической матрице. И спасение нации только в одном: выдавливать по капле.

Но для начала надо признать, что и в тебе сидит вирус свободофобии. Боязнь свободы, неумение быть свободным - как реликт холопства десятков поколений твоих предков.

Я нередко встречаю эту компашку возле «сельпо» на нашей улице. Человек семь-восемь. Им от тридцати до пятидесяти лет. Сидят кружком на корточках: сизые носы, дряблые щеки. С восьми утра они бьются над гамлетовским вопросом. В их интерпретации он звучит так: где добыть полтинник для опохмелки?

Ведут себя мирно, никому не мешают. Если не дашь «взаймы» червонец, не оскорбятся и больше не пристают. Как-то подслушал оброненную кем-то из них фразу:

-Надо вернуть Сталина. Твердая рука нужна….

По- своему, он прав: ему-то Сталин нужен. Наверное, только так, когда с матюками и зуботычинами ему вручат лопату или кирку, затолкают в шеренгу, загонят на строительную площадку, он будет в состоянии что-то делать или хотя бы имитировать. Жизнь его наполнится каким-то смыслом. У него появится мотив – ненавидеть грубую силу и подчиняться ей. Сам в себе найти цели он уже не способен. Для этого надо быть свободным человеком, а он не умеет им быть. Ему не нужна свобода.

У того же Чехова есть персонаж, дворовый, который всей душой ненавидел отмену крепостного права. Это событие разрушило цепь его зависимостей. Прежде он был при барине и жизнь его была расписана. По другому, самостоятельно устроиться в жизни он не смог. Дарованная свобода разрушила его личность.

Хрущев был первым русским лидером в двадцатом веке, который не отнимал, а прибавил свободы. Из колымских краев, «из глубины сибирских руд» в обжитые и обогретые районы страны потянулись эшелоны, в которых томились вчерашние узники. А до этого многие годы по тем же путям навстречу солнцу спешили угрюмые набитые людьми товарняки с зарешеченными окнами.

Понятие «свобода» благодаря Никите Хрущеву стало категорией политической жизни советского общества.

Сегодня ему это припоминают.

Гюстав Лебон заметил, что самые высокие и основательные памятники люди обычно возводят не добрым и добродетельным правителям, а кровожадным тиранам и деспотам.

Судьба Никиты Хрущева подтверждает это правило.

Как-то я посидел с карандашом и обнаружил, что самые читаемые материалы на постах в Гайд-парке – о Сталине. Такой накал страстей! На днях я сам разместил заметки на сталинскую тему. Посмотрели тысяча посетителей, и восемьсот из них оставили свои комментарии. Такие непостижимые неравнодушие и включенность. Видимо, сидит в нас нечто очень глубоко. Понимаем, что толчем воду в ступе, об одном и том же, и не можем не встрять в дискуссию.

И очень часто мелькает имя Хрущева. Конечно же, в злобном контексте. Он и троцкист, и предатель, и разрушитель, и враг.

Александра Второго, освободителя, после долгой охоты народники убили в день, когда он должен был подписывать конституцию. Первую в истории России конституцию, документ, узаконивающий права и свободы русского человека.

Может быть, мы действительно не доросли и не заслуживаем свободы?

Помню, меня глубоко ранили слова гражданина одной из горских республик: русские, как мазохисты, обожают, когда их давят. Словом «давят» я заменил оборот из ненормативной лексики.

Хотел что-то возразить, да запнулся, вспомнив одну историю. А она такая: трое взрослых парней изнасиловали несовершеннолетнюю девочку в райцентре. Днем.

И что?

Ничего.

Насильники на свободе. Разгуливают, угрожают бывшей жертве. А заодно и ее матери: мол, и до тебя доберемся. А следствие разваливается. Местные шепчут о взятках.

Интересно, а что случилось бы с преступниками, если бы эта девочка оказалась горянкой? Не исключаю, что они уже переселились бы в мир иной. Либо сами добровольно забились бы в камеру на нары. У девочки нашлись бы братья, родные, двоюродные, троюродные, дяди, друзья отца, одноклассники, которые заступились бы за нее. Горцы дорожат семейной честью.

Нашу семейную честь выбивали коваными сапогами, на допросах, заставляя детей отказываться от отцов, а жен доносить на мужей.

Сталин подавлял свободу русского человека, и вместе с нею истреблял честь. У раба и холопа чести нет.

Хрущев, много раз униженный Хозяином, неожиданно и вопреки всему сохранил в себе искру человеческого.

Хрущев дал свободу, этого никто и никогда уже не отнимет. Для меня это важнее тонн чугуна и стали на душу населения, атомной бомбы и прочих сносок из статистических сборников, которыми любят козырять защитники отца народов. Свобода эта, может быть, была куценькой, уж как он понимал. Разрешил напечатать «День из жизни Ивана Денисовича». Площадно облаял Андрея Вознесенского. Ослаблял крепостнический гнет для колхозников и тут же приписывал рабочих и интеллигенцию к колоннам строителей коммунизма. Он и сам не был до конца свободным человеком.

Но…. Орал из президиума Вознесенскому: «Забирай паспорт и уматывай из страны!» Орал и стучал кулаком.

А Сталин не предлагал Осипу Мандельштаму выместись за пределы обмотанного колючей проволоки советского периметра. Так же как и многим другим – тысячам и сотням тысяч. Где сегодня их могилы?

Самые лютые сталинисты проклинают Хрущева: это он отравил Сталина.

Если бы это была так, Хрущев в моих глазах поднялся бы неизмеримо выше. Сколько крови предотвратила смерть тирана, который по кавказской традиции мог протянуть еще не меньше десятка лет? Одно «дело врачей» чего стоит. И сколько бы еще сгнили в лагерях, не дождавшись реабилитации?

Иногда приходится слышать нечто оправдательное: люди не столько Сталина желают, сколько протестуют против гнусной действительности. Воры, казнокрады, бандиты – они у всех поперек горла. Мол, Сталин не позволил бы так воровать…

Сталин поднимется из могилы и наведет порядок?

Подобные настроения и есть песня раба. А сам-то ты что сделал, чтобы освободиться от ворья и прочей шушеры? Что предпринял, когда на твоих глазах нарушается закон? Какой же ты свободный, если не умеешь постоять за свою свободу?

А Никита Хрущев начал, и делал это, как умел.

Конечно, он не ангел. Наверное, и на его руках запеклись капельки чьей-то невинной крови. Не случайно памятник на его могиле изваян из двух кусков мрамора – черного и белого. Как символ души, рвущейся из ада тирании и беспредела к чистому свету свободы...