Игра на нерве. Власть не должна стравливать сталинистов и антисталинистов

Взрыв страстей, спровоцированный решением столичной властивывесить в Москве плакаты с изображением Сталина, вновь высветил очень болезненную проблему: в российском обществе продолжается противостояние непримиримых противников и ярых поклонников генералиссимуса.

За последние два с лишним десятилетия о Сталине и его эпохе было сказано, кажется, уже все, что только можно было сказать. Официальные власти за этот период, исходя из своих конъюнктурных соображений, несколько раз меняли антисталинскую риторику на чуть завуалированную просталинскую и наоборот. Но — отдадим им должное — особенно не препятствовали ни сталинистам, ни антисталинистам высказывать свою точку зрения. На контролируемых правительством центральных телеканалах выходили как просталинские, так и антисталинские программы. При этом в обществе соотношение между поклонниками "вождя" и теми, для кого он воплощает все возможное античеловеческое зло, хотя и менялось под влиянием текущей политической обстановки и зигзагов "генеральной линии", но несущественно. В любом случае по-прежнему весьма значительно количество тех, кого категорически не удовлетворяет так называемая спокойная, взвешенная оценка, устанавливающая некое "равновесие" между преступлениями и достижениями.

Вопрос о Сталине остается обнаженным нервом общественного сознания, при малейшем прикосновении к которому бьет током. И это несмотря на то, что и сидевших, и сажавших при Сталине почти не осталось в живых.

Маша Слоним пишет о юном путинце, который был потрясен фильмом "Катынь", потому что не читал о показанных в нем событиях в учебнике. Между тем в большинстве современных учебников об этом есть. По несколько строк, но есть. Даже в скандальном просталинском учебнике Данилова — Филиппова. Либо молодое дарование не ткнули в это носом, а сам он читал через страницу, либо это просто прошло мимо его сознания.

Многие антисталинисты сегодня пребывают в недоумении и растерянности. Им казалось, что многократно подтвержденные всевозможными высокими комиссиями беспрецедентные масштабы, чудовищная жестокость и вопиющая несправедливость сталинских репрессий не могут быть оправданны ничем в глазах сколько-нибудь нормальных людей. Никакими суровыми обстоятельствами и великими целями. Антисталинисты считают, что эти репрессии были результатом осознанно принятого советским руководством во главе со Сталиным решения об уничтожении всех тех, кто не вписывался в представления этого руководства о светлом будущем и казался помехой на пути продвижения к нему в силу особенностей своего происхождения, привычек, взглядов. Люди, принимавшие и осуществлявшие эти решения, независимо от их мнимых или действительных заслуг перед обществом, являются мерзавцами и преступниками. Они должны вызывать стыд, а не гордость в памяти потомков точно так же, как стыдно гордиться теми, кто по мотивам борьбы за независимое украинское государство устроил дикую резню евреев и поляков. Точно так же, как захват в заложники детей (по мотивам ли борьбы за независимую Ичкерию, по мотивам ли борьбы за всемирный халифат) не может не вызывать отвращения у любого, у кого все в порядке хотя бы с чисто биологическим инстинктом продолжения рода.

Что могут противопоставить этому поклонники Сталина? Ведь далеко не все из них считают, что тоталитарный концлагерь является наилучшей формой организации общества на все времена, а насилие и жестокость так же естественны, как секс. Напротив, большинство из них скажет, что вовсе не желает повторения ужасов ГУЛАГа.

Со времен древнейших деспотий существует представление о государстве как о силе, стоящей выше обычных людских представлений о благе, праве, морали и справедливости, неподсудной своим подданным и не нуждающейся в рациональном обосновании своих действий. Высшие предначертания недоступны взору ничтожных людишек, и все, что делает правитель, надо безоговорочно принимать как данность. Сталин, конечно, идеально вписывается в образ такого правителя, но людей с подобными архаическими представлениями о власти в современном обществе очень немного. Искать объяснение феномена популярности Сталина надо в другом.

Императиву антисталинистов "так было нельзя" сталинисты противопоставляют свой императив "так было надо".

Последние утверждают, что в тех конкретных исторических условиях, в том мире, в котором вокруг было полно людоедов вроде Гитлера (да и "западные демократии" были не ангелами), у советского народа не было другого шанса выжить, иначе как мобилизовав все свои силы и сплотившись в единый монолит. Обеспечить это могла только суровая деспотическая власть, способная заставить народ пойти на крайние лишения. И теми, кто был неспособен маршировать в единой колонне, приходилось жертвовать. Дальше все понятно: издержки, щепки, — короче, время было такое, сынок. Вот ведь и народ интуитивно это почувствовал и не восстал против Сталина, согласился терпеть явные несправедливости.

Решить этот спор в рамках беспристрастной научной дискуссии невозможно в принципе. Во-первых, потому что никакую историческую гипотезу, основанную на посылке "если бы да кабы", невозможно проверить. Во-вторых, потому что спор ведется вообще не в рациональной плоскости. Антитеза двух жизненных принципов "так нельзя" и "так надо" существовала всегда. И сегодня второй из этих принципов оказывается просто удобен тем, кто очень хочет оправдать Сталина.

Людям свойственно инстинктивно выключать из своего сознания все то, что порочит их кумиров, либо прощать своим кумирам очевидные гадости, находить этим гадостям всевозможные объяснения и оправдания. Такова природа человеческой психологии. Так почему же сегодня именно Сталин остается кумиром очень многих?

Дело не только в синдроме "утраченной империи", которая диктовала свою волю миру и которой все боялись.

Сегодня для очень многих Сталин является олицетворением героической эпохи наивысших побед и свершений российского государства, достигнутых, прежде всего, за счет наивысшего духовного взлета российского народа.

Эта эпоха невиданного по дерзости социального эксперимента, эпоха "штурмующих небо", вдохновленных мессианской идеей "счастья всего человечества", со всей ее спартанской суровостью, культом самоотверженности, служения высшим ценностям противопоставляется современной эпохе убожества и пошлости, приземленных чувств и примитивных, корыстных интересов. Для таких "сталинистов" красный фараон стал символом нонконформизма и фронды. Есть и такие, для кого вызывающий сталинизм выражает прежде всего — как бы это сказать по-политкорректней — стремление к радикальному обновлению правящей элиты. Миф о суровом заступнике простого народа от зарвавшейся номенклатуры очень устойчив.

А вот в "гламурном" сталинизме самой новой правящей элиты нет ничего, кроме культа вседозволенности власти, циничного презрения к праву, морали и "маленькому человеку",

который всегда — навоз истории, пластилин в руках "сильных мира сего". И этот лакированный, глянцевый "сталинизм-лайт" куда вреднее и отвратительнее грубого, "небритого", плебейского сталинизма низов. Обе эти ипостаси сталинизма могут причудливо переплетаться в сознании одного и того же человека, рождая чудовищную нравственную глухоту к страданиям миллионов безвинных жертв реального, исторического, а не мифологизированного сталинизма.

Преодоления этой нравственной глухоты нельзя добиться административным давлением или — в смягченном варианте — "усилением воспитательной работы". Так же, как нельзя избавиться от национальных конфликтов простым увеличением "программ развития толерантности". И для начала надо осознать, что в обществе объективно существуют основанные на глубинных архетипах сознания противоположные мировоззрения, разные веры. Что их приверженцам придется сосуществовать, также как после рек пролитой крови пришлось сосуществовать католикам и протестантам. А для этого надо признать, что люди одной веры не могут диктовать людям другой веры, каким символам им поклоняться, а каким нет. От тех, для кого Сталин олицетворяет "страну мечтателей, страну героев", нельзя требовать отказаться от его почитания точно так же, как от тех, для кого он воплощает братские могилы попавших под каток истории, нельзя требовать не называть Сталина тираном и палачом.

Далее необходимо понять, что кроме противостояния сталинистов и антисталинистов внутри гражданского общества есть еще противостояние гражданского общества в целом и безыдейной, циничной, антиобщественной власти. И эта власть играет то сталинизмом, то антисталинизмом с целью стравливания различных частей гражданского общества друг с другом. Именно опасения одной стороны, что власть начинает подыгрывать другой, рождает наиболее бурные всплески эмоций. Последний пример тому — история с московскими билбордами. Называя Сталина тираном, авторы протеста против планов столичной администрации не называют его поклонников недоумками (в отличие, кстати, от самих почитателей "вождя народов"). Решение властей они расценили именно как провокацию, направленную на раскол общества. Отнюдь не первую, добавим. Вспомним хотя бы станцию метро "Курская". К сожалению, в одном ряду с этими провокациями, стоит и резолюция съезда партии "Яблоко", вновь потребовавшей уголовного преследования за отрицание или оправдание преступлений сталинизма.

И сталинисты и антисталинисты должны принципиально отказаться от попыток использовать друг против друга рычаги государственной власти.

Спор о Сталине — сугубо внутреннее дело общества, и единственное, чего можно требовать от государства, — невмешательства в этот спор.

Хочется надеяться, что антисталинский лагерь не "поведется", когда высшие представители федеральной власти, чтобы "смягчить впечатление" от московского скандала, выступят с очередными филиппиками о недопустимости оправдания репрессий. Не начнет это усиленно одобрять и искать в этом признаки "медведевской оттепели". Нашей власти нельзя верить, у нее нельзя просить. И еще ее нельзя бояться.

Надеюсь также, что противники тирании не уподобятся идеологам социально-консервативной партии "Единая Россия", которые недавно (совсем как консервативный коммунист Полозков во время перестройки) сетовали на то, что в отсутствие однозначной государственной оценки истории общество лишается ориентиров и испытывает смятение. Надеюсь, они не будут добиваться, чтобы государство по-сталински поставило в споре о "вожде народов" последнюю и окончательную, не подлежащую обжалованию точку в виде некоего антисталинского "Краткого курса истории ВКП(б)".