ГРОЗА ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА, или ДВА ВЕКА МОДЕРНИЗАЦИИ

Пока Америка борется с кризисом, а в Украине заняты политическими баталиями, в России стремятся не допустить украинизации (читай – демократизации), и потому много говорят о модернизации. Мол, надо срочно проводить. Разумеется, речь идет не о власти, хотя чиновников и заставляют изучать Интернет. О чем тогда? Не знаю, но думаю, дело в итоге сведется к грандиозным «распилам» бюджетных средств, не более того.

Потому что модернизации не проводят. Для них создают условия, расчищают почву, дают толчок – и если они востребованы обществом, то сами идут успешно. Если же чужды чаяниям народа, то со временем гаснут, какие бы силы и средства на них не тратились. И примеров тому хватает.

Что, скажем, означала для России «гроза двенадцатого года»? Потерю Москвы – и военный апофеоз! Взлет национального духа. Последующее взятие Парижа. И это прекрасно. Но победой над Наполеоном и был исчерпан потенциал петровской модели модернизации. Насильственная и поверхностная, эта модель не обеспечила стабильного развития. Все, чего добилась дворянская Россия, это сомнительного титула жандарма Европы. Затем – образцово-показательная николаевская стагнация и в итоге, после Крымской катастрофы, на море и на суше продемонстрировавшей, к чему ведет отсталость, начался новый цикл заимствований у Запада. Кажется, в этом периодическом заимствовании и заключается суть русской рывковой модернизации.

Но все познается в сравнении и в тени той Отечественной войны осталась другая, между Британией и Североамериканскими Соединенными Штатами. Англичане взяли Вашингтон и даже сожгли Белый дом, как Бонапарт Кремль! Но для Америки, в отличие от России, 1812-й стал стартовым на пути, ведущем через промышленное лидерство к мировому!

И спусковым крючком технологического прорыва в буквальном смысле слова послужил ружейный курок. Английская блокада показала американцам всю опасность отсутствия собственного оружейного производства – огромная страна не производила ни ружей, ни пушек, ни пороха! А поскольку пригласить знающих мастеров не удалось, то пришлось создавать сложное производство самим, не имея ни базы, ни опыта, ни специалистов – но также и устаревших стереотипов. И США на удивление быстро справились с задачей. Более того, вместо кустарной мануфактурной оружейной промышленности с преобладанием ручного труда, которая имела место в полуфеодальной еще Европе, они создали передовое машинное производство!

Янки изобрели и ввели в широкий заводской обиход не только новые машины (фрезерные и копировальные станки, штамповочные прессы), но и методы организации производства. Дело пошло так быстро и успешно, уровень оружейного дела в США настолько превысил европейский, что уже в 1854 г. владычица морей и мастерская мира Англия построила военный завод по американскому образцу, закупив для него американское же оборудование! То есть, Америка проводила модернизацию, не заимствуя технологии, как Россия, но создавая их! И не сверху, а снизу, в порядке частной инициативы.

В России в это же время англо-французы осадили Севастополь, захватили Керчь, Бомарзунд и Петропавловск, угрожали Петербургу – и великая военная держава ничего не могла противопоставить Западу, кроме мин Якоби и вечного солдатского героизма…

Но Крымская война и сопутствующие ей технические новинки ненадолго отвлекли внимание от пробуждающегося заокеанского гиганта. Европа должным образом оценила размах боевых действий и роль военной промышленности во время американской Гражданской войны. За полвека САСШ превратились в одну из ведущих машиностроительных держав, далеко обогнав Россию, Австрию и Пруссию и стремительно догоняя Францию и Англию!

Однако по-настоящему открытие промышленной Америки состоялось в 1876-м, когда на выставке в Филадельфии ошеломленные европейские специалисты воочию убедились в безусловном превосходстве американской инженерной мысли! Неожиданно для инженеров Старого Света оказалось, что технические и организационные вопросы машиностроения в Новом Свете были решены с большей изобретательностью, размахом и совершенством. Европейцы увидели так много нового и удивительного, что выражение «новые методы машиностроения» с тех пор означало – «американские методы».

Можно привести длинный список технических заимствований у Соединенных Штатов – тут и швейные машины, и металлические ружейные патроны, и технология производства ружей и револьверов, и разного рода насосы, и многие модели паровых машин и котлов, турбин и паровозов. В этом перечне сельскохозяйственные машины, машины для изготовления обуви, пильные станы, металлообрабатывающее оборудование (кроме фрезерных и копировальных также точильно-шлифовальные, револьверные, карусельные и многие другие), электрические мостовые краны, холодильники и лифты – и этим список не ограничивается! Причем Европа копировала не только конструкции машин, но также и методы работ, организации производства и даже реализации продукции.

Об этом и писал в своем отчете о посещении Всемирной Колумбовой выставки в Чикаго в 1893 г. директор Харьковского технологического института Виктор Львович Кирпичев. Поездку в Америку он совершил по поручению министра финансов Российской империи С.Ю. Витте.

Кирпичев отмечал, что Америка далеко опередила Европу не только в оригинальности и совершенстве машин, но и в их точности и стандартизации. За океаном создали первые действительно массовые производства, причем с куда более высокой производительностью – в среднем вдвое-втрое выше европейской. Так, к примеру, американская домна того же объема, что и английская, давала в три-четыре раза больше чугуна – за счет вдувания больших количеств воздуха под большим, чем в Англии, давлением. И так далее.

Чем же объяснял профессор лидерство Америки? Парадоксально, но в первую очередь, высокой заработной платой! «Влияние этого обстоятельства ясно сказывается и на общих чертах промышленности, и на подробностях ее организации, и даже на мелких частях, деталях машин и приборов».

Из приведенных в отчете таблиц и данных следует, что в 1880 г. средняя зарплата рабочих составляла 347 долларов в год. На литейных и машиностроительных заводах получали в среднем 454 доллара. К 93-му году зарплата практически не выросла – за счет массового прибытия дешевой рабочей силы, особенно из Ирландии и Галиции. И хотя по европейским меркам жизнь в Америке была достаточно дорогой, все же феномен высоких зарплат поражал воображение, особенно на фоне более дешевой и более качественной продукции американского машиностроения.

Средний размер годового заработка рабочих Российской империи на 1890 г. составлял 187 руб. 60 коп. (от 88 руб. 54 к. до 606 руб.). В Санкт-Петербургской губернии 232 руб., в Московской 167 руб. 27 к., и московский профессор получал в 20 раз больше московского же рабочего. А поскольку доллар обменивался на два рубля, то зарплата русских рабочих была в четыре раза меньше зарплаты американских.

Высокая заработная плата надежно обеспечивала страну от социальных потрясений, но побуждала рабочих бороться за свои права, что стимулировало развитие демократии. Она объяснялась долгим периодом нехватки рабочих рук. И в отличие от современных «восточных тигров» и Китая, преимуществом которых является дешевая рабочая сила, эта высокая оплата труда стала главным стимулом блестящего развития американской промышленности!

Что в свою очередь привело к изменению образа жизни американцев.

Собственно говоря, вот уже более века главной статьей экспорта Америки является не что иное, как американский образ жизни, удивительный даже для представителя российской научной элиты. Кирпичев отмечал, что установившиеся благодаря высоким доходам высокие стандарты американской культуры вызывают гораздо большую, нежели в России, нужду в машинах. Это и городские железные дороги – прообраз нынешних электричек и трамваев, и лифты, и электрическое освещение, и вода – горячая и холодная в любой момент и в любом количестве, и тому подобное. В России все это означало исключительную роскошь, а для жителей больших американских городов – привычные и необходимые бытовые удобства.

И в качестве примера профессор приводит оборудование нью-йоркского отеля «Уолдорф». Сам будучи потомственным инженером, я с восхищением читаю приведенные цифры, которые Виктор Львович назвал грандиозными. В подвале отеля располагались 16 паровых машин общей мощностью в три тысячи л.с. Две трети из них использовались для отопления, остальные для электрического освещения, хлебопекарни, бойни, колбасной, прачечной, кухни, вентиляции, пневматической почты, холодильников и льдоделательных машин (их обилие особенно удивляло европейцев), водопровода и лифтов. Да о чем еще тут говорить, если в отеле сияло 10 000 электрических лампочек! В этой связи следует вспомнить, что лишь 30 декабря 1883 г. зажглись первые 32 электрических фонаря на Невском проспекте – и лампы в Зимнем дворце. А первая харьковская электростанция заработала только в 1897 г. – к тому времени В.Л. Кирпичев уже создал и возглавил Киевский политехнический институт.

Но продолжим. Водопровод отеля доставлял в сутки более миллиона ведер воды. Невероятная цифра! В России этого было бы достаточно для города с населением в 200000 жителей… Впрочем, на этом можно и остановиться.

Третья причина бурного развития американской промышленности – жесткая конкуренция. Настолько жесткая, что наиболее успешным деловым человеком, образцом бизнесмена американцы считали императора Наполеона! На войне как на войне. И хотя с точки зрения европейцев конкуренция приводила к неэкономичности и дороговизне американских машин, янки считали, что скорость и мощность (в том числе и скорость появления машин на рынке, а значит и скорость конструирования и изготовления), все окупают, если позволяют опередить конкурента.

Однако, несмотря на промышленное лидерство и несомненное богатство, США не спешили тратиться на вооружения, даже на большой военный флот, казалось бы совершенно необходимый для великой державы, омываемой двумя океанами. В 90-е они лишь приступили к строительству первых броненосцев, во время Первой мировой войны их линкоры лишь стажировались в составе английского флота и только к Второй мировой американский флот стал выходить на первые роли. К этому же времени – в связи с европейскими событиями, вызвавшими массовую эмиграцию ученых за океан – относится выход Америки в научные лидеры мира.

России господь также дал шанс – поражение в Крымской войне и вызванные им реформы Александра II привели к столь бурному развитию промышленности, что в 90-е годы по темпам роста она опережала американскую! Страна из патриархально-сельскохозяйственной быстро превращалась в индустриальную, экспорт устойчиво превышал импорт, рубль стал стабильной и котируемой валютой и создались предпосылки для дальнейшей устойчивой модернизации.

Но система власти, практически не изменившаяся со времен Петра, погубила эту попытку. К перечню приведенных достижений России часто причисляют госбюджет, в полтора раза превышавший бюджеты Англии, Франции или Германии! Однако такой бюджет у страны с ВВП в несколько раз меньшим, чем у ведущих европейских держав, означал чрезмерную роль государства в экономике, – как и в нынешней России, – а значит и слабость демократических институтов. Что и предопределило неизбежный крах.

Самодержавие использовало новые возможности для достижения старых имперских целей – и в отличие от Америки бросилось строить броненосцы. Много броненосцев! И для Балтики, и для Черного моря и для Тихого океана. И ввязалось в ненужную быстро растущей, а значит и подверженной детским болезням левизны стране войну с Японией. Увы, оказалось, что новые технологии плохо приживаются при старой системе управления (Вы слышите меня, мистер Путин?) – и войну проиграли с треском, оглушительно, как Крымскую в свое время. Получив вдобавок еще и революцию. Урок однако не пошел впрок и через десять лет, когда Россия вышла уже на 4-5 место в мире по объему промышленного производства, верхушка страны, мыслящая стереотипами ушедшего века, бросила страну в гибельную большую войну. Та снова привела к революции и этим закончилась модернизация – вместе с трехсотлетней империей.

Советская попытка в принципе повторила петровскую, только еще более кровавыми методами, ну а нынешняя, о которой так много говорят…

Пусть говорят. Для естественной западной модели по-прежнему не хватает гражданского общества, для китайской – общество слишком коррумпировано и истощено, а для силового петровского варианта – уже не тот запал, не та элита и даже не тот народ. Поэтому вернемся к профессору Кирпичеву.

В заключение доклада он посоветовал молодым механикам посетить Америку: «Они увидят весьма интересную страну, про которую профессор Ридлер сказал, что она «слишком велика, слишком богата, слишком молода и работает слишком скоро». Полагаю, что величие, богатство, молодость и способность быстро работать – это все такие достоинства, которых не может быть слишком много… Наши молодые инженеры увидят в Америке самое интенсивное производство и самые лучшие машины в свете. … Классическая древность дала нам прекрасный миф о кастальском источнике; нужно было пить его воду, чтобы получить поэтическое вдохновение. …для получения вдохновения к механическим изобретениям нужно подышать воздухом Америки и напиться воды великих американских рек и озер».

Что ж, этот совет полезен и сейчас. Не будем говорить о глобальных перспективах, – их у Америки и сейчас намного больше, чем у технологически и демографически угасающей России, – вернемся к машиностроению в самом ярко выраженном варианте. На днях прошел очередной, самый знаменитый в мире детройтский автосалон. Он показал, что хотя много воды утекло в Потомаке с войны 1812-го года, Америка не утратила способности к развитию и ее большая тройка автогигантов, которую год назад не хоронил только ленивый, пройдя процедуру банкротства и модернизации – снова на плаву и в лидерах мирового автопрома! Можете сравнить с положением дел на АвтоВАЗе.

Как видим, естественная, эволюционная, перманентная американская модернизация куда плодотворнее рывковой, силовой, революционной российской. Почему две великие страны выбрали разные модели развития? Причин много, но это тема отдельного разговора.