Бесконечная революция ...

Несколько дней назад в городе Сент Агнесс, в британском Корнуэлле, местные власти отказались предоставить местный актовый зал для проведения гей-дискотеки. Как первоначально сообщалось, дело было в том, что дискотека намечалась на 2 Апреля — Страстную Пятницу — и власти решили, что ее проведение оскорбит чувства местной христианской общины.

Однако потом, столкнувшись в обвинениями в "дискриминации" власти стали испуганно уверять, что отменили дискотеку не из-за ее гомосексуального характера, а просто потому, что ее предполагалось проводить довольно поздно, и это могло помешать покою местных жителей.

В году 365 дней, и вероятность того, что гей-дискотеку было решено устроить именно в Страстную Пятницу случайно, равна одному к трехсот шестидесяти пяти; не очень высокая вероятность. Скорее, речь идет не о совпадении, а о вполне обдуманном решении. Но почему именно в Страстную Пятницу? Почему для гей-движения богохульство является таким принципиальным моментом? Почему обязательным элементом любого гей-парада является глумление над религиозными символами? Просто невротическая реакция на то, что Церковь не одобряет такого образа жизни? Возможно, но дело не только в этом. Церковь точно также не одобряет пьянства и обычного, "гетеросексуального" блуда — однако пьяницы и блудники относятся к этому как-то гораздо спокойнее.

В чем тут причина? Вероятно, в том, что "борьба за права угнетенных меньшинств", не обязательно даже гомосексуалистов, имеет свою внутреннюю логику. Это борьба ведется определенного рода активистами — для которых она является средством личностной реализации, а нередко — и средством заработка. Оба мотива — и жажда значимости, и поиск пожертвований — побуждают таких людей искать известности. А наиболее эффективный способ ее обрести — это произвести скандал и конфликт, шум, и, желательно, драку. Говоря иными словами, для пиара нужен инфоповод. Нужно попасть в новости — а тихостью и благонравием этого не добьешься. Поэтому многие борцы за права — большие скандалисты. Не очень важно, говорят о Вас хорошо или плохо — лишь бы говорили. Тут стоит оговориться, что это относится далеко не ко всем, кто называется себя правозащитниками — есть люди, которые действительно выступают в защиту жертв несправедливости и беззакония; сейчас мы говорим не о них.

Вы не попадете в газеты, устраивая уважительные дискуссии со своими оппонентами; а вот устраивая шум и скандал — попадете.

Поэтому скандал — необходимая часть работы "борца за права". Что же произойдет, если требования борца будут удовлетворены?

Если человек действительно подвергался невыносимому угнетению, и действительно от него избавился, от возрадуется, возликует, и займется чем-нибудь другим — как после выигранной войны люди возвращаются к мирной жизни.

Но что если сама по себе борьба является источником благ для активиста — не обязательно материальных, хотя и их тоже? Что произойдет, если он добьется своего?  Он лишится цели в жизни, а нередко — и работы. Не очень радующая перспектива. В борьбе за права он уважаемый человек, у него есть соратники, у него есть то, что придает его жизни смысл, его самооценку поддерживает сознание того, что он борец — и всего этого он лишится, когда общество просто удовлетворит его требования.

Что, поэтому, происходит, когда требования активистов оказываются удовлетворены? Они просто переквалифицируются в управдомы? Разумеется, нет. Они вновь обнаруживают, что подвергаются нестерпимому угнетению, дискриминации и возмутительному попранию своих прав и вновь начинают за них отчаянную борьбу. Возьмем, например, Голландию — это самая либеральная страна на свете, где абсолютно все юридические требования, которые только могли придумать гей-активисты, полностью удовлетворены. Однополые "браки" легально регистрируются уже с 2001 года. Что же, люди спокойно удалились наслаждаться "семейным" счастьем? Как бы не так! Обнаружилось еще одно нестерпимое попрание прав — оказывается, практикующих гомосексуалистов не причащают в Католической Церкви! И вот уже, как сообщается в новостях, сотни активистов ломятся в католический собор в голландском городе Реусел, требуя, чтобы Церковь переменила свои невыносимо дискриминаторские правила, по которым жила со времени своего основания.

Поэтому за желанием провести дискотеку непременно в Страстную Пятницу есть определенная логика. Чем больше общество уступает требованиям "борцов за права", тем более скандальными, провоцирующими и непомерными эти требования становятся. Поэтому лучше, пока мы здесь, в России, еще не встали на этот скользкий путь, сразу сказать "нет". Так будет лучше для всех — даже для самих борцов, которые будут избавлены от необходимости проявлять такую изобретательность, как попытки устроить дискотеку непременно в Страстную Пятницу, чтобы потом жаловаться на  дискриминацию. Есть у революции начало, нет у революции конца — так что лучше не начинать.